«Должно быть, я калека…» Должно быть, я калека, Наверно, я урод: Меня за человека Не признаёт народ! Хотя на месте нос мой И уши, как у всех… Вот только разве космы Злой вызывают смех! Но это ж не причина И это не беда, Что на лице — личина: Усы и борода!.: …Что провели морщины Тяжелые года! …И полон я любовью К рассветному лучу, Когда висит над новью Полоска кумачу… …Но я ведь по-коровьи На праздник не мычу?! Я с даром ясной речи И чту я наш язык, А не блеюн овечий И не коровий мык! Скажу я без досады, Что, доживя свой век Средь человечья стада, Умру, как человек! <1929> «За ясную улыбку…» За ясную улыбку, За звонкий смех врассыпку Назначил бы я плату, Я б основал палату, Где чистою монетой Платили бы за это… …Но мы не так богаты: Такой палаты нету! <1929> «Пока не прояснится…» Пока не прояснится И мысль моя, и речь, Суровой власяницы Я не снимаю с плеч! Увы! — за миг отрады, Благословенный миг, Пройти мне много надо Под тяжестью вериг! Но поборов усилья И сбросив тяжкий спуд, Я вижу вдруг, как крылья Растут, растут, растут! И чую я, покорным И сладким сном заснув, Как бьет по крупным зернам Простертый жадно клюв! <1929> «Под кровлей шаткою моею…» Под кровлей шаткою моею Дрожит и приседает дом… …И сам сказать я не умею И голос заглушает гром! Сверчком сижу я за трубою, Свернувшись в неживой комок… …И говорю я сам с собою, Но и другим сказать бы мог. Сказать, что в продублённой шкуре, Распертой ребрами с боков, Живет и клекот грозной бури, И мудрость тихая веков! <1929> «Года мои, под вечер на закате…»
Года мои, под вечер на закате Вздымаясь в грузной памяти со дна, Стоят теперь, как межевые знаки, И жизнь, как чаща с просека, видна… Мне сорок лет, а я живу на средства, Что не всегда приносят мне стихи, А ведь мои товарищи по детству — Сапожники, торговцы, пастухи! У них прошла по строгому укладу, В трудах, все та же вереница лет: Им даром счастья моего не надо, А горя моего у них же нет?!. Для них во всем иные смысл и сроки, И уж куда нужней, важней дратва, Чем рифмами украшенные строки, Расшитые узорами слова… А я за полное обмана слово, За слово, все ж кидающее в дрожь, Все б начал вновь и отдал бы все снова За светлую и радостную ложь… <1929> «Упрятана душа под перехват ребра…» Упрятана душа под перехват ребра… Душа — как торба, снаряженная в дорогу И разной всячинки в ней понемногу — И медной мелочи, и серебра… Один пешком, другой трясется на возу, Всю жизнь, как по столбам, отсчитывая по дням И золото любви у всех в исподнем, На самом дне завернуто внизу! Равно мы все плохи… равно все хороши! И часто человек лишь потому хороший, Что за душою у него ни гроша, А может, даже нет совсем души? И потому есть люди, добрые со зла, В себе того не замечающее даже: У сердца нашего, как у поклажи, Есть два конца от одного узла! Упрятано оно под перехват ребра, Как торба, взятая в безвестную дорогу. И разной всячинки в нем понемногу: И зла про всех, и про себя добра!.. <1929> «Хорошо, когда у крова…» Хорошо, когда у крова Сад цветет в полдесятины… Хорошо иметь корову, Добрую жену и сына… Вдосталь — силы, в меру — жира, В жилах — тихое тепло… Словом — жизнью жить здоровой, Не мотаяся по миру, Как по осени трепло. Нет судьбы бездомной лише, Мало радости хоть на день Под чужой остаться крышей, Где и темным ликом складень, И ухват, расставив ноги, Смотрят: что за человек?!. Сразу в доме станет тише. Если ты, свернув с дороги, Постучишься на ночлег! Из закуты иль приделка Строго выглянет хозяин… Изойдешь тут дрожью мелкой, Истрясешься тут, как Каин!.. Даже будь сто раз знакомый, Так и то стрельнет в костях И метнется сердце белкой; Дай Бог каждому жить дома И поменьше быть в гостях! <1929> |
