«Земля и небо, плоть и дух…» Земля и небо, плоть и дух… Из сини в синь равно бежит дорога, Весна — туман, зазимок — белый пух, И лето — дождь в свой срок прольют из рога… Незримый страж у птичьего гнезда, Чудесный страж у каждой хаты нашей. Над хатой и гнездом в свой час горит звезда, Горит звезда, как золотая чаша… В свой час с земли и лунь, и певчий дрозд Уносят ввысь изношенные перья. Путь по земле лишь человеку-зверю Проложен от купели на погост… Темна, тесна могилы узкой клеть, Печален крест под придорожной пылью, Одной душе даны, как птице, крылья, Чтоб в смертный час вспорхнуть и улететь… И мирно ляжет тело под исподь, И погребенья сами взалчут кости. Цветут цветы в полях, и на погосте Земля и небо, дух и плоть… <1923,1927> «Дорога кошелка нищему…» Дорога кошелка нищему, А жизнь дороже все ж. Оттого за голенищами И прячет нищий нож… Прячет нож, и мне бы нужен он: Я слаб, а враг свиреп. Только вот я сам за ужином Ножом лишь режу хлеб… Славя мир и вечерь тайную, И дым над очагом, Рад я мякоть каравайную И кров делить с врагом. Для друзей, какие б ни были, Не жаль и жизнь отдать. Но страшней самой погибели Над сердцем рукоять… Лучше все отдать разбойнику И бросить в битве меч, Чем в холодный гроб с покойником Живой душою лечь… Жизнь жива живою пищею, А смерть и злоба — ложь… Оттого-то в сумку нищую Я и не прячу нож… <1926> «В жизни всему свои сроки…» В жизни всему свои сроки, Всякому лиху пора… Две белоперых сороки Сядут на тын у двора… Всё по порядку гадалки Вспомнят, что сам позабыл, Что погубить было жалко И, не губя, погубил… Словно бродяги без крова, В окна заглянут года… Счастье — как пряник медовый! С солью краюха — беда! Лень ли за дверь оглянуться, Палкой воровок спугнуть… Жалко теперь обмануться… Трудно теперь обмануть… Вечер пройдет и обронит Щит золотой у ворот… Кто ж тебя за руку тронет, Кто же тебя позовет? Те же, как веточки, руки, Те же росинки у глаз… Только теперь и разлуки Не посулят ни на час… Юность — пролет голубины Сердце — пугливый сурок! То лишь краснеет рябина В стрекоте вещих сорок! <1924> «На речке вода убывает…» На речке вода убывает, Ольхой розовеет погост, И день, как весной лишь бывает, Встает поутру во весь рост… Как взбиток, белеется пена, В два пальца свистят кулики, И роща взошла по колена В поемные воды реки… Весна раскидала кладинки, От моста лишь сваи торчат, И стукают льдинки о льдинки, Как чарки в застольи стучат… А солнышко! — Словно с разбегу, С холма из-за лысых ракит Свою золотую телегу Все выше и выше катит. И редко, средь синего взгорья, Привстанет под облако в тень Вздохнуть, от зари да на зорю Звеня бубенцами весь день… <1923> «Пухлый снежок словно заячьи лапки…» Пухлый снежок словно заячьи лапки, Красное солнышко — заячья кровь. Как виноватые, скинувши шапки, Смотрят две ели на ворохи дров. Вёсну и лето тутукали дятлы — Два душегуба — колун да топор,— С сосен сшибая зеленые патлы, С елей срубая зеленый пробор. Вёсну и лето, и в осень по лесу В прохолодь пела пила-верезга. Некуда деться полесному бесу, Некуда лосю укутать рога. И не заметил никто, как в тумане Рос из земли за сугробом сугроб, Заступ-могильщик на грудь глухомани Насыпь — змею земляную — нагреб. Выбег на насыпь нечаянно ночью, Рельсу попробовал на зуб барсук: Эх и в каком это вырос урочье Этот без листьев и веточек сук! Фыркнул и с ветром смахнулся с дороги, В норке свернулся в щетинистый ком. Жадно следил, как шевелятся ноги Сосен, упавших под топором. В норке тепло, как в избе, и уютно, Пахнет сосновой смолою песок. Только беда вот: все ждешь поминутно, Кто бы с обоих крылец не поджег. В сумерках в снег залегла и загробла Девы-зари золотая коса, И над зарею по вечеру облак — Словно над печью на пялках лиса… В сумерках вдруг заорет, что есть духу, Бык однорогий — шальной паровоз; Выйдет на вырубку верба-старуха, Поросли крестит и шепчет под нос. Ели оденутся в заячьи шубки, Выпадут звезды, как заячий след, И на накат от саней по порубке Сыпется иней и с инеем свет. <1923> |
