«Осень! Осень! Стынет роща зябко…» Осень! Осень! Стынет роща зябко. Как кудель, с реки пушится пар. И закинул чучельную шапку — Серый облак ветер на стожар. Спряталось за ним златое солнце, И в полях бредет сугорбый день, И в деревне с злого самогонца Виснет злая ругань на плетень. И с утра кого-то жалко-жалко… Кто ль погиб, кого ль собрали в гроб? Плачет мать; отец шугает палкой Галок с копен, хмуря жутко лоб. Встретит, и улыбка не забрезжит — Стать ли улыбаться мужику? Он с улыбкой лишь скотину режет Да порой подходит к кабаку. Да еще, когда храпят полати (То ль во сне, а может, с пьяных глаз), Разойдутся стены в тесной хате, Брызнет светом тараканий паз, Всхлопнут крылья обветшалой крыши, Уносясь в неведомый полет… А к утру заноет сердце лише, И падет на речку первый лед. <1924> «Юность — питье солодовое…» Юность — питье солодовое, Без опохмелки — дурман. Поле, калитка садовая… Месяц да белый туман… Только узнаешь по времени, — Горек и короток век — Выпадет проседь на темени, Вывалит по полю снег. Годы, как воды с околицы, Дни, как с горы полоза, Щеки щетиною колются, Лезет щетина в глаза. И не смекнешь, как под ношею К осени сгорбится сад, Как из гнезда пред порошею Выведешь в поле лисят. Только узнаешь по времени, — Горек и короток век. Не разгадаешь: зачем они, Реки, стекают из рек, — Воды сбегают с околицы, Ходят подоконьем дни, Теплит заря-богомолица В вечери, в утре огни? Только узнаешь по осени, — Был ты и есть ты, как тут! Были друзья, да небось они В белесь да темь не пойдут. Скрипнет вот вечер калиткою, Шукнет вот ночь у ворот,— Выбежишь: облак каликою По полю, сгорбясь, идет. Выпьешь тут ковшик до донышка, Стукнешь тут в донышко раз, И не покажет уж глаз Месяц — цыганское солнышко. <1923,1927> «Стих ветер, заря уж погасла…» Стих ветер, заря уж погасла, В туман завернулся курень, И месяц закинул за прясла Твою уходящую тень. Уйдешь ты, слезы не уронишь, А вспомнишь — не дрогнет и бровь, Страшней, когда из дому гонишь Сам — мачеху злую — любовь!.. Не все ли равно теперь — снова Чьи руки протянут кольцо: Без боли не вымолвить слова, Без муки не глянуть в лицо! Стих ветер, а может случиться, Вернется… как прежде… к утру… Да кто же теперь достучится, Кому же я дверь отопру! Так часто глядишь и не веришь: Над кровлей как будто дымок, Как будто живут еще — с двери ж Чернеет тяжелый замок… <1923,1927> ЛИХО Как странник, ходит Лихо человечье, И как его не пустишь ночевать: Войдет оно и прикурнет за печью Или мешком забьется под кровать… И будет вечер долог и недужен, За печкой заглотается сверчок, Остынет печь, в печи прокиснет ужин, И накоптит у лампы язычок… И дело ли шататься по соседям?.. Вдвойне не прок, коли зайдет сосед: Сидит, молчит, и ты глядишь медведем, Пока в избе сам не погаснет свет… Погаснет свет, а ночь черна, как копоть, И страшно на окошки поглядеть… …И всю-то ночь тревожно будет хлопать Петух крылом и не во время петь… …И не поймешь: тревога в сердце, в небе ль Такая темень от осенних туч… …И только в полночь, словно хилый стебель, На подоконнике согнется луч… А поутру жена поставит чашку, В тягучий квас накрошит мелко лук… …И сядет Лихо в образе монашка За хлеб и соль хозяйскую сам-друг!.. Оглянет всех уныло и устало: Так долго шел и вот идти опять… И подойдет себе и детям малым Жена благословение принять… Привстанет он и полу приоткинет, Ножом слегка надрежет в ряске шов… И, как из мглы, из черной рясы вынет С головкой сургучовой полуштоф… Пригубит сам из синего стакашка И хмурому хозяину мигнет… …Хозяин сядет около монашка, И гость ему большой стакан нальет… Разломит жизнь, как хлебную краюху, Большой ломоть за окна бросит псу, И пес залает и завоет глухо, Как бы напав на волчий след в лесу. Завоет глухо, словно в голодуху. Душистый хлеб страшней, чем мерзлый ком. …Глядь: не монах в углу, а молодуха Расчесывает косы гребешком… Сидит она и весело смеется И весело оглядывает всех… И серый глаз светлей воды с колодца, И смех свежей, чем первый белый снег… Жена заплачет, и заплачут дети, Все кувырком и встанет на дыбы… И сам тогда все проклянешь на свете, И доведешь весь дом до худобы… И если кто случится о ту пору, С дороги ль дальней навернется сват, Не загостит, а соберется скоро, Увидя под иконами ушат. И ни с того нахлестывая лошадь Большим кнутом во впалые бока, В пути он будет луг и лес полошить И не заметит сзади седока! Не прячь беду от свата и соседа И не скрывай ошибку иль вину — Как гончая на жировом гону, В следах людских беда собьется с следу! <1926–1927> |
