Пашка еще попытался возражать, но успеха не возымел и, горестно вздохнув, взвалил штангу на плечо, буркнул, что скоро придет, и тяжело затопал вниз по улице. Отсутствовал он около получаса, а когда пришел, уже темнело. Игорь, нетерпеливо ерзая в кресле, приказал трогаться. Пашка еще какое-то время повозился у своего сиденья, отогнал вертевшегося под ногами Флинта и изъявил желание первым крутить педали. Игорь не стал этому препятствовать, а в пару к Паше попал Коля.

— А знаете, что общего у нашего велосипеда и у уральских окон? — неожиданно спросил последний, оборачиваясь к нам.

— Понятия не имеем, — за всех ответил Командор.

— У них двойные рамы.

Воцарилась тишина. Игорь напряженно думал.

— Смешно, — наконец признал он и сделал знак рукой: — Давай, крути педали, не отлынивай.

И те налегли.

Сперва дело пошло не ахти как, и я даже подумал, что Хозяин пережадничал, закупив столько продуктов, но потом ребята разогрелись, и колеса закрутились веселей. Что и говорить — конструкция получилась неповоротливой и малость перетяжеленной, но ехать на велокатамаране (особенно под горку) было очень даже можно. Огни городка вскоре остались позади. Шоссе было ровное и пустое, и вскоре я задремал, уткнувшись щекою в большой и мягкий тюк багажа. Сквозь сон я слышал, как Игорь переругивался с водителями обгонявших нас легковушек; но, во-первых, попадались они редко, а во-вторых, сами начинали свару. Обмен любезностями проходил примерно так: из открытого окошка «Форда», там, или «Тойоты» выглядывала сердитая физиономия и нагло спрашивала, совсем мы чокнутые или только притворяемся таковыми, после чего все они, независимо от пола и возраста, спешно давили на газ и уносились вперед, а Командор грозил им вслед кулаком, обещая догнать и разделаться с ними как следует, затем вытаскивал блокнот и тщательно записывал туда их номера. Пашка по каким-то неясным причинам молчал, хотя чувствовалось, что ему тоже очень хочется высказать свое мнение. От встречных водителей оскорблений не поступало, и мне подумалось, что, наверное, Австралия разделена на две части — Западную, где живут воспитанные люди, и Восточную, где обосновались хамы. Впрочем, «западники» тоже все, как на подбор, были «с приветом» и, отъехав метров на пятьдесят, начинали дико сигналить и метаться по дороге, визжа тормозами.

В полночь я сменил Пашу, а на Колино место уселся Витя. Мы крутили педали и болтали, и вахта пролетела быстро. Правда, я не мог отделаться от ощущения, что следом за нами идет бульдозер — всю дорогу оттуда слышался непонятный гул и лязг. Но скорее всего, то была остаточная галлюцинация, навеянная трехдневным путешествием в тряской тракторной тележке. В четыре утра мы отправились спать, уступив место Олегу и опять-таки Пашке. По пути назад я не удержался от соблазна пощекотать Командора по носу.

Игорь, развалившись в кресле, дуэтом с Капитаном Флинтом выкрикивал во сне неразборчивые команды и ругательства.

Утром похолодало. Сырой липкий туман укутал нас сплошной белесой пеленой, хоть ножом ее режь. Дорога превратилась в узкий серпантин — слева высились отвесные каменные уступы, поросшие мхом и жухлой травой, а справа, огражденный легким, чуть ли не декоративным барьерчиком, тянулся такой же отвесный обрыв, о глубине которого я не имел ни малейшего представления. Предводитель, отставив мизинец, с блаженным видом потягивал из чашечки горячий кофе, листая между делом купленный накануне толстенный сельскохозяйственный альманах.

— А, уже отдохнул? — осведомился он со счастливой улыбкой. — Хорошо идем! Миль шестьдесят отмахали, дай бог, чтобы и дальше так.

— Нет бога, кроме Кру-Кру! — хрипло возвестил проснувшийся Капитан Флинт, нахохлился и щелкнул клювом. — Др-робо-дан! — объявил он и полез греться к Витьке за пазуху.

— Кофе хочешь?

Горячий напиток оказался весьма кстати — я основательно продрог в своей легкой рубашке. Я с завистью покосился на Колю, который сладко посапывал, завернувшись в тулуп и выставив вперед по ходу движения босые пятки. Вскоре дорога пошла под уклон, и Пашка, перестав крутить педали, облегченно потянулся. Тут я снова обратил внимание на странный гул, преследовавший меня всю ночь. Если раньше его было едва слышно, то теперь он стал каким-то слишком уж реальным для галлюцинации.

Игорь насторожился и беспокойно заерзал.

— Что за черт… Прямо за нами идет!

— Танки, быть может? — неуверенно предположил Коля.

— Не мели чепухи! Милитарист несчастный…

— А чего? Учения… АНЗЮС, там, НАТО… АСЕАН…

— Сам ты анзюс! Нахватался всякой дряни в армии, понимаешь… Нет, но кого же там несет? — Командор торопливо допил кофе и закрутил крышку термоса. — Дорожный каток, что ли? Не ровен час — не разглядят в тумане… Ну-ка, Паша, притормози.

Однако боцман, повертев бидоном, вздрогнул и что было сил налег на педали. Уклон стал круче, но источник шума и не думал отставать и даже приблизился. Лязг и грохот нарастали, и вскоре я разглядел темный силуэт, на огромной скорости выскочивший из-за поворота.

«Странно, — подумал я. — Померещится же такое!»

— Убью! — взвыл неожиданно Игорь и сделал попытку дотянуться до Пашкиного горла. — Так вот почему все с нами ругались! Ну, погоди же!..

— Глядите! Глядите! — закричал Витя. — Штанга!

Значит, глаза мои не лгали — это и впрямь была знакомая нам штанга, от которой к Пашкиному седлу (теперь это было видно) тянулась прочная стальная проволока; как последние идиоты, мы всю ночь тащили ее на буксире. В темноте штанга была незаметна и почти неощутима, но теперь она чудовищно разогналась под уклон и неотвратимо нас нагоняла.

— Шестьдесят кило помножить на скорость пополам… — бормотал проснувшийся Коля. — На скорость пополам… Боже, сколько же это?!

Пашка давил на педали что было сил, но штанга настигала. Велосипед метался по дороге. Я попытался было распутать узел на его седле, но без кусачек сделать это было невозможно. Когда же расстояние между нами и спортивным снарядом сократилось до двух метров, нервы Игоря не выдержали.

— Спасайся, кто может! Братки! Делай, как я! — вскричал он и, обхвативши сейф, с кастрюльным грохотом вывалился на дорогу. Недолго думая, я сиганул следом.

Велосипед встал на дыбы. Кувыркаясь по асфальту, я видел то Пашку, безуспешно пытающегося выдернуть защемленную в цепи штанину, то моих друзей, все еще парящих в воздухе, потом я врезался в Игоря и остановился. Было слышно, как штанга со скрежетом настигла велосипед, и оба они, проломив заграждение, загрохотали вниз по камням.

Воцарилась тишина.

Игорь спешно нас собрал, выстукивая всех своим кулачищем на предмет выявления переломов. Таковых не оказалось, как не оказалось среди спасшихся и виновника катастрофы. Кто-то вспомнил, как он, падая в пропасть, силился выскочить из штанов, а Командор даже слышал крик при падении. Подобрав с асфальта чудом уцелевшую половинку некогда целого бинокля, Игорь подошел к краю пропасти и посмотрел вниз, где вперемешку валялись останки велосипеда, штанги и, по-видимому, Пашки. Весь путь падения был усеян банками, пакетами и прочим скарбом. Из-под горкой рассыпавшихся «блинов» синели Пашкины шаровары. Над местом крушения уже кружил вестник смерти — черный ворон.

— Кыш! Кыш! — Игорь затопал ногами и бросил в птицу биноклем. Окуляр ударился о камень и взорвался миллионами стеклянных брызг, искрами блеснувших в солнечных лучах.

— Кар-рамба! — на все ущелье громыхнул «ворон». — Сдур-рел, Командор-р?!

— Э, да это Флинт летает! — Коля оттащил Игоря от края обрыва.

— А где Пашка?

— Там он, хлопцы, внизу, — всхлипнул Игорь. — Вдребезги, понимаешь, в лепешку… А все штанга проклятая! Говорил я ему… Помните, у Высоцкого: «…И примешь ты смерть от коня своего!» Не послушал он меня, убился… Только крикнуть и успел…

— Может, это не он кричал? — робко предположил Олег.

— Скажешь тоже! не он… — обиделся Игорь. — Да ты хоть знаешь, ЧТО он крикнул? То-то! А ты — «не он»… Эх, Паша, Паша…