Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Больные бредили. Мы поили их вином, кормили сгущенкой и меняли компрессы. Притащив кровати, мы на всякий случай свернули паруса, и «Гончая» остановилась.

Опустился вечер. В углу капитанской каюты уже возвышалась изрядная горка консервных банок, коробка с сухарями и несколько ящиков с вином. Неожиданно я вспомнил, что мы забыли об оружии, и без промедления направился в погреб.

Было темно. Фонарик светил тусклым желтым светом — батарейки в нем уже основательно подсели. Я спустился по трапу и медленно побрел по коридору. Голова кружилась, ноги подкашивались.

Мысли свинцовыми чушками ворочались в голове. «Почему так холодно? Мы что, на полюсе? Нет, вроде в тропиках… Но почему же… так холодно?» В глазах двоилось. Неожиданно передо мной появилась маленькая пепельно-серая двуногая фигурка. Странно, но в тот момент я нисколько не удивился появлению привидения, лишь доверчиво протянул к нему руки и опустился на колени. «Призрак! — безразлично подумал я. — Белый… Нет, не призрак… Это Витя! Но почему он такой маленький? И почему так холодно? Зовут… меня? Или не меня? Я иду… Я сейчас иду…»

Глухо, как сквозь вату, донесся топот ног. Меня подхватили и куда-то понесли, потом кто-то заботливо укутал меня одеялом, поднес ко рту чашку, и я ощутил на губах горький привкус хинина.

— С-спасиб-бо… — еле слышно прошептал я и, уже проваливаясь во тьму беспамятства, услышал, как кто-то громко, встревоженно и тщетно зовет: «Олег! Скорее сюда! Олежка! Олег!!! Оле-ег!»

Было больно, холодно и жарко. Время утратило всякое значение. В коротких промежутках между приступами я дотягивался до предусмотрительно поставленных в изголовье кровати бутылей, где к вину была подмешана изрядная доля хинина, делал несколько глотков и без сил валился обратно на подушку. На соседних койках метались в жару и ознобе Витя и Олежка. Иногда в иллюминатор светило солнце, чаще — виднелось звездное небо. Сколько дней я провел в бреду, не берусь вспомнить. Наверное, дня три или чуть больше, и, проснувшись однажды утром, я с удивлением почувствовал себя вполне сносно.

Я лежал, не открывая глаз, наслаждаясь забытой уже ясностью мыслей и вслушиваясь в доносившиеся снаружи звуки, меня разбудившие.

— О великий Кру-Кру, властитель и ловец человеческих душ, — бормотал знакомый голос, — к твоим стопам припадаю я в момент тревоги и несчастья. Яви же нам свою милость, лишь на тебя уповаем мы в горести своей!

«Вот те раз! — подумал я. — Похоже, бред еще не кончился!»

Медленно я сел на кровати и потянулся за бутылкой.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Командор.

— Вставайте, дети мои! — торжественно изрек он, завидев меня. — Всевышний явил свою милость. Демон оставил ваши тела!

— А? — проснувшийся Витя недоуменно помотал головой и прикрыл глаза ладонью. — Это кто? — спросил он.

Игоря и в самом деле было трудно узнать — задрапированный в простыню, обшитую золотым галуном, босой, в совершенно потерявшей форму треуголке, он не был похож на себя. На груди его, на волосяной веревочке висела деревянная рогулька — навроде рогатки без резинки.

— Что все это значит? — Олег покосился на пустую командорскую кровать, затем — на Пашку, застывшего в благоговейном экстазе, глотнул вина и потряс головой. — Зачем ты нарядился в эти тряпки?

— Друзья! — Игорь сиял, как полная луна. — Раскройте свои души и следуйте за мной, ибо увидите вы свет божественный. Выходите на палубу!

Съев по банке сгущенки, мы выбрались из каюты и в недоумении остановились перед грот-мачтой. Игорь опустился на колени перед канатным ящиком, несколько раз поклонился, встал и, повернувшись к нам, воздел руки к небесам.

— Десять долгих дней лихорадка пожирала мой мозг, и не было мне покою ни светлым днем, ни темною ночью, — сказал он. — И настал день десятый, и взмолился я, и было мне знамение. И услышав глас божий, вышел я на палубу и познал Высшее Знание. И понял я, как заблуждались мы все эти годы, ибо — вот он, Хранитель истинной веры! В этом ларце обитает Тот, Кто Дает Исцеление — Несущий Высший Дух, Великий Господь Кру-Кру! И поклялся я служить ему, дети мои, и получил исцеление. И увидел я, что это хорошо.

В канатном ящике что-то зашуршало, и глухой хриплый голос произнес: «Еды мне! Еды!» Игорь бухнулся на колени и, на четвереньках подобравшись к ящику, умоляюще воздел руки:

— Слышу тебя, о великий Кру-Кру, слышу и повинуюсь! — и, обернувшись к нам, добавил: — Господь требует жертв! Быстро сюда хлеба и вина!

Размочив в миске пару сухарей, Хозяин пропихнул их в щель по крышкой ящика. Послышался хруст.

— Кру-Кру принял дары! — возвестил Хозяин и величавой походкой удалился в опустевшую каюту.

Мы не знали, что и подумать.

— Ни фига себе! — растерянно пробормотал Коля. — Во дела! Давайте откроем!

— Ни в коем разе! — запротестовал неожиданно Пашка. — Мало ли кто там, внутри! И вообще…

— Что «вообще»? — переспросил я.

— Так… — замялся тот. — Вообще! — и, гордо подняв голову, направился на камбуз.

Весь день мы отъедались и отсыпались, а под вечер Игорь вытащил нас из кубрика на молитву и лишь после этого скомандовал отбой.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросил меня Витя перед тем, как лечь спать.

— Ничего, — хмуро буркнул я и, повалившись на койку, почти мгновенно уснул.

Глава 9

Теологические хлопоты. Кру-Кру требует жертв. Витькин жребий. Откровение за откровение. Раскольники. Святой джихад и крестовый поход.

Первым адептом новой религии стал Пашка, и я почувствовал беспокойство — худшие мои опасения подтвердились. При каждом богослужении неофит приходил в религиозный экстаз и неизменно пускал слезу, чем заслужил у Первосвященника — Командора сан Послушника и получил дозволение прислуживать при свершении обряда.

Сперва Пашка прислуживал с голым торсом, но Игорь запретил — два багровых круга от банок на его спине выглядели ужасно и, по мнению Командора, могли разгневать канатный ящик, в котором обитал загадочный Кру-Кру. Пашка заново выбрил голову и, порывшись в гардеробе, откопал какой-то чудовищный апельсиновый пиджак и впредь облачался в него при каждом богослужении. Надо сказать, зрелище это было не для слабонервных.

Получив «Откровение Свыше», Хозяин приложил все силы, чтобы обратить и нас в истинную веру. Сначала мы только посмеивались втихомолку, но вскоре поняли, что дело зашло слишком далеко.

В шесть часов утра Игорь забирался на мачту, и над океаном разносился его протяжный крик: «Собира-айтесь на моли-итву, правоверные! Собира-айтесь на моли-итву-у!!!»

Раз или два мы попробовали было проигнорировать это требование, и тогда Хозяин натравил на нас Пашку — своим гарпуном тот выгонял нас на палубу, где сразу начиналась заутреня. Все остальное оружие Игорь предусмотрительно запер в пороховом погребе, и нам пришлось покориться.

Игорь отпустил бороду, Пашка — усы. Облачившись в свои попугайские одеяния, они сперва отбивали земные поклоны канатному ящику, кормили Кру-Кру сухарями с вином и лишь после этого переходили собственно к службе. Игорь, с сизым от обильных возлияний носом, распевал псалмы, а Пашка квачом окроплял нас из кастрюли сгущенным молоком. По непонятной нам до сих пор причине тексты своих духовных гимнов Предводитель заимствовал с этикетки от консервной банки и, заставляя нас подпевать, протодиаконовским басом вдохновенно выводил:

— Великому Господу нашему, ниспославшему нам молока, сла-ава!

Хор в нашем лице нестройно подхватывал: «Сла-ава-а!»

— Вырабатывается из свежего молока путем сгущения с добавлением саха-ара-а! — продолжал он. — Влаги не более двадцатишестисполовинойпроце-енто-ов!

Мы подпевали.

— Сахарозы не менее сорокатрехсполовиноо-оой! — басил он. — Сухих веществ не менее двадцативосьмисполови-ино-ой! Калорийность стодвадцатькало-ори-ий!

Чтоб мне лопнуть, но мы подпевали!!!

32
{"b":"175186","o":1}