Стряхнув оцепенение, я метнулся к письменному столу и лихорадочно зашарил в ворохе бумаг, разыскивая ножницы. Ножницы, как всегда в таких случаях, оказались в самом низу. Пока я до них добирался, пока вытащил, пока добежал до Пашки, все было уже кончено, и вернувшись в холл, я застал там следующую картину: около распахнутого настежь ящика часов, на полу, раскинув руки, лежал Паша. Один его ус был заметно короче другого, а на голове от затылка ко лбу выстроились в ряд четыре здоровенные шишки. Там, где должна была располагаться пятая, был глаз, и ее заменял огромный зелено-лиловый синяк квадратной формы. Часы злорадно тикали. Мысленно я поздравил Пашку, что он не полез чинить их в полночь — двенадцати ударов его череп, пожалуй, не выдержал бы. Сбегав за водой, я привел боцмана в чувство и отправился спать, но в коридоре почти сразу столкнулся с Командором.

— Эй, Дима! — окликнул он меня. — Не знаешь, кто на складе мешок с мукой разодрал?

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — А что?

— Да так, ничего.

В охапке Игорь тащил здоровенный фанерный ящик. В тесноте корабельного коридора еле удалось разминуться. «White Indian Rice» — успел прочесть я на ящике, прежде чем Хозяин скрылся за поворотом.

Олег при моем появлении поднял голову с подушки.

— Не нравится мне эта жемчужная лихорадка, — заявил он в сонном недовольстве. — Какое сегодня число?

— Тринадцатое, — ответил я и, подумав, добавил. — Пятница.

— Вот как? — Олег поднял бровь. — Плохо.

— Я не суеверен.

— Я тоже, — нахмурился он, — но с Игорем ни в чем нельзя быть уверенным. Кстати, ты не находишь, что часы сегодня били как-то странно?

— Нахожу. Хотя, впрочем, ничего особенного — просто Пашка их почистил.

Следующий день выдался ясный и солнечный. Дул легкий, ровный юго-западный ветер. Проснувшись пораньше, мы спустили на воду шлюпку и без долгих проволочек отправились на промысел. Хмурый и невыспавшийся Пашка в этот раз остался на корабле нести вахту.

Добыча в этот день, казалось, сама шла в руки. До полудня мы уже надрали с полтысячи раковин, и Капитан счел возможным объявить перерыв. Высыпав драгоценных моллюсков на солнцепек, мы не торопясь поели и, вздремнув часок-другой под сенью пальм, снова вышли в лагуну. Но лишь только я собрался нырнуть, Витя похлопал меня по плечу:

— Смотри.

— Что? — обернулся я.

Надо сказать, что в окрестностях острова тут и там торчали из воды многочисленные верхушки коралловых рифов — отчасти из-за этого мы не смогли подойти к острову вплотную. Сейчас Витька указывал на один такой островок, где примостилась согбенная человеческая фигура. Посовещавшись, позвали Игоря. Тот был всецело поглощен подсчетом сегодняшней добычи и, когда мы его окликнули, попытался захлопнуть дверцу сейфа и одновременно — запихнуть в него жемчуг. После нескольких неудачных попыток это ему удалось, и он повернулся к нам, дуя на отбитые пальцы.

— Чего вам?

Человек на скале его заинтересовал, и мы подгребли поближе. С каждым гребком островок приближался, и вскоре таинственного «водяного» уже можно было разглядеть во всех подробностях.

Это был Паша.

Промокший до нитки, он восседал на макушке камня, обхватив колени руками в позе Аленушки с картины Васнецова. Рядом торчали из воды какие-то железяки.

— Гм! — изумился Игорь, рассматривая его в бинокль. — Ты как сюда попал, горе луковое?

— Да я это… как его… — замялся «Робинзон» и покосился на груду чугуна подле своих ног. — Вот, якорь нашел.

— Якорь? — переспросил Игорь. — Отлично! Где и как?

Как вскоре выяснилось, едва мы отчалили, Пашка позавтракал, прибрал на корабле и вскоре уже мучился бездельем. Кроме того, его снедало чувство вины за содеянное. Решив обозреть горизонт, он влез на мачту и оттуда, с высоты птичьего полета вдруг увидел наш якорь. Стремясь сделать нам сюрприз, он прихватил бухту троса и прыгнул за борт. Зацепив находку, Паша отплыл на ближайший риф, вытянул якорь туда же и теперь дожидался нас.

— Молодец, — просиял Командор и огляделся. — А где корабль?

Наш друг горестно вздохнул и мотнул головой в сторону моря.

— Видите точку вон там, на горизонте? Он не…

— Ну, вижу, — нетерпеливо перебил его Хозяин. — А корабль-то где? Или ты вопрос не понял?

— Что тут непонятного! — вздохнул Паша. — Это наша бригантина. Ее унесло с отливом. Я… Я ничего не мог сделать…

Мы умолкли, потрясенные. Корабль без якоря — это еще можно было как-то пережить. Но якорь без корабля — это уже не лезло ни в какие ворота!

Командор побледнел, затем пошел всеми оттенками красного цвета — от розового до малинового. Потом на него вдруг напала неудержимая икота. Дрожащей рукой нашарив под лавкой флягу с водой, он сделал несколько торопливых глотков и лишь после этого обрел дар речи.

— Идиот! — вскричал он. — Как ты мог прошляпить корабль?! Ведь это же талант нужен! А ну, выкладывай начистоту, как дело было!

Как мы поняли из путанных Пашкиных объяснений, необходимо было вытравить якорный канат, что не было проделано. Малый береговой якорь не смог удержать тяжелое судно, и «Гончая», увлекаемая ветром и отливом, с отданными якорями ушла в открытый океан. Догонять ее на веслах было делом безнадежным.

— Ладно, — сказал Командор. — Чего уж теперь — после драки кулаками не машут… Давай забирайся сюда. Якорь смотри не забудь!

Он взял в руки сейф, собираясь задвинуть его обратно под лавку, но тут Пашка прыгнул в лодку. Игорь от толчка потерял равновесие, и мы ахнуть не успели, как он бултыхнулся в воду и камнем пошел ко дну под тяжестью своей ноши.

— Веревку! — засуетился Виктор. — Да скорее же! вон она, на носу!

Сквозь прозрачную толщу воды было видно, как Игорь достиг дна и некоторое время безуспешно пытался всплыть. О том, чтобы бросить сейф, он и помыслить не мог; цепко ухватившись за железный ящик, Хозяин беспомощно болтал ногами и пускал пузыри, затем вдруг изловчился, согнулся и, упершись ногами в грунт, взвалил сейф на плечо и медленно двинулся к берегу… пешком!

Пашка схватился за голову, погрузил лицо в воду и попытался кричать, но захлебнулся и, отфыркиваясь, выскочил обратно. Шлюпку быстро снесло течением, и мы потеряли Командора из вида.

— Проклятие! — вскричал Витя. — Если он не бросит чертов сундук, ему крышка!

— Кому? — спросил Паша, — сундуку?

— Всем крышка!!! — крикнул Капитан Флинт. Галчонка тут же чуть не убили. Витя поморщился.

— Командору! — пояснил он и, сложив ладони рупором, закричал: — Эй, на лодке! Коля, Олежка! Не видно Игоря?

Те лишь развели руками в ответ.

До темноты мы избороздили бухточку вдоль и поперек, но никаких следов Капитана не нашли; видимо, его отнесло отливом вслед за «Гончей». Мы совсем перестали соображать от горя и лишь медленно плавали туда-сюда. По небритым Пашкиным щекам катились слезы, остальные тоже то и дело вытирали глаза.

— Надо якорь забрать с острова, — сказал Паша.

— Да пошел ты со своим якорем…

— Но так нельзя! — запротестовал тот. — Это была последняя воля Игоря!

Все сразу притихли и погребли к островку. Якорь, освещенный предзакатным солнцем, казался причудливым творением скульптора-абстракциониста. Ухватившись за его массивные, обросшие тиной и ракушками лапы, мы погрузили его в шлюпку и уселись на весла.

— Когда это он успел так обрасти? — недоумевая, почесал в затылке Витя. — Мы же только вчера его утопили!

Вынув кинжал, он соскреб склизкий зеленый налет, и проступили рельефные витиеватые латинские буквы: «1786, INDEVOR».

— Вот черт! — озадаченно выругался Паша. — Якорь-то не наш!

— Теперь-то какая разница? — устало возразил Коля. — Поплыли к берегу…

Остров был тихим и пустынным. Причалив, мы вытащили шлюпку на песок, выпустили воздух из резиновой лодки и, набрав сухого плавника, развели костер.