Из темного прямоугольника входа тянуло сыростью и холодом склепа. В ноздри бил застарелый запах испортившейся рыбы и пороховой гари. Запалив керосиновый фонарь, мы спустились вниз и остановились, лишь когда ощутили под ногами песок.

— Вот он! — хрипло произнес Олег и посветил фонарем.

Игорь лежал, уткнувшись лицом в песок и развернувшись головой к двери. Правая рука сжимала приклад винтовки, левая бессильно лежала на песке. Рядом валялись весы.

— Прибавьте света! — распорядился Витя. — Дим, открой люки, сделай же что-нибудь!

— А нас не захлестнет? — забеспокоился я.

— Открывай, не время рассуждать!

Лебедкой раскрыв грузовой люк, я развернул кран-балку и опустил трос в темное чрево корабля. Через минуту показался опутанный веревками Командор.

Весь песок в трюме был пересыпан на правый борт, слева все было чисто — ни песчинки на старом темном дереве обшивки. Картина была ясна, как день. Оказавшись в полной темноте, Игорь так и не понял, что в трюм засыпан обыкновенный речной песок, и по этой причине спрыгнул с ума еще на одну ступеньку и стал взвешивать его принесенными с собою весами, чтобы узнать размеры своего богатства. Как выяснилось впоследствии, свое, лично намытое золото он ссыпал туда же. Гиря у него была одна, а песок на чашку весов он насыпал рупором, используя его то как совок, то как воронку. Не в силах остановиться и боясь ограбления, он взвешивал и перевешивал содержимое трюма все эти дни, перетаскивая песок от борта к борту, что и вызывало пресловутый крен.

Обо всем этом мы догадались потом, а сейчас только перенесли Командора в каюту, раздели и, уложив на кровать, закутали в одеяло.

— Пи-ить… — простонал Игорь.

Мы развели в воде немного молока и поднесли кружку к его губам. Пил он долго и жадно, гулко глотая и проливая воду на одеяло. Иссохшиеся губы его потрескались, язык распух и почернел. Выпив три кружки, он тут же погрузился в сон.

— Дела-а… — только и смог сказать Витя.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Пашка.

— Вы тут? — безумно вращая глазами, выпалил он. — А там этот, как его… шторм начинается!

В каюте сразу стало тихо.

— Надо люк задраить, — хмуро сказал я. — И песок разровнять. Вить, подмени меня у штурвала, я — в трюм.

— Я с тобой! — отозвался Олежка.

— А я? — растерялся Паша.

— Сиди здесь и ничего не трогай, — распорядился Витя. — Присмотри за Игорем.

— А что с ним?

— Голодный обморок. Ну, все по местам!

На палубе было холодно. Резкий ветер швырял в лицо клочья морской пены. Тяжелые волны бились о борта и захлестывали наклонную палубу. Задраив грузовой люк, мы с Олегом вооружились лопатами и спустились в трюм.

В слабом свете керосинки длинное низкое помещение выглядело мрачно и угрюмо. Сейнер ощутимо покачивало. За тонкой переборкой глухо стучали дизеля. Песок под ногами был сырым и тяжелым. Кое-как мы перекидали большую часть песка, совершенно выбились из сил и присели отдохнуть. Только теперь я по-настоящему понял, какую титаническую работу проделывал ежедневно Командор, и поразился его выносливости.

— Почему он такой сырой? — неожиданно спросил Олег, подбрасывая горсть песку на ладони.

— Какое там сырой — мокрущий! А действительно, почему?.. — поразился я, поднес лампу к борту и похолодел: из разошедшихся швов медленно, но неотвратимо сочилась вода.

Мы переглянулись. Сейнер был в опасности.

А шторм крепчал. С глухим «А-ах!» волны, как в бочку, били в борт корабля, и мы едва удерживали равновесие. Ноги все глубже проваливались в рыхлый песок. Лампа опрокинулась и погасла — запахло керосином. Очередной удар швырнул меня к борту, и я почувствовал, как в спину бьют тугие струи воды.

— Надо убираться отсюда! — прохрипел я, барахтаясь в песке. — Скоро здесь все затопит!

На четвереньках мы добрались до трапа, выбрались на палубу и пробрались к рубке.

Крен корабля почти исчез. Штормовой фронт оказался узким, и на западе уже виднелось чистое небо.

— Нас заливает! — с порога крикнул я.

— Заливает? — обернулся Витя — Сильно? В смысле — сколько еще продержимся?

Я неопределенно пожал плечами.

Проверив трюм еще разок (там был уже не песок, а какой-то адский кисель), я запер его на висячий замок и направился в каюту проведать Капитана.

Пашка, с трудом удерживая на коленях таз с водой, сосредоточенно выжимал полотенце для компресса.

— Ну, как он?

— Бредит, — угрюмо отозвался тот.

В этот момент Хозяин заворочался на кровати и хрипло произнес: «Земля имеет форму чемодана».

— Слыхал? — многозначительно кивнул Паша. — Одно утешение — кажется, это уже не обморок, а простой сон. Приготовьте ему чего поесть, он скоро очнется.

— Но у нас только сгущенка…

При упоминании о сгущенном молоке Пашка схватился за живот и свирепо посмотрел на меня.

— Ладно, — поморщился он. — Тащи хоть ее, что ли…

К вечеру океан успокоился. Витя, стоя у штурвала, без колебаний вел корабль на юг. Хотелось надеяться, что до островов мы дотянем, но сейнер то и дело зарывался носом в воду, а вскоре Олег, слазав в трюм, доложил, что вода подступила к самому люку.

— Но это еще не все, — добавил он. — Смотрите.

На ладони его извивалось серое червеобразное существо сантиметров пятнадцать в длину, да еще и с малюсенькой раковинкой на макушке.

Коля присвистнул и почесал в затылке.

— Все, братцы, — тихо сказал он, — приплыли. Теперь нашему кораблю одна дорога — на дно.

— А кто это?

— Teredo navalis, — ответил он и тут же перевел: — Корабельный червь.

— А, точильщик! — понимающе закивал Витя. — Так вот откуда в трюме столько воды! За две недели можно было источить днище вдоль и поперек…

— До Галапагосов дотянем? — спросил я.

— Должны бы, — несколько неуверенно ответил Витя.

— Отставить треп, оболтусы соленые! — громыхнуло у нас за спиной. — Стоит Капитану свалиться в лихорадке, и вы уже ничего сами не можете! Угробили корабль, остолопы!

Ошеломленные, мы обернулись и замерли кто где стоял — драпируясь в одеяло и сжимая в зубах неизменную трубку, в дверном проеме показался Командор. За его спиной маячила бледная Пашкина физиономия, украшенная свежим синяком под глазом.

— Я говорил ему, что нельзя вставать, — виновато развел руками Паша, — так разве его уговоришь…

Пошатываясь, Игорь подошел к нам и сгреб карту в охапку.

— Курс! — коротко потребовал он.

— Зюйд-зюйд-ост, — ответил я.

— Местонахождение!

Витя показал пальцем на карте.

— Галапагос? — на испанский манер спросил Командор и нахмурился. — Не помню, чтобы я отдавал такой приказ… Что мы там забыли? Почему сейнер в аварийном состоянии?

— Трюмы затоплены, — простодушно пояснил Паша.

— Что?! — Игорь резко повернулся к нему. Глаза его вспыхнули знакомым блеском. — Там кто-нибудь есть?

— Это, как его… эк! — начал было Пашка, но я поспешно толкнул его локтем, и тот прикусил язык.

— Никак нет, Капитан! — не моргнув глазом, сказал я. — Трюмы заперты!

— Молодцы! — просиял Хозяин и, протянув руку, потребовал: — Ключи!

Порывшись в карманах, я вытащил ключ. Игорь жадно схватил его и расплылся в улыбке.

— Без моего приказа никого к трюму не подпускать, — распорядился он. — За сохранность груза отвечаете головой. А сейчас посмотрим, что можно сделать для спасения судна.

Едва лишь за Игорем закрылась дверь, все набросились на меня.

— Что ты наделал!

— Он же сейчас снова спятит, когда песок увидит!

— Спокойно! — я поднял руки. — Это от камбуза ключ.

Витька одобрительно поднял бровь и усмехнулся:

— Неплохо проделано. Хитрый ты, Дим, как сто китайцев… Странная, однако, у него амнезия — про золото он похоже, помнит.