Он отвел Тэйта к невысокой стенке, возведенной по периметру крыши небоскреба, чтобы поговорить наедине. Он размышлял о том, как изменились его отношения с Тэйтом, которого он знал уже двадцать лет. Они начались достаточно просто. Еще очень давно Хьюз Бремнер хорошо понял, что Гордон — патологический лжец, и решил, что это качество в сочетании с некоторыми другими может сделать молодого человека полезным.

Гордон лгал, когда рассказывал, будто был блестящим, подающим большие надежды студентом и будто его завербовал преподаватель истории. На самом деле он был активистом ку-клукс-клановского движения и таскал с собой пистолет, не имея лицензии на ношение оружия. В студенческие годы он был весьма нелюдим и нередко имел академические задолженности. В те времена ЦРУ обладало правом официально отдавать приказы об устранении тех или иных людей, и работавший в университетском городке вербовщик, познакомившись с Гордоном и присмотревшись к нему, правильно оценил возможности и склонности молодого человека: после соответствующей подготовки он сгодится на роль исполнителя подобных приказов.

Как и убийцы-маньяки Тед Банди и Джефри Дамер, Гордон был весьма умен и понятлив, а в случае необходимости мог становиться мягким, ласковым и обворожительным. Родители его сверстников отзывались о нем очень хорошо и были склонны доверять ему, однако женщины, с которыми он пытался сблизиться, быстро разгадывали его кровожадную натуру.

Бремнер досконально изучил характер и особенности личности молодого Тэйта. Он знал, что ему свойственна самоуверенность, но в то же время не хватает чувства собственного достоинства. Бремнеру пришлось немало потрудиться, прежде чем Тэйт был готов к работе. Дело, которое ему поручили, пришлось ему по душе.

Безжалостность, ум и изворотливость были именно той комбинацией качеств, которую искал Хьюз Бремнер. Он нуждался в человеке, который был бы обаятелен и равнодушен одновременно, а наряду с этим любил бы рисковать и не боялся нарушить закон.

Гордон даже не пытался понять или изучить личность Хьюза Бремнера, ему было достаточно, что босс понимал и, даже зная о нем самое худшее, уважал его, облекал властью, обеспечивая ему место под солнцем. Убивая людей по приказу Бремнера, Гордон испытывал благодарность к своему шефу. Его отношение к Бремнеру напоминало отношение сына к обожаемому отцу, мечта Тэйта состояла в том, чтобы в один прекрасный день Хьюз Бремнер признал себя таковым. Когда боссу было что-то очень нужно, в его отношении к Гордону можно было заметить даже что-то отеческое.

Теперь они стояли на крыше — двое высоких, холеных, спортивного вида мужчин в дорогих, сшитых на заказ костюмах. Оба хладнокровно, без малейшего страха смотрели с семидесятиэтажной высоты вниз, на раскинувшийся под ними громадный город. Парижские бульвары и авеню в этот час были еще пустынны. Зазвенели колокола многочисленных церквей. Было восемь часов утра.

— Рассказывай, — потребовал Бремнер.

Вместо ответа Гордон протянул ему утренний номер «Интернэшнл геральд трибюн».

— Тут опубликована одна статья, в которой говорится обо мне. Автор — некая Мэрилин Майклс — не называет моего имени, но любому, кто знает хоть что-нибудь, сразу будет ясно, о ком идет речь, — пояснил он.

— Не может быть, — сказал Бремнер и быстро пробежал глазами статью. Гордон был прав — дело действительно было плохо. Руководителю «Мустанга» с трудом удалось подавить охватившие его страх и злобу.

— Кто такая Мэрилин Майклс? — спросил Гордон.

— Это псевдоним Лесли Пушо, этой сучки, подружки Мэйнарда. Она сделала копии его бумаг. Но мы уже взяли ее, и копии тоже у нас. Так что статей больше не будет.

Бремнер не сказал Тэйту, что женщина еще жива и, возможно, сделала запасные копии компрометирующих документов. Все это было уже не важно. Скоро она умрет вместе с Банни. Еще через два дня вся Европа содрогнется от операции «Величие», а он станет невообразимо богатым и недоступным ни для кого в своей крепости под названием Индиго Риф на покрытом пышной растительностью атолле к югу от Паго-Паго [9]— вдали от Вашингтона, Лэнгли, Арлин Дебо и обделавшегося засранца, именующего себя президентом Соединенных Штатов.

— А что, если кто-то все же что-нибудь раскопает? — спросил Тэйт.

Бремнер хлопнул его по спине, сжал его плечо:

— Никто ничего не раскопает. А теперь расскажи мне о Саре Уокер.

Гордон изложил Бремнеру подробности побега Сары из оздоровительного центра, поведал и о том, как Флоресу удалось уйти от агентов из Тур-Лангедок около магазина компьютеров, а заодно и о сорвавшейся попытке поимки беглецов в отеле «Афродита».

— Кто-то установил взрывное устройство в салоне «Я дома», помог Уокер скрыться, и кто-то помог Флоресу около магазина. Нам неизвестно, кто это был — ни в первом, ни во втором случае, но похоже, что Флореса выручила сама Уокер. Она прикончила, очевидно, всех троих наших агентов.

— Наверное, ты слишком хорошо ее обучил, — сухо прокомментировал Бремнер, но тут же, смягчившись, добавил:

— Правда, сегодня вечером это может сослужить нам хорошую службу.

— Да, пожалуй, — согласился Гордон. — Наши люди прочесывают город. Задействованы все до единого. Мы находили ее дважды, сделаем это и в третий раз, и тогда уж она никуда не денется.

— Это должно случиться не позднее шести часов. Левайну необходимо два часа для того, чтобы ее подготовить.

— Все понимают, что времени мало, сэр. Это лишь придает нам еще больше решимости. К тому же наши люди очень болезненно переживают смерть Билла Хауэлса. Жаль, что мне пришлось его убрать.

— Это было необходимо, — кивнул Бремнер.

— Да, сэр. А после того как Флорес и Уокер ночью убили Эда, Стива и Джаспера, ребята просто взбеленились. Они не успокоятся, пока не найдут эту женщину.

— Хорошо, — одобрил Бремнер. Он знал, что эмоциональный момент всегда отлично срабатывает в тех случаях, когда надо заставить агентов выкладываться до конца.

— Удалось ли выяснить хоть что-нибудь о том, кто установил взрывное устройство в салоне? — задал руководитель «Мустанга» новый вопрос.

— Пока нет. Но мы занимаемся этим.

— Не возникло ли проблем с местной полицией из-за взрыва?

— Об этом мы позаботились, — ухмыльнулся Гордон. — По моему поручению одна из наших сотрудниц сделала анонимный телефонный звонок. Она представилась как активистка баскской террористической организации и проинформировала полицию, что взрыв — дело рук противоборствующей группировки.

— Давай пройдемся, — предложил Бремнер, холодно улыбнувшись, и Тэйт ощутил прилив гордости.

Оба зашагали вдоль барьера, Гордон на шаг позади босса. Каждый думал о своем. Тэйт был спокоен — он был избавлен от необходимости без конца обдумывать следующие шаги. Теперь за него думал Бремнер.

Обойдя по периметру примерно половину здания, Хьюз Бремнер решил, что теперь направление ветра подходит для осуществления задуманного. Он взобрался на барьер, балансируя на самом краю разверзшейся под его ногами пропасти. Гордон после некоторого колебания сделал то же самое. Они стояли там, не ощущая естественного в такой ситуации чувства страха. Бремнеру казалось, что он находится на вершине высочайшего горного пика. Над ним была бездонная небесная голубизна. Люди, спешащие в церковь, с такой высоты казались крохотными и походили на муравьев. Бремнер озирался, чувствуя себя властелином всего, что было доступно его глазу. Он был абсолютно убежден, что для достижения поставленной им цели никакая цена не была слишком высока, ради осуществления своих замыслов он был готов на все.

— Посмотри на них, Гордон, — сказал он, и в голосе его звучало презрение. — Они довольны, хотя рождаются, живут и умирают муравьями, их жизнь ничтожна, как и они сами.

С этими словами Бремнер расстегнул «молнию» на брюках и, пользуясь тем, что ветер дул ему в спину, изверг вниз струю мочи. Он громко расхохотался, и ветер, подхватив его смех, разнес его над лежащим внизу Парижем. Гордон не долго думал и последовал его примеру. Оба с любопытством наблюдали, как содержимое их мочевых пузырей, рассеявшись в воздухе на капли, орошает лежащий далеко внизу мир насекомых.