Кристин была осведомителем Интерпола. Однажды она спасла ему жизнь. Кристин и Ашер были близки после этого, и он был уверен, что при возможности она поможет ему.
— Как насчет тех, которые установлены в Тур-Лангедок? — спросила она.
— Меньше всего мне бы хотелось, чтобы в Тур-Лангедок стало известно о том, что я собираюсь сделать.
— Вот как? — проговорила Кристин, задумчиво выпуская сигаретный дым.
Она провела Ашера к компьютерному терминалу магазина, где во всю стену красовалась сделанная от руки надпись: «Именем короля даже Богу не разрешается творить здесь свои чудеса», и, оставив его у монитора, вышла.
Используя известный ему код Гордона, Ашер подключился к компьютерному монстру КМ-5, установленному в Лэнгли, и стал просматривать информацию, пытаясь обнаружить связь между «Голд стар рент-э-кар», с одной стороны, и Хьюзом Бремнером, Гордоном Тэйтом или ЦРУ — с другой.
Из таксофона на бульваре Сен-Жермен Сара сделала еще три звонка. В промежутках между ними она несколько раз набирала номер своего коллеги Блаунта Мак-Ко, но линия была занята. Студенты вели себя все более шумно — пели, танцевали, произносили речи. Тут же продавался «делириум» — смесь ЛСД и других наркотиков.
Наконец ей удалось дозвониться до Мак-Ко, который схватил трубку после первого же сигнала.
— Боже мой, дорогая! — закричал он, явно находясь под впечатлением того, что узнал. — Как тебе удалось разнюхать о существовании этого крохотного медицинского центра? Ведь его посещают только избранные: премьер-министр, управляющий Банк де Франс, архиепископ Парижа, в общем, самые сливки. Думаю, тебе вряд ли удастся попасть внутрь!
— В отличие от тебя, Блаунт, мне это ни к чему. Так, значит, Je Suis Chez Moi — это что-то вроде клуба?
— Да, это суперэксклюзивный, невероятно дорогой и очень засекреченный клуб, а точнее, оздоровительный центр.
— А почему он засекречен? Что там, собственно говоря, происходит?
В трубке послышалось покашливание — Блаунт прочищал горло.
— Ты не представляешь, чего мне стоило добыть эту информацию, — сказал он наконец. — Я думаю, ты должна рассказать мне, чем располагаешь сама.
— Я не могу тебе сказать ничего, кроме того, что надпись, которую я тебе продиктовала, была выгравирована на ручке, принадлежащей человеку, которого я когда-то знала. Ты с ним никогда и нигде не пересекался. Ни для тебя, ни для меня с профессиональной точки зрения он не представляет никакого интереса, — ответила Сара, раздумывая, откуда у Гордона может быть ручка с фирменной гравировкой клуба для избранных.
— Сара, я тебя знаю. Наверняка ты проводишь какое-то расследование. Расскажи мне, в чем дело, если хочешь получить от меня информацию.
— Я не могу, — сказала Сара после секундного колебания. — Пока жизнь моя в опасности, ничего нельзя сказать.
— Твоя жизнь? Объясни мне, в чем дело.
— Помнишь крестного отца итальянской мафии — кажется, у него была кличка «Зверь»? Ну того самого, который нанял убийц, чтобы разделаться с тобой за подготовленную статью об одной актрисе католического вероисповедания, которая была матерью его шестерых незаконнорожденных детей?
— Пятерых незаконнорожденных детей, — вздохнул Блаунт. — Материал для великолепного, смачного скандала, один из моих шедевров, и, надо же, никто об этом никогда не прочтет ни строчки. Я был готов умереть за него… ну почти готов.
Сара знала, что он забрал из редакции уже готовую к публикации статью и отослал ее вместе со всем собранным компроматом в Рим адвокату главаря мафии. Зато Зверь отменил отданное им распоряжение об убийстве журналиста.
— Ладно, Сара, я тебе сочувствую и потому дам тебе то, что у меня есть, но ты должна обещать мне, что расскажешь, чем все закончится. Если ты не будешь писать об этом сама, я сделаю это за тебя.
Затем Блаунт сообщил Саре адрес и телефон оздоровительного центра. Он предупредил, что снаружи нет никаких вывесок, только номер дома. Клуб работает без выходных, с пяти вечера до полуночи, учитывая весьма плотный распорядок дня клиентов. Это частное заведение, в котором для улучшения состояния пациентов практикуется использование физических нагрузок, занятий по улучшению гибкости и выносливости, а также особый массаж индивидуального назначения, витаминотерапия, диетотерапия и кое-какие косметические услуги. Помимо этого, врачи предоставляли клиентам определенную психотерапевтическую помощь — в основном это касалось снятия депрессии и общей напряженности, являвшихся следствием перегруженного стрессами стиля жизни их высокопоставленных пациентов.
— Завсегдатаи заведения его просто обожают, — закончил Блаунт. — Представь себе, что люди, которые ненавидят любые упражнения или находятся в глубокой депрессии, вдруг начинают ежедневно и пунктуально, без всяких пропусков, посещать тренировки и процедуры. Оздоровительный центр помогает посетителям совершенствовать их тела и их личность, отношение к жизни. Люди приходят туда на грани срыва, а через несколько месяцев уже находятся в прекрасной форме, полны энергии и довольны жизнью. Неудивительно, что они продолжают туда ходить. Кому хочется лишиться таких результатов?
Помолчав минутку, Блаунт добавил:
— Может быть, я попробую использовать кое-какие связи, чтобы самому стать клиентом центра.
События за дверью кабины таксофона между тем развивались: студенты писали лозунги на обнаженных телах друг друга. Приехало телевидение. Сара отвернулась и отодвинулась в глубь будки, чтобы лицо ее случайно не попало в объектив.
— Сара, ты что там, заснула? — послышался в трубке нетерпеливый голос Блаунта.
— Мне пора идти. Спасибо, Блаунт. Когда все утрясется, я снова свяжусь с тобой, обещаю.
— Сара, подожди минутку! Что ты задумала?
— Извини, я не могу больше разговаривать. Пожелай мне успеха.
Она повесила трубку и выскользнула на улицу. Выбравшись из толпы в укромное местечко, Сара наблюдала, как манифестанты открыто передают друг другу наркотики. Подозвав одного из продавцов, она за пятьсот долларов купила крошечный пузырек с зельем в бумажной обертке.
Оздоровительный центр под названием «Я дома» находился на рю Вивьенн, неподалеку от парижской фондовой биржи. Блаунт оказался прав — вывеска отсутствовала. К массивным двустворчатым дверям была прикреплена табличка с номером дома. Здание из серого камня было похоже на другие дома, построенные в наполеоновские времена.
Пройдя мимо него, Сара увидела, что оно вдается далеко в глубь квартала, а справа от него тянется мощенный булыжником проезд. Особняк выглядел весьма внушительно — вероятно, раньше здесь располагалась дорогая гостиница. Сара взглянула вверх — солнце уже садилось, но стемнеть должно было не раньше чем через час. Увидев неподалеку надпись «Кафе „Жюстин“», она направилась туда и заказала себе кофе с мороженым. Столики кафе стояли прямо на тротуаре, защищенные от жары большими зонтами. С этого места ей было хорошо видно здание, где располагался оздоровительный центр.
Странное название — «Я дома», подумала Сара. С другой стороны, оно было довольно удачным, если учесть стремление хозяев центра не афишировать себя. В самом деле, кому придет в голову, что под таким названием скрывается эксклюзивное медицинское учреждение?
Потягивая кофе, Сара огляделась. Единственным, кроме нее, посетителем кафе, который, как и она, решил устроиться на улице, был пожилой человек в соломенной панамской шляпе с красной лентой, читающий «Ле монд» и покуривающий трубку. Когда она посмотрела на него, он тоже поднял глаза, и их взгляды на секунду встретились. Ни тот, ни другая не ожидали этого, а потому оба слегка смутились и принялись смотреть в разные стороны.
Примерно через час два черных лимузина свернули в булыжный проезд с правой стороны здания и остановились у боковой двери, в которую вошли их пассажиры. До этого примерно полдюжины посетителей покинули центр через все ту же боковую дверь, где уже стояли наготове их автомобили или такси. Массивной парадной дверью не воспользовался ни один из них.
