Ракким бросил на нее взгляд и снова сосредоточился на дороге.

— Ты нисколько не изменилась с момента первой нашей встречи. Даже в шесть лет была смутьянкой.

Сара положила руку ему на колено.

— Давай вернемся за дневниками. Ты знаешь, как я люблю читать в постели.

У Раккима перехватило дыхание от смелости ее прикосновения. Пытаясь скрыть охватившее его возбуждение, он еще раз посмотрел в зеркало заднего вида.

— Сначала решим самую насущную проблему.

Несмотря на ее браваду, он видел в тусклом свете приборной панели, как осунулось лицо девушки, с каким напряжением она всматривалась в темноту. Сара никогда не бывала в этой местности. Да и вообще мало кто из горожан. Даже полиция предпочитала объезжать район стороной.

В последний раз они встречались всего пару месяцев назад, однако теперь Сара выглядела значительно старше. Не только усталость обвела ее глаза темными кругами. Теперь она понимала, какие чудовища притаились в темноте совсем рядом с уютным любимым домом. Для подобной личности, отличавшейся логичностью мышления и твердостью духа, осознание того, насколько изолированной и привилегированной была ее прошлая жизнь, могло стать настоящим ударом. Подобное часто происходит с теми, кому случается найти близкую подругу убитой. Или с теми, кому пришлось лишить человека жизни, прекрасно понимая необходимость поступить так не единожды, причем во второй раз все наверняка пройдет значительно легче. Да, пережить подобное сродни истинному пробуждению. Она училась жить. Если им удастся остаться в живых, Сара будет относиться ко всему гораздо проще.

— Почему ты останавливаешься?

Машина замерла на середине дороги. Ракким выключил фары, но двигатель глушить не стал.

— Если мы не едем в Канаду, значит, должны убить ассасина.

Только обломки бетонной стены остались от указателя, когда-то извещавшего путешественников о въезде в поселок «Зеленый вереск» — один из многих загородных участков, выделенных под строительство жилья для рабочих Сиэтла. «Доступное мусульманское жилье в неиспорченном мусульманском районе». Все закончилось крахом и для «Зеленого вереска», и для других загородных поселений. Модернов не устраивали долгие поездки в город, пугали окрестные дремучие леса и постоянно растущее беззаконие. Поселки постепенно превращались в руины, витражные окна выбили вандалы, печные трубы обвалились, а слой мха, покрывавшего стены, вполне годился для набивания подушек. Постепенно сюда переселились сквоттеры, совершенно спокойно относившиеся к отсутствию электричества. Они бы и сами с готовностью перерезали линии электропередач и взорвали водопровод, пребывай коммуникации в рабочем состоянии. Подъездную дорогу перегородил завал из упавших деревьев. «Зеленый вереск» существовал лишь на бумагах, уже много лет погребенных в архиве.

— Не нравится мне это место, — заметила Сара.

Ракким дважды мигнул фарами. Немного подождал и мигнул еще раз.

— Нужно уезжать. — Сара встревоженно заозиралась. — Убийца… он догонит нас.

— Нет, он остановился одновременно с нами. Ассасин не собирается нас догонять. Не хочет, чтобы мы догадались о том, что он следит за нами. Он предпочитает оставаться там, где есть, прятаться в темноте. Ему, конечно, доставляет удовольствие находиться недалеко от нас, но все равно приходится соблюдать определенную дистанцию. Он полагает, что при любом раскладе наши жизни в его руках. Это его опьяняет. Доставляет наслаждение куда более яркое, нежели секс. Он думает, будто мы остановились не потому, что обнаружили слежку, а просто из соображений осторожности. Он уважает нас за это. Подозрения возникнут только в том случае, если мы начнем действовать слишком неосмотрительно. Он любит играть. Чем дольше длится игра, тем большее наслаждение он испытает, убив нас в финале.

— Ты говоришь так, словно читаешь его мысли.

Ракким погладил ее по плечу, уловив сквозь тонкий свитер мелкую дрожь. Он не винил ее за неспособность совладать со страхом. Голова ассасина заполнена битым стеклом и истерзанными животными. Бывший фидаин внимательно оглядел заросли по обеим сторонам дороги. Опустил до половины боковое стекло. В салон ворвался шум дождя, запах влажной земли и кедра. Запах жизни.

— Это он сидел в будке охранника, когда мы проезжали мимо. Я надеялся рассмотреть его, но он…

— Я разговаривала с охранником, мне он не показался…

— Охранник, с которым ты разговаривала, убит. А мне проехать разрешил уже ассасин. Я слишком спешил и не обратил на него внимания, но, когда ты обнаружила «жучок», сразу вспомнил и лицо, укрытое газетой, и то, с какой странной легкостью он меня пропустил. Я бы протаранил будку, не окружай ее бетонный барьер.

— Зачем ассасину убивать охранника? Какой в этом смысл?

Ракким печально улыбнулся. Несмотря на все, произошедшее с ней за последнюю неделю, она все еще не понимала, с кем столкнулась.

— Я сейчас вернусь. — Он открыл дверь, но свет в салоне не включился — бывший фидаин заранее вывернул лампочку. — Они пришли.

— Кто? — И тут Сара увидела. Трое мужчин возникли из пелены ночного дождя с безмолвием призраков. Фантомы в промокших суконных одеяниях, с длинными спутанными волосами и бородами. Привидения, вооруженные топорами и мачете.

Ракким показал им пустые руки и выбрался из машины.

После ночного намаза

— Я должен ехать с тобой.

— Ты нужен мне здесь, — возразил Джеймс. Брат подчеркнуто неторопливо укладывал в спортивную сумку папки с последними донесениями. — Я хочу, чтобы ты присмотрел за Кэтрин и Сарой.

— Лучший способ защитить их — обеспечить безопасность тебе. — Рыжебородый попытался встряхнуть его, заставить понять. — Чикаго опасен…

— Опасность может подстерегать повсюду.

Джеймс уложил рацию, противоаллергические таблетки и потрепанный том Священного Корана. Яркие солнечные лучи, врываясь сквозь пуленепробиваемые стекла в кабинет на втором этаже виллы Рыжебородого, заливали светом волнистую, невероятно зеленую лужайку под окнами. Брат застегнул молнию сумки.

В синем спортивном костюме он выглядел так же, как и на пьедестале почета в Пекине, где ему вручили золотую медаль чемпиона Олимпийских игр и где Джеймс прямо перед камерой засвидетельствовал обретение им истинной веры. Он входил в число первых из значительных личностей, принявших ислам. С густыми светло-русыми волосами и острой бородкой, мягкой, словно у юноши, он разительно отличался от младшего брата. Глядя на него, Рыжебородый иногда с трудом верил в собственное с ним родство. Грузный, с чрезмерно развитой мускулатурой и жесткой бородой, он ощущал себя гадким утенком по сравнению с красавцем Джеймсом. Брат, правда, никогда его таковым не считал, и за это Рыжебородый любил старшего еще сильнее.

Он перебирал спрятанные в кармане четки. Янтарные бусинки глухо пощелкивали через ткань одежды. Рыжебородый пытался вспомнить нечто важное. Какая-то деталь сверлила сознание, не давая успокоиться. Он перебирал четки, надеясь вызвать в себе нужную ассоциацию.

— Почему такой печальный вид, брат? — поинтересовался Джеймс. — Ты становишься похожим на изнуренного жителя Библейского пояса. — Он улыбнулся. — Надеюсь, ты не решил вернуться в древнюю веру?

Рыжебородый поморщился. Он не обладал чувством юмора брата. Или его обаянием. Мало кто мог соперничать с ним в подобных вещах. Джеймс Дуган занимал пост директора службы государственной безопасности, однако все знали его не только как шефа разведки, но и как выдающегося политика. Он входил в число умеренных мусульман, сочетая добропорядочность со здоровым прагматизмом. В стране, охваченной хаосом после недавней катастрофы, президент именно ему предложил возглавить главное силовое ведомство. Назначение вызвало крайнее недовольство фундаменталистов, однако, благодаря остроумию и популярности Джеймса, а также его умению искусно оперировать средствами массовой информации, они остались ни с чем. Одержав победу над оппонентами, новый директор назначил брата на должность собственного заместителя. Рыжебородый энергично взялся за работу. В отличие от Джеймса он обладал необходимой наблюдательностью, жестокостью гризли и, если того требовали обстоятельства, мог солгать самому Аллаху.