Через два года после окончания гражданской войны, увенчавшейся заключением договора о прекращении огня, они могли праздновать победу. Служба государственной безопасности сумела предотвратить серьезные террористические акты и вынудила остатки христианского подполья бежать в Библейский пояс. Правительство значительно урезало гражданские свободы, однако после неразберихи, воцарившейся в результате перехода от одного режима к другому, организованного протеста не последовало. Возмутились только фундаменталисты. Ультраправое духовенство призывало к отставке Джеймса, поскольку тот не разрешал забивать неверных камнями, считал братьев новообращенными только номинально, не проявлял должного уважения к догматам веры и снисходительно относился к греху.

Как-то раз Рыжебородый предложил брату нанести ответный удар, но Джеймс отговорил его от активных действий. По его словам, правительство рисковало не пережить внутренние распри. Кроме того, директор СГБ считал необходимым поберечь силы на случай действительно опасной ситуации. Им следовало научиться проявлять выдержку. А затем, вероятно снедаемый чувством неловкости за необходимость читать нотации, Джеймс снял с руки отцовские часы и протянул Рыжебородому. Тот пытался возражать, но старший поцеловал его в обе щеки и заверил, что он — единственный человек, которого Аллах осчастливил, наградив столь преданным и любящим братом.

— Томас, ты постоянно смотришь на часы. У нас еще есть несколько минут?

Рыжебородый кивнул, лишившись дара речи. Цифры на циферблате казались знакомыми, стрелки двигались по кругу, но он, как ни старался, не мог определить время.

— Сенатор Симпсон клянется, что заручился необходимой поддержкой. Теперь мы сумеем отклонить последнюю поправку сторонников жесткой линии, — улыбнулся Джеймс. — Отличная работа. Благодаря тебе «черные халаты» были так заняты внутренними распрями, что не нашли времени поучаствовать в дебатах.

— У нас есть еще одна проблема. Замолчал один из моих агентов в Сан-Франциско. — Рыжебородый задумчиво нахмурился. — Он заметил… странную активность в своем секторе. Это не может не настораживать, учитывая приближающийся Рамадан.

Джеймс оказался рядом. Он умел двигаться с неимоверной быстротой. Казалось, глава СГБ мгновенно переместился из одного угла кабинета в другой. Еще один суфийский трюк, недоступный младшему брату.

— Мормоны? Или непримиримые?

Рыжебородый покачал головой.

— Это меня и беспокоит. Активность, по внешним проявлениям, не связана ни с одной из групп, известных нам. Совершенно незнакомый почерк. Агент сообщил, что собирается активизировать наблюдение, и с тех пор — ничего. Прошло уже три дня. Когда мы связывались в последний раз, он показался мне сильно встревоженным. Даже испуганным. А ведь он не из тех, кого легко напугать.

— Оперативные сотрудники всегда испытывают тревогу, а лучшие из них еще и страх. — Джеймс снова улыбнулся, но Рыжебородый слишком хорошо знал брата, чтобы поверить в искренность улыбки. Директор службы безопасности задумчиво подергал себя за усы. — У тебя есть имя? Возможная цель?

Младший брат покачал головой.

— Мой человек не до конца был уверен в существовании угрозы. Просто сообщил, что заметил слишком много странных совпадений. Случайные смерти, исчезновения, внезапный уход в отставку или срочный переезд. И ни один из известных нам игроков не получает никакой выгоды от этих событий. Меня это тревожит, как пустой стул на званом ужине. Вынуждает задуматься не об очевидном, а о том, что скрыто. К сожалению, больше мне сообщить нечего.

Джеймс рассеянно кивнул.

Рыжебородый пристально посмотрел на брата.

— Что происходит?

На письменном столе затрещало переговорное устройство.

«Господин директор? Мы заканчиваем проверку вашей машины».

Джеймс сквозь зеркальное стекло взглянул на припаркованный возле здания бронированный лимузин. Один из сотрудников службы безопасности осматривал ходовую часть, испачкав форму в дорожной грязи. Второй медленно обходил автомобиль, держа на поводке немецкую овчарку.

Рыжебородый подошел к брату.

— Ты знаешь, что появился новый игрок.

Джеймс оперся о подоконник.

— Он не новый, и участие в игре принимает уже давно. Очень давно.

— Почему ты не сказал мне о нем?

Брат повернулся к нему.

— Томас, у меня были только подозрения, но теперь появились доказательства. Неопровержимые доказательства. Вот только действовать мы пока не можем. Должны проявлять осторожность. Начнем, когда я вернусь из Чикаго.

«Господин директор, ваша машина готова».

— Проверьте еще раз, — рявкнул Рыжебородый в микрофон, не спуская глаз с брата. Они стояли у окна и наблюдали, как охранник с собакой еще раз обследуют машину. В голове шумело, словно череп превратился в осиное гнездо. Если бы он мог вспомнить…

— Кто наш враг, Джеймс?

— Поговорим, когда вернусь. Поверь, я расскажу тебе все, что знаю.

Рыжебородый прикусил губу.

— Как пожелаешь, директор.

— Я вынужден держать все в секрете даже от тебя. Думал, у нас больше времени. — Джеймс сжал массивное плечо Рыжебородого. — Ты поймешь и одобришь мою осторожность, когда познакомишься с информацией, что мне удалось добыть. Мы должны действовать очень аккуратно.

— Тогда оставайся здесь. Мы можем начать…

Брат покачал головой.

— В Чикаго я встречаюсь с президентом. Должен поговорить с ним лично. — Он выглядел так, словно испытывал сильную боль. — Прости меня, Томас.

— Я провожу тебя в аэропорт.

Джеймс взял спортивную сумку.

— Ты бы не мог поехать в больницу вместе с Кэтрин?

— Я думал, Сару выписывают сегодня.

— Проклятое воспаление легких… у нее рецидив. Врачи хотят подержать ее еще несколько дней. Охрана в больнице выставлена, но Кэтрин будет не хватать близкого человека.

Рыжебородый заставил себя улыбнуться.

— С каких пор Кэтрин считает меня близким человеком?

— Томас, позаботься о них ради меня. — Джеймс коснулся переговорного устройства. — Выхожу из дома. — Он набрал номер на сотовом телефоне. — Начали.

Из дверей виллы появился его двойник и сел в лимузин, закрыв лицо бурнусом.

Распахнулись ворота. Братья провожали взглядом бронированный автомобиль, все быстрее уносившийся по извилистой подъездной дороге. Вскоре он окончательно пропал из виду, однако директор с заместителем продолжали стоять у окна, словно ожидая увидеть крошечную оранжевую вспышку и услышать грохот далекого взрыва.

— Продуктовый фургон ждет у погрузочной площадки, — произнес наконец Рыжебородый. — Мой личный телохранитель Миллер проводит тебя до аэропорта.

Джеймс повесил спортивную сумку на плечо и мгновенно заторопился.

Кто-то тихонько постучал в дверь. Раз и еще два.

Заместитель директора посмотрел в глазок, затем открыл.

Миллер, одетый в белоснежную спецовку, какие носят водители и грузчики, доставляющие продукты, шагнул в кабинет, хотя ему полагалось оставаться в коридоре. И тогда Рыжебородый все понял. Телохранитель прошел мимо него.

— Позвольте помочь вам, господин директор. — Он запустил руку под полу безукоризненно чистой рабочей куртки.

Джеймс шарил рукой по дивану.

— Где-то оставил очки.

Рыжебородый попытался пошевелиться, но его тело вдруг уподобилось бетонной статуе.

Грохот выстрелов сотряс кабинет, выдернув его из состояния оцепенения. Он бросился на Миллера, и его могучее тело приглушило звук новых выстрелов. Телохранитель, работавший на него с самого первого дня службы, злобно оскалился. Перед глазами мелькали образы прощальной церемонии. Купол Капитолия, гроб с телом Джеймса, Сара, стоящая рядом. Но где же Кэтрин?

— Хозяин передает тебе привет… — прохрипел Миллер.

Рыжебородый стиснул его запястье, и пуля ушла в стену. Убийца крутанулся, пытаясь вырваться, затем снова нажал на спуск. Жар вспышки проник сквозь одежду. Хрустнуло сломанное запястье. Пистолет мягко шлепнулся на ковер.