После Канн началось массовое отпадение союзников от Рима. К Ганнибалу перешел самый большой после Рима город Италии, имевший даже у себя римское гражданское право "sine suffraggio", - Капуа, затем большое число округов и небольших городов и, наконец, третий город Италии - Тарент. На севере оказали карфагенянам поддержку галлы, а в Сицилии перешел на их сторону город Сиракузы. Если бы Ганнибал мог неуклонно под натиском и угрозой поддерживать это движение и дальше, то в конце концов наступил бы момент, когда обессиленные римляне принуждены были бы заключить мир, - или же база Ганнибала в Италии настолько бы расширилась и укрепилась, что он мог бы приступить к осаде Рима. Изложив вышеупомянутые события вплоть до сражения при Каннах; Полибий прерывает свое повествование фактами из греческой жизни и, раньше чем перейти к Пунической войне, говорит о римской конституции. В этой последовательности изложения сказался истинно великий историк. Абстрактные формы какого-либо законодательства и порядок управления сами по себе малоинтересны. Но у Полибия они являются ответом на вопрос: как может государство удержаться после такого поражения, какое понесли римляне при Каннах, особенно, когда ему предшествовали тяжкие удары при Тичино, Требии и Тразименском озере?
Читателю передается огромная напряженность, вызванная всеми событиями. Этот вопрос и ответ на него являются шедевром искусства Полибия, ибо эта напряженность вызывается не внешним художественным приемом, а самой природой вещей, получившей здесь свое художественное отображение.
Мы попытаемся, в подражание Полибию, при помощи того же рефлекса вдохнуть жизнь в мертвые статистические данные. Какие усилия приложил Рим, чтобы противостоять гению Ганнибала и, несмотря на все понесенные им потери, удержать свое несокрушимое господство? Подробные выкладки мы приведем ниже, но вот основные цифры, перешедшие к нам из сохранившихся источников, если не вполне, то достаточно достоверных.
По тогдашней официальной статистике, римское государство насчитывало в начале Второй Пунической войны миллион свободных душ, не считая союзников. В начале войны имелось в строю 34 000 сухопутного войска. Кроме того, какое-то количество было во флоте. Мы не можем точно определить его, так как большая часть экипажа состояла из рабов и союзников.
Несмотря на потери при Треббии и Тразимене, Рим в 216 г. насчитывал не 7-8 легионов, как на первом году сражения, а 18. Состав главных частей был увеличен на 5000 чел. пехоты. 8 легионов главного войска были противопоставлены Ганнибалу, 2 - находились в Испании, 2 - в Сицилии, 1 - в Сардинии, 2 легиона были высланы против цизальпинских галлов, 2 - оставлены в Риме в качестве гарнизона и запасных войск и 1 - во флоте. Последние 8 легионов представляются нам полностью не укомплектованными. Считая каждый легион при Каннах в 4 800 чел., оба в Испании - по 4 000, остальные 8 - по 2 500, мы получим круглым счетом 66 000 чел., или, иными словами, 6,5% свободного населения. Причислив павших в 218 и 217 гг., получим около 7,5%.43.
Так как из остатка войска, бывшего при Каннах, римляне образовали 2 новых легиона, то мы должны считать 6 легионов погибшими. Два легиона были позже уничтожены галлами. Пополнить эти потери было не по силам, тем более что целые большие общины с jus cives sine suffraggio (Капуа) отошли к неприятелю. Выпустив узников из тюрем и призвав юношей, еще не достигших 17-летнего возраста, римляне образовали из них 2 легиона. Еще 2 легиона были сформированы из рабов, которым обещали свободу. Таким образом, Рим выставил 14 легионов. Это число в последующие годы возросло до 22, ибо в дальнейшем легионы формировались из возмужавших боеспособных юношей. Больше всего легионов Рим имел в 212 - 211 г., около 22, но войска в них было меньше, чем в 216 г., так как численность каждого легиона значительно понизилась. До 216 г. все пленные по договору, заключенному еще в Первую Пуническую войну, были выкуплены. На выкуп пленных при Каннах сенат, несмотря на предложение Ганнибала, не согласился, - дабы это впредь служило уроком, - и предпочел сформировать легионы рабов. Пленных карфагеняне продавали, и много лет спустя римляне нашли в Греции столько своих соотечественников в качестве рабов, что, когда в 194 г. консул Фламиний добился у греков права выкупа, одни ахеяне должны были вернуть 1 200 чел.44. Шесть лет спустя на Крите также было освобождено и препровождено на родину большое число римлян45.
Хотя государство во время войны не рассчитывало на граждан, попавших в руки неприятеля и оставленных им на произвол судьбы, мы все же должны учесть, что много пленных было выкуплено не государством, а родными. Работорговцы, взявшие на себя продажу карфагенских пленных, конечно, должны были ради собственной выгоды продавать их как можно дороже. В 210 г. римляне, жалуясь на непосильные поборы, говорят: "даже для выкупов ничего не остается" (Ливий, XXVI, 35); следовательно, с явлением частного выкупа военнопленных нельзя не считаться. Но если даже благодаря этому явлению потери римлян при Тразимене и Каннах были на несколько тысяч меньше, чем принято думать, все же военное напряжение римлян не знает себе равного. Даже Пруссия могла дать в 1813 г. лишь 5,5% своего населения, хотя такое напряжение и не требовалось непрерывно в течение целого года. Афиняне, правда, вооружали порою больший процент населения, чем римляне, но лишь на короткое время. В Риме же условия были таковы, что из года в год на самых отдаленных театрах военных действий находились под оружием почти все боеспособные мужчины. Из рабов также большая часть посылалась в легионы или на морскую службу. Буквально непостижимо, как в таких условиях могли идти своим чередом хозяйственная жизнь страны и ее финансовое управление. Кроме налогов должны были быть предоставлены, в особенности поставщикам, кредиты до конца войны. Сицилия была выжата до отказа, падение курса облегчало должников, денежные ресурсы таяли. Лишь во время мировой войны 1914 - 1918 гг. германский народ напряжением всех своих сил для войны превзошел римлян.
И в то время, когда римская конституция таким образом предоставляла в распоряжение государства силы собственного народа, вырастала хорошо продуманная система союзного государственного устройства, которое увенчивал город на Тибре. Правда, большая часть союзников отпала, перейдя во вражеский стан или, по крайней мере, ослабив свою дееспособность. Но все римские колонии, все латинские и большая часть греческих городов крепко держались Рима46, а успехи Ганнибала лишь меняли условия ведения войны. Уже перед сражением при Каннах диктатор Квинт Фабий Максим, используя опыт при Треббии и Тразимене, решил в войне с Ганнибалом избегать решительных тактических действий. Но его идей почти никто не разделял. В конечном счете нельзя винить противную партию за сделанную однажды попытку поразить страшного врага, бросив на него силы, вдвое превосходившие неприятельские. Поражение не только привело назад к стратегии Кунктатора, но и дало этой стратегии нечто, чего ей не хватало до Канн и что делало ее в то время нежизненной, а именно - определенную цель. В силу самой сущности войны, каждый успех, не закончившийся полным поражением неприятеля или же миром, непременно должен вызвать возвратный удар и противодействие. Ганнибал, - говорит Клаузевиц, - достиг кульминационного пункта победы. Римляне в дальнейшем избегали больших сражений47.
Для большой осады Ганнибал был слишком слаб, ибо на путях стояли многочисленные римские легионы, всегда грозившие отрезать ему подвоз припасов. Он же со своей стороны был не в состоянии помешать римлянам осаждать отложившиеся города, снова покорять их и предавать каре. С тех пор на этих осадах сосредоточилось все ведение войны. Взять укрепленный римский лагерь, где при осаде укрывались консулы, Ганнибал не мог из-за недостаточного численного превосходства карфагенской армии. Здесь конные атаки и тактическое взаимодействие различных отрядов родов войск уже не имели значения, и господствующим на поле сражения становится отныне упорное мужество легионеров48. Осадой и занятием римлянами города Капуа начинается решительный кризис Второй Пунической войны. Факт - в своем роде единственный во всей военной истории. Несмотря на то, что одна сторона имеет несомненный численный перевес на поле сражения, другая успешно проводит длительную осаду и берет неприятеля измором. Объясняется это своеобразным распределением сил и неодинаковым составом войск. Один из противников имеет перевес в кавалерии, другой силен массой своей пехоты.
