Он разделил римскую область на 20 триб, из которых 4 приходились на город и 16 - на остальную территорию; каждая триба делилась в свою очередь на 4 центурии, из которых на 3 центурии возлагалась обязанность являться в доспехах. Под этими доспехами мы для более древнего периода едва ли должны подразумевать полное гоплитское вооружение: в большинстве случаев эти доспехи представляли собой лишь самое необходимое - какой ни на есть щит да шлем. Четвертая центурия поставляла легковооруженных, соответствовавших греческим фгАт которые в то же время употреблялись как прислужники, как обозные солдаты и для побочных военных нужд. Коль скоро ополченцы вооружались на собственный счет, то для того, чтобы попасть в гоплиты, требовалась известная состоятельность. Если бы в их число принимались пролетарии, то государству пришлось бы самому снабжать их оружием5.
В то время как в Афинах на каждого гоплита приходился один легковооруженный, в Риме служба была еще настолько сурова, что 3 гоплита должны были довольствоваться услугами одного легковооруженного; и если в Афинах сопровождающим бывал по большей части просто раб, то в Риме и эту роль исполнял гражданин, подлежавший воинской повинности.
До низложения царей территория государства несколько увеличилась, причем была учреждена новая, 21-я триба - клустуминская, в которой, однако, все 4 центурии были привлечены к службе в легкой пехоте, так что на 5 гоплитов приходилось уже 2 легковооруженных. Рим располагал тогда в общем счете 84 центуриями пехоты. К этому надо прибавить, кроме 6 конных центурий, еще 2 центурии кузнецов и плотников, 2 - трубачей и горнистов и 1 центурию писарей (accensi) и служащих по интендантству.
Площадь римской государственной территории ко времени изгнания царей охватывала не более 18 квадратных миль (983 км2), что составляло значительно меньше, чем половина Аттики. Когда же фаланга только учреждалась, эта площадь была еще того меньше. В период, когда вся область была еще так мала, самый город был, конечно, тоже невелик, иначе он раньше и быстрее покорил бы окружающие мелкие области. Город Вейн, всего на 2 мили (ок. 14 км) отстоявший от ворот Рима, был покорен и слит с городом-завоевателем лишь более 100 лет спустя. Территория, подвластная городу, и его размеры всегда стоят в известном соотношении друг к другу. Максимальная плотность населения, какую мы можем принять для тогдашнего Рима, составит 3 000 душ на 1 кв. милю, - в общем, следовательно, около 60 000 чел., из числа которых надо еще скинуть; несколько тысяч на рабов6.
При населении менее 60 000 чел. свободных жителей число способных носить оружие мужчин в возрасте от 17 до 46 лет могло предположительно составить от 9 000 до 10 000, число стариков и инвалидов - 5 000-6 000, общее же число взрослых граждан мужского пола - 16 000.
Эти цифры показывают, что трибы и центурии были, собственно, не призывными округами, а подразделениями самого ополчения; они охватывали все боеспособное мужское население и соответствовали своему названию сотен (центурий) только тогда, когда собирались действительно все, ибо 9 000-10 000 способных носить оружие разделялись, как мы видели, на 95 центурий (84 центурии пехотинцев, 5 добавочных центурий и 6 конных).
Когда последний царь (которого предание именует Тарквинием Гордым) был низложен и удален в изгнание, государственное устройство изменилось в том смысле, что место одного пожизненного верховного правителя должны были заступить двое ежегодно переизбираемых должностных лиц, называвшихся первоначально преторами, а позднее консулами. Эти выборы производились организованным в войско народом - центуриями. Отныне, таким образом, центурии являются уже не только организационными единицами ополчения, но и политическими избирательными единицами. Как таковые, они удержались при всех преобразованиях римского государственного строя, и благодаря им нам известна первоначальная военная организация римского народа.
Чтобы использовать организацию ополчения для политической цели - для выбора консулов (или преторов), надо было организовать также и стариков, неспособных более к военной службе; наряду с 84 центуриями "младших" (juniores) были созданы еще 84 центурии "старших" (seniores), и, таким образом, - намеренно ли или же по случайно оказавшимся в списках личного состава данным - пожилым гражданам было предоставлено при выборах относительно больше голосов, чем молодым. Всадники и дополнительные центурии не подразделялись на "старших" и "младших", из чего мы заключаем, что они по самой своей природе представляли нечто иное, нежели центурии пехотинцев. Последние являлись только организационными частями ополчения, а потому, пока эта организация служила только военным целям, она не охватывала стариков. Но конные центурии мы должны мыслить как общества всадников, искони включавшие также и старых мужчин, которые, по своему всадническому положению, в случае войны еще несли службу. То же относится и к плотникам, кузнецам, писарям, музыкантам, профессиональные объединения которых - цехи, если угодно, - по самой своей природе охватывали также и стариков.
Такой взгляд на зависимость между позднейшей римской системой выборов и первоначальной организацией войска издавна принят историками, и порукой его правильности служит для нас не только самое это деление по явно военному принципу, но также и чрезвычайно показательное соотношение цифровых данных. В первый период республики римское государство делилось на 21 трибу, а нормальной численностью легиона (т.е. половины всего ополчения под командой каждого консула) еще во II в. считалось 4 200 пехотинцев. Оба эти числа, сохраненные преданием, несомненно, достоверны, и их совпадение нельзя относить за счет случайности. Оно вполне объясняется тем, что при основании республики половина пешего ополчения фактически составляла 4 200 чел. при 300 всадниках, и это само по себе случайное число было удержано впредь как норма. С этим не вполне согласуется третье сохраненное преданием число, а именно - 85 центурий "младших" вместо 84, как следовало бы ожидать. Однако, этому небольшому отклонению найдено теперь очень простое объяснение (ср. ниже добавление 1), так что и это число, несмотря на закравшуюся в него ошибку, очевидно, подтверждает оба первые, а с ними и все наши построение.
Что центурии "старших" были прибавлены лишь впоследствии, когда войсковые части стали служить избирательными единицами, не подлежит никакому сомнению. Действительный призыв мужчин старше 46 лет производился так редко, что для него не могла существовать постоянная организация с кропотливым учетом7. Если писатели, жившие на два или три века позднее, упоминают при описании войн Камилла про ополчение стариков, то эти подробности никак не имеют для нас исторической ценности.
Итак, основным принципом римской военной организации, как она сложилась еще при царях и удержалась при республике, мы должны признать всеобщую воинскую повинность в самой суровой и напряженной форме.
Римская воинская повинность была гораздо тяжелее афинской, - даже если учесть морскую службу, которая для Рима отпадает; в самом деле, ведь в Афинах службу во флоте, за исключением редких отдельных моментов, несли большею частью наемники или даже рабы.
В Риме военизация глубже проникала в общество, чем даже в Спарте. Там крестьяне в огромной массе были несвободны, что делало их невоеннообязанными и небоеспособными, пока Пелопоннесская война не вынудила нарушить этот принцип.
Военное напряжение Рима было тем суровее, что неизбежные издержки на выплату жалованья полевым войскам покрывались не из податей, взимаемых с каких-либо подчиненных городов, как это было в Афинах, а попросту налогами. Предание приурочивает введение жалованья войскам к осаде гор. Вейна; Моммзен с полным основанием полагает, что эту дату следует отодвинуть к более раннему периоду. Даже в те времена, когда Рим был уже властителем всей Италии, руководящие семьи хвалились патриархальной простотой своего образа жизни. В старом торговом городе, лежавшем на Тибре среди плодородных земель, с древних пор не могло ощущаться недостатка в средствах для создания богатства; однако достаток должен был служить не привольной жизни частных лиц, а государственным нуждам, - и такое воззрение еще продолжало жить в римском обществе, когда условия жизни давно уже изменились. Так и у греков историческая легенда рассказывает о враждебном всякой роскоши законодательстве Ликурга в Спарте и о бедном, но неподкупном афинянине Аристиде; однако эти образы являются лишь чисто эпизодическими для Эллады. Между тем Цинциннат, Курий Дентат и Фабриций представляют действительно национальный тип древнего Рима.
