В этом духе сформировал он сперва свой эскадрон, а за ним и полк, и в 1645 г., следовательно, на четвертый год войны, было решено создать по этому образцу новую полевую армию. До тех пор, собственно, настоящей, целостной парламентской армии не существовало, а было несколько войсковых групп, содержавшихся отдельными графствами или несколькими объединившимися графствами. Наиболее сильное из этих объединений, состоявшее из нескольких восточных графств, уже примкнуло к Кромвелю и его графству и составило теперь ядро для "новой модели".
Парламент обещал этой новой армии регулярную выплату жалования уже не от графства, а из государственной казны. Хотя численность этого войска не превосходила какие-нибудь 20 000 человек, однако наличного состава не хватало и для этих формирований, и общинным управлениям было предложено доставить необходимые пополнения путем набора.
До этого времени войска с той и с другой стороны были приблизительно одинакового достоинства: в обоих лагерях были офицеры, раньше служившие у нидерландцев и у Густава Адольфа; и с той и с другой стороны офицерский корпус состоял из дворян. То, что в парламентской армии со временем и некоторые рядовые солдаты были произведены за отличие в офицеры, в общем, не составляло существенной разницы. Из 37 полковников и генералов и в новой армии 9 - были лорды, 21 - провинциальные дворяне и только 7 - буржуазного происхождения; лишь в позднейшие годы на места дворян, взявшихся за оружие из-за политических и религиозных убеждений, выдвинулись профессиональные военные. Поэтому разницу между обеими армиями не следует искать в противопоставлении аристократического и демократического начала. Названия "кавалеров" и "круглоголовых", толкуемые будто последние с пренебрежением отвергли локоны, красу тогдашней знати, вводят в заблуждение. Портреты предводителей и офицеров "круглоголовых", Кромвеля, например, и других, изображают их всех украшенными локонами. Только в начале гражданской войны пуритане выступали в поход с остриженными волосами, словно они выступали в поход, как пишет один современник, лишь до той поры, пока у них снова не отрастут волосы.
В первые годы во главе революционных войск стояли выдающиеся члены парламента - графы Эссекс и Манчестер. Создавая новую армию, создали и новое верховное командование. Парламентские генералы вели войну все время в предвидении, что в конце концов все-таки придут к соглашению с королем. Граф Манчестер говорил: "Хотя бы мы девяносто девять раз победили короля, все же он - король, и его потомки тоже будут королями; но стоит королю нас победить хотя бы один только раз, и мы будем повешаны, а наши потомки обратятся в рабов". Теперь был издан закон "Акт самоотречения", согласно которому члены парламента больше не должны были занимать начальственных постов в армии. Ведение войны должно было, так сказать, быть отделено от политики. Парламент назначал верховного главнокомандующего, и на этот пост был избран генерал Томас Ферфакс. Последнему было предоставлено право со своей стороны назначать всех офицеров, полковников и капитанов, но еще с согласия парламента. Если бы Кромвель был заурядным человеком, это мероприятие окончательно закрыло бы ему все перспективы на будущее. Ибо, как член парламента, он был бы вынужден сложить с себя свою должность в армии, в которой тем временем он дошел до звания генерал-лейтенанта. Но результат получился обратный. Авторитет Кромвеля среди войск был так велик, что к нему не, решились применить "Акт самоотречения", Ферфакс же был просто лишь солдат, натура аполитичная. То обстоятельство, что Кромвель оставался одновременно и в парламенте и в армии, дало ему такое влияние на Ферфакса, который на 12 лет был моложе его, что последний передал ему в руки фактическое руководство, хотя Кромвель и занимал лишь второе место.
Строительство армии нового образца было связано с окончательной утратой характера гражданского ополчения; она образовала строго дисциплинированную, чисто военную корпорацию. Основой же дисциплины служила религия. Не следует при этом упускать из виду, что армия по сравнению со всей массой населения была весьма мала. Она представляла корпорацию единомышленников, в одно и то же время - войско и секту. Ее не без основания сравнивали с крестоносцами и с рыцарским орденом. Поэтому английская революционная армия представляет нечто совсем иное, чем позднейшая французская революционная армия; не походит она также и на немецких ландскнехтов. С первой - она имеет сходную черту сплоченности одною религиозно-политической идеей и в то же время отличается от нее тем, что она представляет не массовый набор, а отбор. С другой стороны, воинский дух новой армии сближал ее с ландскнехтами; но у ландскнехтов мы видели воинственность низшего порядка, животную храбрость, без каких-либо идейных устремлений, в то время как в армии индепендентов мы видим воинственный дух на службе идеи. Во французских гугенотских войнах дело не дошло до образования замкнутого войска вроде армии Кромвеля. Войска во время этих войн, то и дело прерывавшихся мирными договорами и перемириями, носили характер дворянских и буржуазных ополчений и банд наемных солдат.
Кавалерия в армии Кромвеля, так же как и в армиях конца Тридцатилетней войны, составляла от одной трети до половины всего ее состава. Большинство солдат имело собственных лошадей и собственное снаряжение. Они получали такое большое жалование, что могли жить как джентльмены, и между ними было много образованных людей, которые смотрели на свою службу как на хорошее положение.
"Наши солдаты, - говорил позднее старый офицер-роялист офицеру-пуританцу, - были подвержены человеческим грехам: пьянству и распутству, а ваши - грехам сатанинским: духовной гордыне и духу возмущения".
Так как офицеры не избирались, а назначались, то принцип авторитета был строго обеспечен. "Когда я приказываю, каждый повинуется или немедленно увольняется, - писал однажды Кромвель, - я не терплю возражений от кого бы то ни было". "Одинаковая форменная одежда, - об этом в данном случае и шла речь, - необходима, ибо из-за различия в обмундировании нередко наши люди наносили удары своим"113. Авторитет строго поддерживался и на высших командных постах. Хотя командующий часто созывал на военный совет своих полковников, он не считал себя связанным их решением, а отдавал свои распоряжения по собственному усмотрению.
Военная дисциплина, опиравшаяся, по выражению Кромвеля, "на страстность и истинность веры", использовалась для того, чтобы путем учений и упражнений образовать из всадников крепкие, сомкнутые тактические единицы. Граф Эссекс в начале гражданской войны считал возможным отказаться от основательной муштровки милиции; лишь бы солдаты понимали и знали самое необходимое. Кромвель, наоборот, требовал не только того, чтобы капитанами делали надежных людей, но чтобы им дали и время обучить своих солдат.
У конницы, служившей королю, тоже не было недостатка в храбрости, а в лице принца Руперта Пфальцского, сына "зимнего короля" и племянника короля Карла I, последний имел весьма ценного кавалерийского генерала, прошедшего школу Тридцатилетней войны. Эссекс одно время потерял надежду, что ему когда-либо удастся образовать кавалерию, равную королевской. Превосходство, которое наконец-таки достигли кромвелевские "железнобокие" (ironsides), основано было не только на их храбрости, но на дисциплине, дававшей возможность вождям тотчас после атаки снова их собрать.
Хёниг (II, 2, 435) установил, что во всех четырех кампаниях принца Руперта, до конца его кавалерийской карьеры под Нассби, постоянно повторяется та же ошибка: всадники после атаки не собираются снова, - и он делает из этого вывод, что принц Руперт не понимал всего значения этого требования. Но так ли это? Какой же это кавалерийский генерал, которого не научил бы неоднократно повторявшийся опыт тому, как необходим сбор после атаки, как опасно беспорядочное преследование, или того хуже - погоня за добычей? Не могу я отказать в таком понимании принцу Руперту. Но ведь одного понимания мало. Это - вопрос военного воспитания; дело чрезвычайно трудное, требующее огромного морального напряжения, с которым пуритане, благодаря импульсу, который давали им их религиозные стремления, справились, а королевские - нет. Вот это-то различие между двумя кавалериями и решило исход сражений при Нассби и Марстон-Муре; правда, при Нассби, вопреки прежним взглядам, парламентское войско имело к тому же и большое численное превосходство114.
