Крепкий замок (или цитадель) Куртрэ, который французы хотели освободить от осады, находился в северном углу города на р. Лис (Lys), так же как и сам город, на правом южном берегу ее. Для того чтобы закрыть доступ к цитадели, фламандцы построились непосредственно перед ней, заняв угол между городом и рекой. Справа от них был продолговатый и узкий город, простиравшийся вдоль реки на юг, слева - лежащий у реки монастырь, спереди - довольно глубокий ручей Гренинген, берега которого частично были болотистыми. Позиция не допускала отступления: в случае поражения горожане были бы сброшены в реку, находившуюся непосредственно в тылу их; люди, принявшие здесь сражение, решили победить или умереть.
Их построение описывается как "боевая линия, очень длинная и плотная"; "построенные в одну ровную линию и сдвинутые тесно, с сомкнутыми рядами"; "горожане образовали одну единственную боевую линию, выслав вперед стрелков, затем людей с копьями и железными дубинами - попеременно, - затем остальных" (Genealogia Com. Flandrensium), "serrement et espessement ordonnйes" (хроника Сен-Дэни). Таким образом, построение было фалангообразное и в длину имело, очевидно, минимум 600 м, а, может быть, и еще больше; не особенно многочисленные стрелки рассыпались перед фронтом; главная масса была вооружена пиками и годендагами (разновидность алебарды) и только частично - оборонительным оружием. Оба командующих графа и их свита - примерно 10 конных рыцарей - спешились и влились в фалангу, так что ни один воин не был верхом. Препятствие перед фронтом - Гренинген, имеющий, по сообщению хроники Виллани, 5 локтей в ширину и 3 локтя в глубину, - было еще искусственно усилено волчьими ямами и, вероятно, углублением мелких мест.
Один отряд, под командой особенно опытного в военном деле рыцаря Иоганна фон Ренессе, стоял в резерве позади фаланги. Другой отряд, состоявший из горожан Ипра, был обращен против цитадели, дабы гарнизон ее не смог во время боя напасть фаланге в тыл.
Граф д'Артуа, - которого описывают как мужественного, в пяти или шести сражениях испытанного бойца, - понял, что позиция противника очень крепка и что ее нельзя ни атаковать с фронта, ни обойти с флангов. Несколько дней он выжидал, расположившись лагерем в четверти мили южнее города: неужели горожане в самом деле осмелятся сражаться на позиции, не дающей возможности отступить?
Правда, французский полководец смог бы вынудить их отойти, оперируя против Ипра или непосредственно против Брюгге, и при этом разорить страну. Однако, гарнизон цитадели Куртрэ, очевидно, должен был бы тем временем сдаться, и в то время, как успех других маневров был бы сомнительным, победа на этом участке одним ударом решила бы исход войны и уничтожила бы врага.
Поэтому Артуа решил наступать.
Впереди шли генуэзские арбалетчики и испанские метальщики дротиков, за ними следовали отряды рыцарей; небольшой отряд оставался в резерве.
Арбалетчики и метальщики дротиков погнали неприятельских стрелков и обстреливали фалангу, стоявшую, очевидно, непосредственно за Гренингеном. Их огонь был настолько действителен, что фаланга не могла его выдержать, но графам удалось отвести ее в порядке немного назад. Переправиться через Гренинген для преследования фламандцев на другом берегу французские стрелки не могли, так как им угрожала бы опасность контратаки. Поэтому граф д'Артуа подал сигнал - арбалетчикам отходить, а рыцарям атаковать; ввиду того, что неприятельская пехота достаточно далеко отступила от препятствия перед фронтом, он мог надеяться, что конница переправится через ручей и на другом берегу будет иметь место для разбега. Хотя отход стрелков сквозь ряды атакующих рыцарей вызвал некоторый беспорядок и кое-кто из генуэзцев был потоптан, однако, при совместных действиях этих родов войск такое явление, пожалуй, почти всегда имело место и нисколько не могло повлиять на развитие и исход сражения.
Но тут произошло нечто новое и совершенно неслыханное: в тот момент, когда рыцари приготовились совершить трудную переправу через ручей, - причем этому мешали течение воды, болотистость берегов и сооруженные фламандцами искусственные препятствия, - неприятельская фаланга вдруг зашевелилась, бросилась вперед и, рубя и коля, кинулась на рыцарей. Последние вряд ли были в состоянии употребить свое оружие и уж во всяком случае не могли применить свою настоящую силу - натиск своих тяжелых боевых коней, благодаря которому они обычно рассеивали и сбивали неприятельскую пехоту.
Несомненно, оба фландрских графа предварительно проинструктировали своих горожан в отношении этой тактики и теперь своевременно подали сигнал. После выступления стрелков, численно безусловно превосходивших рыцарей, - так что каждый рыцарь был атакован одновременно многими стрелками, - последние сразу сделались господами положения и массами убивали рыцарей.
У фламандцев перед боем был издан приказ: кто пощадит противника или овладеет добычей до конца сражения, должен быть немедленно заколот стоящими вблизи воинами.
Только в центре рыцарям удалось довольно быстро перебраться через Гренинген и привычным способом атаковать и отбросить неприятельскую фалангу. Но в это время в бой вступил оставленный на всякий случай фламандский резерв под командой Иоганна фон Ренессе, который и восстановил положение. Эта схватка также закончилась полным поражением побеждавших вначале рыцарей, так как им снова пришлось переправиться на обратный берег Гренингена, где фламандцы легко настигли и разбили их. Сам граф д'Артуа хотел, якобы, сдаться одному воинственному монаху Вильгельму из Сюфтингена; но так как он говорил по-французски, то фламандцы крикнули: "Мы не понимаем тебя!" и убили его.
Вылазка, предпринятая гарнизоном цитадели, без труда была отражена специально для этой цели образованным заслоном граждан г. Ипра. Резерв под командой Сен-Поль, оставленный графом д'Артуа, был не в состоянии спасти или помочь.
Виллани повествует о том, как невероятно горды были фламандцы своей победой при Куртрэ, и говорят, что после нее один фламандец с годендагом в руках решился бы противостоять двум конными рыцарям. К этому он добавляет, что его рассказ так подробен потому, что это все было ново и чудесно.
По утверждению фламандцев, они сняли с убитых рыцарей 700 золотых шпор, почему и назвали это сражение "битвой золотых шпор" (la bataille des eperons d'or).
Основным специальным исследованием сражения при Куртрэ является берлинская диссертация Феликса Водзака (Felix Wodzak, Die Schlacht bei Kortryk, изд. Карла Арнольда, Берлин - Вильмерсдорф, 1905). Там указана и вся более ранняя литература по этому вопросу.
Водзак определяет численность фламандцев в 13 000 человек, французов - в 5 000 конных и 3 000 стрелков. Эти цифры должны быть не очень далеки от правды, но принципы исчисления их очень шатки.
У фламандского поэта Бельтема - нашего главного источника - и у Виллани помещен один и тот же список, сообщающий, по исправлении явных ошибок, численность отдельных французских контингентов и указывающий общую цифру в 7 500 конных. Совпадение обоих источников не должно все же рассматриваться как гарантия достоверности цифр. Оба автора восходят к одному общему первоисточнику, который, однако, - так же как данные Геродота о численности греков при Платее - основывается на чрезвычайно приблизительной оценке. Водзак уменьшает цифру 7 500 до 5 000, полагая, что у французов было 2 500 "копий", по 3 лошади каждое, причем на одной из этих 3 лошадей ездил слуга, не бывший комбаттантом. Сомнительно, однако, что это следует понимать в таком смысле. Платежную ведомость от 1317 г., цитируемую Водзаком на стр. 42, из которой вытекает, что один рыцарь имел 3 коней, следует толковать в том смысле, что под этим подразумевается один тяжеловооруженный всадник, один легковооруженный и один слуга верхом. Между тем источники, говорящие о 7 500 коней при Куртрэ, очевидно, подразумевают 7 500 конных комбаттантов, рыцарей и слуг. Это, понятно, не исключает того, что в бою участвовало только 5 000 человек, причем даже это число представляет огромную военную силу.
