Текст закона Эрвига 681 г. также начинается с жалоб на тех людей, которые предпочитают быть скорее богатыми, нежели сильными, которые больше заботятся о своем имуществе, чем о том, чтобы упражняться в пользовании оружием, и которые думают, что они смогут вкусить от плодов своей работы, перестав одерживать победы. Поэтому закон должен оказывать воздействие на тех, которые в подобных случаях руководствуются собственными интересами; каждый должен следовать призыву и идти на войну, кто бы он ни был и где бы он ни находился. Кто этому не следует, тот подлежит суду короля. У него может быть отнято все его имущество, и он может быть осужден на изгнание. А простому человеку, от тиуфада и ниже, грозит телесное наказание в 200 ударов, причем в знак бесчестия его бреют наголо; сверх того он должен уплатить в виде штрафа один фунт золота, а если его не имеет, то обращается в рабство. Призывной должен не только являться собственной персоной, но и приводить с собой десятую53 часть своих хорошо вооруженных рабов. Если же обнаружится, что он привел с собой меньше предписанной десятой части, то все недостающие переходят к королю, который их может подарить тому, кому захочет. Что же касается королевских чиновников, то в законе особенно подчеркивается, что и они также подлежат наказанию согласно этому закону, причем устанавливаются наказания за подкуп.
Оба закона предусматривают в качестве уважительной причины неявки болезнь, которая должна быть установлена законными свидетелями, причем, если господин действительно не может отправиться в поход, все же должен быть выслан его отряд. В более позднем кодексе мы здесь находим, вероятно, более позднее, очень характерное добавление, что болезнь должна быть засвидетельствована инспектором епископа данного диоцеза, в противном случае болезнь не будет считаться удостоверенной.
Важнейшее различие между этими двумя законами заключается в том, что первый закон касается лишь случаев обороны страны либо против внешнего врага, либо во время восстания. Второй закон сформулирован несколько мягче первого в том отношении, что он снова отменяет наказание бесчестием и лишением права давать свидетельские показания, которым грозит первый закон, но в то же время этот закон не только касается призыва к обороне страны, но и стремится урегулировать вопросы, связанные вообще со всякого рода призывами.
Дан54 считает эти законы настоящей военной реформой; существеннейшим содержанием их, наряду с усилением наказания и контроля, является распространение воинской повинности на всех несвободных. Это правильно согласно буквальному смыслу законов, но по существу неорганизованное распространение воинской повинности на необозримые массы населения означает банкротство законодательства.
Согласно буквальному смыслу законов, порой кажется, что законы обращаются ко всему населению, и это должно было бы привести к явке огромного числа мужчин. Но затем текст предписания относительно отряда и рабов, которых следует брать с собой, показывает нам, что законодатель вовсе не думал о больших массах народа, но имел в виду главным образом лишь крупных владельцев. Каждый выступающий в поход, говорится в законе, - будь то герцог, граф, гардинг (т.е. дружинник короля), гот или романец, свободный или вольноотпущенник или королевский слуга, - должен привести вместе с собой десятую часть своих рабов. Почему же потребовалось это множество вооруженных рабов, если действительно рассчитывали лишь на ту часть граждан, которая пользовалась уважением? Такое же значение имеет и распространение воинской повинности на духовенство. Правда, они не обязаны сражаться, но должны выставлять свои отряды.
Очевидно, дело заключалось в том, что исконное военное сословие готов в течение 250 лет, постепенно акклиматизировавшись, превратилось в городское сословие, причем его военные наклонности стерлись и исчезли. В атмосфере цивилизации одновременно с варварством растаяла и его военная сила.
Все еще продолжает существовать представление о том, что имеется налицо военное сословие, но это представление нельзя реализовать. Его место (трудно точно установить каким образом) постепенно занимает группа крупных землевладельцев, которые содержат вооруженных рабов. Судя по буквальному смыслу закона, законодатель как бы обращается к народным массам, которые не только не чувствуют склонности, но и неспособны участвовать в сражениях; в действительности же он апеллирует к доброй воле аристократии. Здесь нет даже и речи о какой-нибудь организации снабжения войска во время похода. Так как становится все более и более ясным и так как напрашивается мысль о том, что древний готский воин умер и что отдельные горожане и крестьяне уже не в состоянии быстро сниматься с места и отправляться в далекие походы, отдается приказ знатным господам - как духовенству, так и мирянам - выставлять отряды и брать с собой своих рабов. Эти владельцы были по крайней мере в состоянии снаряжать и снабжать своих людей, но все же первые встречные подданные и рабы еще не являются подходящими воинами. Если бы даже можно было себе представить, что строгость закона и чрезвычайно энергичное его выполнение действительно дали бы возможность собрать необходимое число людей, проконтролировать пригодность оружия и количество привезенного с собой продовольствия, то все же необходимо признать, что главного не будет, так как будет отсутствовать гарантия военной боеспособности.
Верным признаком слабости служит стремление возместить недостаток мало-мальски годной организации военного дела и военного налога при помощи многословных патриотических и поучительных фраз, а также угроз множеством наказаний. Но именно чудовищность этих наказаний и была залогом того, что они не будут приводиться в исполнение; поэтому угрозы оставались бессильными.
Конечно, воинская сила не угасла во внуках Фритхигерна и Алариха, так же как она полностью никогда не исчезла и среди романцев. Ведь постоянно велись войны, как внешние, так и внутренние. Все еще продолжали существовать буккеларии, военные дружинники, которые находились на службе у отдельных знатных людей, но уже больше не было действительной, мощно функционирующей организации обороны страны.
Поэтому неудивительно, что через 30 лет после издания приведенного выше закона вестготское государство пало под одним единственным ударом, как некогда государство вандалов.
ТЕКСТ ЗАКОНОВ
Оба закона Вамбы и Эрвига находятся в более древних изданиях Законов вестготов, составляя 8-ю и 9-ю главы 2-го тит. 9-й книги, непосредственно примыкая к тем более древним, помещенным выше определениям (стр. 421), которые я вместе с Цеймером считаю возможным отнести на 200 лет раньше. Поэтому эти оба более поздних закона не помещены, в издании Цеймера (in - 8), в котором основной закон реконструируется в качестве кодекса короля Реккесвинда (649 - 672 гг.). Эти законы напечатаны в новом издании Законов вестготов, изданных Цеймером в "Mon. С. LL." Sec. I, т. I (in quarto). Цеймер впервые также установил тот факт, что второй закон принадлежит не Вамбе, как то указано в мадридском и в лиссабонском изданиях, и не Эгике, как то признавал Дан, а Эрвигу.
Во имя господа
Славный Флавий Вамба король
Что следует выполнять при возникновении в пределах Испании военных действий
Полезное намерение побуждает нашу милость сделать так, чтобы, подобно тому как для мирного времени провозглашаются законы, и во время военных действий, благодаря взаимной поддержке и защите, сохранялось братское отношение и любовь. Несомненно, что мир в нашей стране будет полезным лишь в том случае, если законный призыв военной трубы соединит сердца всех для благой цели. Итак, пусть те, кто раньше в беспорядке разбегались, отныне с божьей помощью в большем порядке выступают в поход. Ведь наша милость не может дольше терпеть подобных недостатков, так как вследствие нерадения некоторых родина терпит большой ущерб. Всякий раз при вторжении неприятеля в провинции нашего королевства, когда наши люди, собирающиеся на границах против неприятеля, должны вести военные действия, некоторые уклоняются от этого и, пользуясь первым удобным случаем, - ссылаясь то на перемену места, то на собственное нежелание, то на ложные предлоги, - не оказывают в бою братской помощи друг другу, так что в этих случаях те, которые должны были бы стоять на защите общественного блага, будучи лишены братской помощи, отступают; те же, которые для блага народа и родины готовы смело выступить, уничтожаются врагом вследствие неотвратимой для них опасности.
