Хотя автор и исходит из неправильной предпосылки, веря в существование первоначального тысячного округа, но говоря об его исчезновении и выдвигая на его место древнее деление - сотню, он тем резче подчеркивает ее силу и ее значение.

 Из той же самой работы я заимствую, - опять-таки не будучи согласен с мнением автора, - очень хорошее доказательство тождества сотни и рода.

 Веллер доказывает, что даже в источниках VIII столетия довольно много названий алеманских местностей с окончанием на "инген" появляется в качестве главных пунктов крупных областей. Это - древние исконные области, которые вместе с тем являются и сотнями, как, например: Munigisinga, Munigises huntare - Мюнзинген; Muntarihes huntari - Мундеркинген; centena Eritgauvoia - Эритгавойская сотня - Эртинген; Пфуллихгау - Пфуллинген. Названия местностей с окончанием на "инген" указывают на места поселения родов, которые получили свое название по имени своего предводителя, своего вождя, какого-либо Мунигиса, Мунтариха, Эрита или Фулона49.

 Совершенно невозможно допустить (как это впрочем делает Веллер), что как округ, так и деревня, входившая в его состав наряду с другими деревнями, получали название по имени того же самого человека. Если бы несколько родов входило в состав одной сотни, то они были бы равноценны друг другу, но мы далеко не всегда имеем возможность установить тот факт, что весь округ и один из родов, входящих в его состав, носят то же самое название. Совпадение имен скорее указывает на первоначальное тождество. В каждом сотенном округе первоначально была лишь одна деревня, а потому округ и деревня носят то же самое название, - они совпадают. Другие селения являются позднее основанными дочерними селениями, выросшими из первоначальной деревни.

 С этим очень хорошо согласуется наблюдение Веллера (стр. 31), что в областях, позднее заселенных алеманнами, - в Эльзасе и Швейцарии, сотенные округа играют гораздо меньшую роль, чем в областях, находящихся на правом берегу Рейна. Причиной этого является то обстоятельство, что в промежуточную переходную эпоху сотенный союз становится очень слабым и отступает на задний план.

 Далее, природу алеманнских сотен очень хорошо рисует тот факт, что в Юхтланде в Швейцарии мы снова находим те же самые названия и почти в том же самом порядке, как и на Верхнем Дунае50. Это - Вальдгау, Бааргау, Уфгау (Уфафа), Шварценбург (Шверцагау), Шерли (Шеррагау), Эритгау (Эриц), Мунизигес Хунтари (Мунзинген). Это явление не может быть объяснено иначе, как тем, что древние сотни разделились, причем одни остались на своих местах, а другие отправились в странствование, перенеся на новые места своих поселений древние названия.

 Бруннер в "Истории германского права" (Brunner, "Deutsche Rechtsgeschichte", Erste Auflage, I, 117) пытался объяснить тот факт, что большинство алеманнских названий сотен произошло из собственных имен тем, что это деление встречается лишь со времени франкского завоевания. Название является именем начальника, "при котором на продолжительное время укрепилось название сотни".

Но ведь сотня не могла же существовать до этого времени без определенного названия. Поэтому возможно, что сотни в течение долгого времени не имели собственных названий, но обозначались по имени соответствующего вождя, и что, наконец, одно из этих имен закрепилось за данной сотней. Также и Прокопий (Bell. Vand., 1, 2) полагает, что германские племена назывались по именам их предводителей. Но это совершенно не противоречит нашей точке зрения. Для Бруннера же это объяснение неприемлемо, так как он считает древнюю первоначальную сотню лишь простым личным союзом, объединявшимся по мере необходимости. Если бы это было правильно, то разделение страны на сотни должно было бы, без сомнения, быть установленной сверху строго систематической организацией, относящейся к какой-то более поздней эпохе, следовательно, как то мы можем предположить, этот порядок был введен франками. Поэтому сотня древнего времени и сотня алеманно-франкской эпохи не имеют никакого отношения одна к другой.

 Это, конечно, прежде всего не только является весьма неправдоподобным, но также оставляет необъясненным тождество названий сотни и ее главного селения. И если мы даже допустим, что франки впервые создали сотни в Алеманнии и назвали их по именам тех хунни, которых они назначили, то каким же образом произошло, что главное селение во вновь организованных округах получило то же самое название, что и округ?

 Совершенно другое дело, когда округ первоначально включал лишь одно (населенное алеманнами) селение или, другими словами, когда сотня вместе со своим вождем селилась лишь в одном месте. Такой факт одновременно объясняет как тождество названий сотни и селения, так и происхождение этих названий из имен вождей. Далее отсюда вытекает и то, что, так как устанавливается тождество деревни и рода, то, следовательно, были тождественны также сотня и род.

 Во втором издании (стр. 161) Бруннер несколько изменил свою точку зрения. Он теперь допускает, что "алеманнские сотни, пожалуй, могут восходить к более древнему времени, чем завоевание франков". Они появились благодаря "укоренению" (Radicierung) первоначального личного союза. То обстоятельство, что сотенный округ и находившееся в нем селение носили одинаковое название, по его мнению, не позволяет еще сделать какого-либо вывода, так как в родовой общине нередко повторяются одни и те же названия. Следовательно, это явление есть простая случайность. Но ведь трудно поверить в такой постоянно повторяющийся случай.

 Некоторые из швабских округов первоначально назывались "барами", как, например, "Перихтилинпара", "Адальхартеспара". Бауманн в своей работе "Окружные графства в вюртембергской Швабии и исследования по истории Швабии" (Baumann, "Gaugrafschaften im Wwtemb. Schwaben und Forschungen zur schwabischen Geschichte", S. 430) пытается сопоставить это слово со словом "Вагга" - решетка, т.е. место заседания суда. К этому присоединяется также и Бруннер ("Deutsche Rechtsgeschichte", Bd. 2, 145). Герман Фишер в "Швабском словаре" (Herman Fischer, "Schwдbisches Wцrterbuch") устанавливает связь этого слова с нынешним произношением "рвга" с "в" и сопоставляет его со словами "baren, Gebaerde" (делать вид, внешний вид), выводя отсюда значение "административный округ" или "судебный округ". По этому вопросу мой коллега М. Редигер написал мне следующее:

 "Если корневое "в" в слове "рвга" было первоначально долгим, то это могло бы быть тем же словом, что средневерхненемецкое "bara, bare" или нововерхненемецкое "Bahre", a, следовательно, может быть связано со словом "beran" (нести, выносить). "Вага" обозначает нечто несущее, выносящее, приносящее, в наших словосочетаниях - "приносящая земля", "участок, приносящий доход". В этом слове первоначально не содержится понятий "административный или судебный округ".

 Если обозначение "para" указывает на то, что в эпоху переселения основой швабского округа был не судебный округ, а некое хозяйственное единство, то это является новым аргументом в пользу моей теории. Мы имеем здесь перед собой сотню, еще не распавшуюся на более мелкие деревни и находящуюся под властью своего вождя, по имени которого она называется и под предводительством которого она вся целиком захватывает область; этим она отграничивалась от соседних сотен, находящихся под властью своих князей.

АРИСТОКРАТИЯ ВОЖДЕЙ

 Вполне естественно, что мы не имеем свидетельств источников, которые прямо указывали бы на рост и возвышение аристократических семей, но отдельные факты и события не оставляют никакого сомнения относительно этого процесса.

 В источниках мы нигде не находим технически точных терминов, которые отделяли бы сословие чиновников или сословие военных командиров от аристократии. Всюду употребляются общие описательные выражения, как, например: "первые", "мудрейшие", "благороднейшие", "знатнейшие" среди народа, т.е. такой способ выражения, который прекрасно передает переходность стадии, слияние должности и сословия.