Возникла долгая пауза, в течение которой Первый Легион оставался практически без движения. Мундзук и остальные уже начали обмениваться удивленными и озадаченными взглядами, как вдруг произошло чудо. Вся кавалерия Первого Легиона вдруг будто бы прекратилась в стаю белых, хлопающих крыльями птиц. Они мгновенно заполнили все пространство половины поляны, и какое-то время свет переливался на их мельтешащих крыльях, но потом они разом взлетели в ясное сентябрьское небо и исчезли из виду.

Прошло три недели. Командующие Первого Легиона отдыхали после ужина. Была середина октября, а Урсула все еще не знала, как выйти из весьма затруднительного положения. После того как Первый Легион «исчез» с глаз изумленного Мундзука, гунны исчезли тоже. Через день после удачного трюка с гусями, утками, лебедями и голубями гунны пропали. До сих пор никто не видел ни одного гунна.

Тайна, покрывавшая местонахождение гуннов, сначала показалась им как бы игрой. Весь Легион терялся в догадках о том, откуда придет первое известие о них. В когорте Лондиния даже начали делать ставки, но время шло, и неизвестность начинала их тяготить. Каждый вечер разговор заходил об одном и том же: «Где гунны? Направил ли Мундзук свою орду в Кельн? Могла ли орда распасться сама по себе? Может ли теперь Первый Легион Афины покинуть Германию и вернуться домой?»

Урсула тоже устала от этих размышлений, но не смела заговорить о них со своими подругами, даже с Пинносой. Она не хотела подрывать их решимость придерживаться выбранного плана. Она доверилась лишь Кордуле, которая теперь часто составляла своей кузине компанию, когда остальные ложились спать. Поздними вечерами они сидели и вспоминали о доме, о том, какой могла бы быть их жизнь, и задавались одним и тем же вопросом, который тревожил умы всех женщин: «Что теперь делать?» Сколько им еще ждать Мундзука? Может, как раз стоит собрать Легион и отправиться домой, и пусть Кельн сам защищает себя?

Когда однажды вечером приехал Морган и привез свежие новости, все приняли его с великой радостью, наслаждаясь возможностью отвлечься от своих мыслей. Гонец был на удивление бодр и силен духом, что заметно подняло настроение женщин. Для того чтобы развеселить всех, он взял своего сына на руки и сделал вид, что обращается с докладом именно к нему.

— Но не позволяй себя провести, малыш, — говорил он с характерными интонациями и тембром Рустика, которого они не могли не узнать. — Эти ужасные гунны не могли уйти из Германии. Они где-то здесь, в диких лесах. К приграничному валу, во всяком случае, они точно не возвращались. Граница может остаться без защиты, но не без внимания: за ней все время наблюдают. А орда в тридцать тысяч не может долго оставаться незамеченной. Да, наши люди постоянно докладывают о том, что происходит вдоль границы. А мы пока разбираемся с бургундами, часть которых остается с нами, а часть перешла к Железному кулаку… — Морган состроил гримасу, похожую на одно из любимейших выражений Рустика. — Но, поскольку среди моих тетушек, увы, не было никого из Бургундии, я не смогу отличить наших от не наших!

К тому времени, как он закончил доклад, смеялся не только его сынишка, но и все присутствовавшие при этом. Не устояла даже Пинноса, которая обычно относилась к докладам очень серьезно.

Пока все смеялись, Марта встала и изобразила театральный поклон. Она успела придумать целое комическое представление о том, как озадаченный Мундзук бегает и ищет птиц, в которых превратился Первый Легион Афины, а потом падает в яму, из которой они вылетели. И теперь Марта с радостью исполнила свой спектакль.

Урсула смотрела на нее и вспоминала о счастливых временах, которые проводили они с подругами в Коринии. Тогда Марта и Саула разыгрывали представления, а Урсула смеялась до боли в ребрах.

Когда представление окончилось, Марта наклонилась к Сауле и что-то прошептала, и все поняли, что их ждет продолжение. Саула взяла лютню, а Марте протянула барабан. Как только Саула наиграла первые аккорды мотива, Марта принялась отбивать ритм, и все в комнате зааплодировали, потому что узнали песенку, которую сочинили сестры и к тому же уже успели всех обучить ее словам.

Пели все, включая Урсулу. Они стучали по столу руками, пока Марта исполняла куплет, и подхватывали речитатив для хора.

Припев:

Марта пела последний куплет, когда в комнату вошла одна из ночных часовых. По выражению ее лица стало понятно, что она принесла важную весть. Пока она шла к Урсуле, сидевшей чуть в стороне от остальных, все постепенно, одна за другой, забывали о песне. Марта замолчала и тоже стала с ожиданием смотреть на Урсулу.

Девушка наклонилась и что-то прошептала Урсуле на ухо. Закончив, она встала и вытянулась наизготовку. Веселое выражение лица Урсулы сменилась мрачным, и она медленно встала.

— Девушки! Похоже, Мундзук оказался куда более находчивым, чем мы думали. Я только что выслушала довольно странное сообщение… — Она посмотрела на Пинносу с таким выражением, будто им срочно надо было что-то сделать. — Судя по всему, Мундзук не пожелал исчезать в наших лесах. — Она помолчала. — Если верить этому сообщению, он перевел всю свою орду через холмы на западное побережье Рейна, на территорию Рима!

Комнату заполнили возгласы удивления.

— Если то, что я слышала, правда, то он все это время играл с нами, как кот с мышью, затаившись в густом лесу, в который, как ему точно было известно, мы не посылали свой патруль. Но одно я знаю наверняка, — она заговорила громче, и все собравшиеся получили редкую возможность увидеть своего Легата в гневе. — Он намеренноисчез с наших глаз, чтобы отомстить нам за наш «розыгрыш»!

В комнате повисло гнетущее молчание. Первой заговорила Фаустина.

— Откуда это стало известно?

— Хороший вопрос. — Урсула оглянулась на часового. — Судя по всему, из двух различных источников, я правильно поняла? — Женщина кивнула. — Пожалуйста, расскажи остальным, как мы получили эти сведения.

Девушка нервничала оттого, что ей придется отчитываться перед всем командованием, и не могла сдержать дрожи в голосе.

— Ну, сначала мы увидели всадника, который быстро приближался по мосту. А потом за ним мы увидели второго. Один явно преследовал другого… — Она замолчала и нерешительно посмотрела на Урсулу. Та кивнула. — Первый подъехал прямо к воротам, соскочил с коня и стал кричать на германском наречии: «Впустите меня!» Конечно же, мы его не впустили. — Она окинула в комнату взглядом, перевела дыхание и продолжила: — В общем, когда он увидел, Что тот, другой всадник уже его догоняет, то закричал нам: «Они гонятся за нами! Гунны гонятся за нами! Они напали на нас с юга! Я наткнулся на них на военной дороге! Они будут здесь менее чем через неделю!» Больше он ничего не успел сказать, потому что тут второй всадник догнал его и убил копьем в спину.

На этот раз молчание прервала Бриттола.

— Кто это был?

— Мы не знаем, госпожа. Он был одет в римское платье и говорил на германском наречии так же, как жители Кельна. Я бы сказала, что ему около пятидесяти лет. Может, он был из постоянного гарнизона или простой гражданин, который во время своих путешествий забрел куда не следует. Мы послали за солдатами из кельнского гарнизона. Они, скорее всего, смогут его опознать.