Единственным человеком, кто не смеялся, была Бриттола. В то время как все остальные строили планы, она сидела очень тихо, низко опустив голову, так что ее лица совсем не стало видно за завесой волос.

Внезапно она подняла голову, вскочила и побежала прочь от них по террасе.

— Я сама разберусь, — сказала Урсула и поспешила вслед за подругой.

Она догнала Бриттолу возле алтаря, где та преклонила колени в молитве.

— Что случилось? — мягко спросила она. — Тебе что, не понравилась идея собрать армию из женщин?

Бриттола подняла лицо, искаженное мукой. Глаза блестели от слез.

— Неужели недостаточно крови, пролитой мужчинами? — закричала она. — Я считаю, что женщины не должны добавлять этому миру страданий и смерти! Это неправильно!

Урсула надолго задумалась.

— Знаешь что, Бриттола, а ведь ты права.

— Правда? Нет, правда?

— Да, ты говоришь об очень важных вещах. Армия женщин не должна быть такой же, как армия мужчин, ведь так? Ну, во всяком случае, не во всем. Например… — И они стали оживленно беседовать.

Спустя какое-то время Урсула привела Бриттолу в комнаты при храме, где остальные девушки вовсю обсуждали будущее новой армии.

— Внимание, — крикнула она, хлопнув в ладоши. — Бриттола хочет сделать важное объявление. — Она ободряюще улыбнулась Бриттоле и подтолкнула ее вперед.

Девушка сделала глубокий вдох, оглянулась на Урсулу и выпалила: «Не будет никаких убийств!»

— Как это, никаких убийств? — недоверчиво переспросила Пинноса.

— Совсем никаких, — медленно сказала Бриттола. — Мы будем использовать оружие только для того, чтобы ранить и разоружить. Мы не будем стремиться убить за исключением случаев крайней необходимости, когда нужно будет защитить себя. — Она снова взглянула на Урсулу, которая кивнула ей, чтобы та продолжала. — Наша миссия не должна добавлять этому миру боли и страданий. Вместо этого мы должны заниматься тем, что создадим видимость силы, причем видимость великолепную, изображая атакующих воинов, но не более того. Так мы сможем явить миру истинную любовь и силу Божью. Мы станем армией, действующей во имя Его в полном смысле этого слова!

— Все с этим согласны? — Урсула смотрела прямо на Пинносу.

— Согласны? Да это просто замечательно! — Пинноса подошла к Бриттоле с протянутыми для объятия руками. — Без тебя, живого голоса моей совести, Бриттола, я бы превратилась в рыжую кровожадную дикарку с гор!

Пинноса от души обняла Бриттолу, и все остальные поспешили к ним присоединиться.

Урсула, Пинноса и их компания оказались совершенно не готовыми к приему, который их ожидал, когда они вернулись с гор. Вести об их подвиге разносились со скоростью лесного пожара. Впервые свою славу они ощутили в Магнисе. Стоило им появиться на дороге, ведущей от реки к городу, из-за укреплений навстречу им раздались громкие приветственные крики. Перейдя длинный навесной мост, они вошли в ворота и столкнулись с встречавшей их толпой.

— Молодец, Пинноса!

— Молодец, принцесса Урсула!

— Они победили банду из тридцати убийц!

— Да ну, их там было шестьдесят, не меньше!

— Да вы что? Там была целая сотня этих негодяев!

Все шумели, кричали, всем хотелось посмотреть на юных героинь и поблагодарить их за избавление от одной из самых страшных и жестоких банд ирландцев, когда-либо совершавших набеги на приграничные земли. Девушек осыпали цветами и одаривали едой, одеждой и вином. Позже Бриттола и Кордула проследили за тем, чтобы эти дары были поделены между несчастными, семьи которых пострадали от налета.

На следующий день, когда они проезжали мимо Арикопия, поселка сталелитейщиков, его улицы тоже наполнились людьми, выкрикивавшими похвалу и благословения.

— Если вы снова отправитесь в схватку с грабителями и вам понадобится хорошая женская броня, не слабее мужской, но легче… обращайтесь ко мне! Запомните, меня зовут Балиг! — кричал крепыш зычным басом.

— А я продам вам то же самое, но по лучшей цене! — перебивал его второй. — А меня зовут Халесет!

— У меня растут три дочери! А у тебя, Халесет, только сыновья. Так что я лучше знаю, как делать удобную броню на женщин! — не остался в долгу Балиг, а толпа засмеялась.

В Глостере их у ворот встретил конный почетный караул во главе с угрюмым старым центурионом, который всего шесть дней назад пытался отговорить их от безрассудного плана. Когда юные всадницы приблизились, он отдал им надлежащие военные почести.

— Ваше Высочество, — сказал он, когда Урсула и остальные остановились. — Ваше благополучное возвращение в наш город принесло нам огромную радость и стало поводом для празднования. Я должен принести свои искренние и смиренные извинения в том, что недооценил вашу доблесть и отвагу.

Урсула улыбнулась и ответила ему поклоном. Остальные девушки последовали ее примеру, все, кроме Пинносы. Последняя как будто не слышала разговор и казалась полностью поглощенной своей лошадью, которую она ласково похлопывала по шее.

— Госпожа Пинноса, — смущенно и неловко продолжил центурион. — Я хотел бы выразить свои глубочайшие соболезнования по поводу вашей утраты. Смерть вашей семьи…

— Вы зря тратите силы, упражняясь в красноречии, — перебила его Пинноса. — Вы сами знаете, что на меня оно не действует.

Центурион закашлялся, неловко поклонился и перешел ко второй части своей официальной приветственной речи.

— Для меня великая честь приветствовать вас от лица всего Глостера целыми, невредимыми и… победоносными! — Он сделал приглашающий жест в сторону распахнутых городских ворот. — Ваше Высочество, дамы, Глостер приветствует вас!

В сопровождении почетного караула Урсула со своей кавалькадой медленно въехала на главную улицу и, под одобрительный гул встречавшей их толпы, направилась к Форуму. Целая делегация знатных особ Глостера, наряженных в лучшие свои одежды, уже ждала их приближения. И снова девушек осыпали подарками, среди которых были и шелка, и драгоценности. На этот раз юные героини решили оставить их себе.

Однако самый радушный прием ждал их в Коринии. Когда Урсула с подругами добрались до той части дороги, где заканчивался лес и начинались возделанные поля, они к своему изумлению встретили на ней огромное количество людей. Первой их заметила Олеандра.

— Госпожа! Госпожа! — крикнула она и со слезами счастья на глазах побежала к Урсуле. — Слава богам, вы вернулись! Наконец-то ваш отец успокоится! Мы так за нас волновались! Гонцы говорили, что вы теперь в безопасности, но никто не знал, что сделали с вами эти мерзкие ирландцы! Вы здоровы? Вы не ранены? А остальные девушки?

— На нас нет ни единой царапины, Олеандра, — вмешалась Пинноса, пока Урсула только собиралась ответить. — Если не считать тех ран, на которых повязки не наложишь.

— Что это значит? — в волнении вскрикнула старая служанка. — Так вы ранены или нет?

— С нами все в порядке, Олеандра, — сказала, наконец, Урсула, наклоняясь вниз и позволяя Олеандре поцеловать руку. — Вот только бандиты убили всю семью Пинносы. Их и еще семнадцать невинных душ, которые были безоружны и беззащитны.

Каждому хотелось посмотреть на прославленных воительниц, похвалить, благословить их или хотя бы просто коснуться, и на оставшуюся пару миль до дома Урсула и ее подруги потратили более часа. Выехав на последний поворот дороги, они увидели у ворот самого короля Дионота, ожидавшего их, чтобы проводить в город. Король был окружен почетным караулом и свитой в парадных одеждах. Позже Урсула узнала, что те двенадцать воинов, которых она видела у ворот, составляли основную и единственную защиту города — менее десятой части обычного состава охраны. Всех остальных забрал с собой Константин взамен своих телохранителей, уехавших вперед с Константом.

Они почувствовали, что король гневается, еще издали. Радостные улыбки на лицах девушек увядали под его холодным пристальным взглядом. Он не говорил ни слова, пока юные воительницы не остановились прямо перед ним.