— О, я прекрасно ее понимаю, Ваше Величество, — с улыбкой сказала Урсула.

— Поэтому когда она услышала о том, что вы ушли в горы, патрулируете там земли и освобождаете их от бандитов и мародеров… Вы бы ее видели! Она была похожа на льва, запертого в клетке, — не находила себе места, пытаясь придумать способ присоединиться к вам и вашему делу. В день, когда я получил от вас сообщение о том, что прибрежные земли стали безопасными и что теперь вы направляетесь к Валу, я сказал ей: «Это несправедливо! Наши сестры с южных земель идут сюда, чтобы делать за нас грязную работу только потому, что у нас нет мужчин, которые на нее способны! Как думаешь, что мы должны предпринять?» — Он замолчал и улыбнулся. — Знаешь что? В ответ я получил поцелуй и скажу тебе, с таким жаром меня не целовали с того дня, как я предложил руку ее матери! — Они оба рассмеялись. — Она все организовала меньше чем за месяц. Дворец превратился в улей, говорю тебе. Мы разослали гонцов, и уже через несколько часов к нам пошли добровольцы. Я никогда подобного не дел! Было продумано все: форма, оружие, припасы, выбраны лошади, подготовлено все необходимое для обучения. А повсюду лежали карты! Целое море карт! Одно за другим шли совещания с командующими…

— Я знаю, Ваше Величество, — вежливо перебила его Урсула. — Я прекрасно понимаю, что именно ей пришлось сделать.

Вернувшись из похода, Урсула, Пинноса, Бриттола, Кордула, Марта и Саула решили насладиться радостями, которые предлагал им Эбурак. Вскоре после колоколов, прозвонивших к заутрене, они вышли из дворца и отправились осматривать великий город. Между роскошными общественными зданиями там пролегали суетливые улочки, изобилующие разнообразными лавочками. Там продавалось все: глиняная посуда, украшения, угощения и одежда. Такого они никогда не видели ни в Коринии, ни в Глостере.

В середине дня они уже сидели у фонтана возле Южных ворот и угощались новым деликатесом: кровяной колбасой, приготовленной в винном соусе и завернутой в сочный сливочный бисквит. Пинносе и Марте угощение очень понравилось, но Бриттола, попробовав, скривилась от отвращения. Урсула, Кордула и Саула тоже не пришли от него в восторг и пустились в длительные рассуждения о том, можно ли изменить его так, чтобы оно было по вкусу жителям западных земель. Внезапно с дороги, ведущей к Лондинию, до них донесся пронзительный звук горна, обозначавший, что к ним едет посланник.

Кордула тут же узнала этот горн. Она бросила еду и побежала к воротам. В едва успевшие приоткрыться ворота влетел Морган на Гермесе.

— Морган! Это я! — крикнула Кордула, когда он остановил коня и спешился.

— Кордула! Что ты тут делаешь? — с удивлением воскликнул Морган, отряхивая плащ, руки и волосы от толстого слоя дорожной пыли. — И что это за форма на тебе?

— Это долгая история. Для того чтобы ее рассказать, мне понадобится, по меньшей мере, целая лунная ночь, — засмеялись она и обняла его. — А ты что здесь делаешь?

— Я привез первый доклад от Константина. Переплыл пролив и прибыл в Рочестер пять дней назад.

— Боже мой! Ты меня поражаешь, — воскликнула она. — Любому другому вестнику понадобилось бы, по меньшей мере, семь!

— Это все благодаря Гермесу — сильный конь! — сказал он и похлопал жеребца по крупу. — Сначала я побывал у правителя в Лондинии, а потом отправился по Великой Северной дороге сюда. Мне еще осталось съездить и Лестершир, Кориний и Силчестер, и только тогда мое задание будет выполнено.

— Может быть, тогда у тебя появится немного свободного времени? — спросила она и прижалась к нему.

— Нет, дорогая, — сказал он, нежно взяв ее лицо в руки. — Я должен буду вернуться на материк, чтобы доставить Константину ответные документы. У нас очень мало времени.

— Тогда давай не будем терять его! — вздохнула она. Они взглянули в глаза друг другу, и их уста слились в поцелуе.

Урсула все еще была у фонтана и смотрела на влюбленную парочку. Ей представилось, что это Констант въехал в ворога. Это он вернулся домой целым и невредимым. Это он соскочил с коня, чтобы заключить ее в нежные объятия. В ее памяти всплыло его лицо и голос: «Только в твоих глазах отражается мой дом».

— Кхе-кхе! — подошел королевский слуга, долговязый угрюмый старик с длинным кривым носом. С громким кашлем, выражавшим недовольство, он приблизился к слившимся в объятиях молодым людям.

Морган открыл глаза и бросил грозный взгляд на хамоватого придворного. Он уже собрался отчитать его за грубость и неподобающее обращение, когда заметил, что недалеко от него стоит принцесса Урсула. Он торопливо освободился из объятий Кордулы.

— В-ваше Высочество, — произнес он, запинаясь, поправляя одежду и неуклюже кланяясь.

— Кхе! — Длинношеий слуга лениво повернулся лицом к Урсуле и ее спутницам, отвесив едва заметный поклон. — Его Величество ожидает вестового с депешей в своих покоях. Он также милостиво приглашает принцессу и ее… кхе… командующих присоединиться к нему.

— Скоро нам подадут кое-что из еды, чтобы ты мог подкрепить свои силы, Морган. Мы никуда не торопимся. И ты тоже вводи нас в курс дела не спеша. Рассказывай все, до мелочей, пусть даже самых обыденных. И как бы то ни было, — король выгнул бровь для пущей значимости, — ни в коем случае не упускай ничегоиз тех новостей, которые ты передал правителю Лондиния. Ты меня понял? — Он воссел на каменное кресло, место для которого было выбрано специально для того, чтобы с него наблюдать за прекрасным видом, открывавшимся из окна.

— Да, Ваше Величество, — ответил Морган с легкой улыбкой.

Его усадили за столом прямо напротив короля. Урсула, Кордула и остальные сидели на скамье справа от Аурелия. Выражения их лиц выдавали не меньшее, чем у короля, нетерпение послушать новости.

— Какая удача! — воскликнула Урсула. — Морган может рассказать нам о событиях, произошедших всего десять или двенадцать дней назад. А если бы мы встретились с ним в Коринии, то его новости устарели бы, по меньшей мере, на пятнадцать дней!

«А вот кому повезло на самом деле, так это Кордуле, — подумала она. — Морган — настоящий красавчик!»

— Дамы, вы готовы? — спросил король. Они все посмотрели на Урсулу, и та кивнула. Король, в свою очередь, кивнул Моргану. — Тогда, прошу тебя, начинай.

— Его Светлость, Верховный Командующий Армии Британии, Константин, приветствует вас и шлет вам свои искренние пожелания…

«О, пожалуйста, переходите к делу!»У Урсулы не хватало терпения на выслушивание формальных любезностей. Однако совсем недавно они ей нравились. Она даже наслаждалась ими, считая одним из признаков цивилизованной жизни. Однако сейчас они утомляли и раздражали ее, как нечто совершенно неуместное. «Где Констант? Все ли с ним в порядке? Когда он возвращается домой?»

К счастью для Урсулы, Морган был большим умельцем в таких речах — легко и быстро преодолел приветственную часть не проявив при этом ни грубости, ни неуважения. Вскоре он перешел к самим новостям. Превосходный рассказчик, он умел так живо описывать сцены и события, с такой точностью и ясностью, что его слушатели ощущали себя не сторонними наблюдателями, а непосредственными участниками. К тому же он обладал удивительной способностью, проявлявшейся практически в любом позволявшем это отрезке повествования: неожиданно приобретал манеру речи, с характерными словами и интонациями, безошибочно указывавшую на того, кто его послал. Слушатели невольно представляли, что с ними говорит не гонец, а его отправитель. И все это происходило живо, естественно, без малейшего намека на вульгарное подражательство.

— Переправа прошла благополучно. Константин и Констант успешно прибыли на землю Галлии, не встретив на своем пути никаких преград. Король Дионот был прав: Констант столкнулся со сложностями, набирая солдат из местных жителей. В долине Сены оказалось значительно меньше легионеров, чем они ожидали. Немногие же оставшиеся мужчины отказывались покидать свои дома, опасаясь нападений на них кочевых германских племен. В результате Константу пришлось углубиться на юг дальше, чем он планировал в самом начале. Он добрался до долины Луары. Туда не дошла предыдущая мобилизация, да и германцев люди там боялись меньше. Константу удалось собрать более трех тысяч человек, большей частью пехоты. Однако из-за того, что ему пришлось расширить свои поиски, Констант значительно задержался в воссоединении с отцом.