— Констант был и по-прежнему остается моей единственной любовью. Я бы посвятила всю свою жизнь ему и нашей семье. Но Господь в Своей мудрости отказал мне в исполнении моей мечты. — Она улыбнулась, найдя свою звезду. — Потому что мое настоящее предназначение, ради которого меня создал Господь, — вести вперед Первый Легион Афины, выполняя Его волю. — Она понизила голос и заговорила так, будто бы делилась с кем-то своим секретом. — Я думала, шторм и наш отход в глубь Германии и были тем, что отвлекло нас от выполнения задачи, поставленной перед нами, а этой задачей был Великий поход, но я ошибалась. Нашей настоящей задачей, той самой, ради которой нас, Первый Легион Афины, Господь создал и послал на эти опустошенные земли, — патрулировать и охранять границу. И теперь мне кажется, что Великий поход и был тем самым миражом, который заставил нас отвлечься.
Урсула повернулась к Бриттоле, которая с улыбкой радости смотрела на то, как в ее глазах снова разгорался огонь жизни. Урсула встала перед ней на колени и взяла за руки.
— Ты всегда мне говорила, подруга, что наше истинное предназначение — исполнять волю Божью, делать то, что Он нам велит. Ни больше, ни меньше. И теперь я поняла, что лично мое предназначение заключается в том, чтобы служить Ему, ведя Первый Легион Афины по пути, который Им нам уготован. И служить с полной отдачей, изо всех сил, что у меня есть, служить только Ему… одному. — Урсула подняла глаза к небу. — Больше я не позволю себе отвлечься от служения Тебе и своего долга по отношению к своему Легиону. Единственный мужчина, достойный того, чтобы стать оправданием моей слабости, — мертв. Мне остается лишь один способ избежать оков честолюбивых замыслов другого мужчины, не попасться на привязь к какому-нибудь… принцу или будущему императору, — Урсула крепко схватила Бриттолу за плечи. — Да, лишь один — надеть белые одежды!
Бриттола вскрикнула.
— Больше я никогда не отвлекусь от своего служения! Завтра же я пойду к епископу Клематию и попрошу его засвидетельствовать мой обет целомудрия.
— Я бы тоже хотела дать этот обет вместе с тобой, — тихо, но уверенно сказала Бриттола. — Если ты, конечно, не будешь против.
Урсула пристально посмотрела на подругу, будто увидев ее в первый раз. Потом улыбнулась и кивнула.
— Более того, я знаю многих других девушек, которые захотят последовать твоему примеру, и… — Бриттола замялась, — и одну, которая не сможет этого сделать.
Урсула выглядела озадаченно. Бриттола встала и подвела подругу к алтарю, прежде чем поделиться с ней новостями.
— Я должна тебе кое-что сказать. Поэтому я к тебе и пришла… чтобы сказать тебе…
— Что такое? — спросила Урсула.
— Кордула тоже пойдет завтра к епископу Клематию. Только она пойдет с покаянием и с просьбой о милосердии и прощении.
— Почему?
— Она беременна.
VIII
От Августа Константина Третьего, Императора Западных Провинций и Главнокомандующего Армии — Принцессе Урсуле, Легату Первого и Второго Легионов Афины.
Приветствую тебя, Принцесса и Легат!
Utinam magni Martis venti spirent tibi omina fausta bonamque fortunam in vitae viam. Пусть сильные мартовские ветры станут добрыми предзнаменованиями на твоем пути.
Прошу тебя, прими мои извинения за то, что я не написал тебе раньше. Я воздержусь от выражения своего горя по поводу смерти Константа, потому что знаю, что мы оба испытываем одинаковые страдания, оплакиваем одну и ту же утрату. Лишь позволю себе выразить надежду, что скоро придет время, когда мы сможем утешить и поддержать друг друга лично, чтобы облегчить наши страдания.
К сожалению, мы должны не только оплакивать его смерть, но и горевать из-за его поражения, которое значительно отбросило нас назад в деле противостояния Геронтиусу и его своре (потому что это сборище не достойно названия «армия»). Как уже доложил тебе Морган, я воспользовался прикрытием зимних месяцев, чтобы незаметно выскользнуть из Арелата и самому оценить ситуацию с помощью наших ангелов возмездия, бургундов. Не менее пятнадцати различных племен теперь бродят вдоль верховья Рейна и Роны, стягивая на себя все силы моей армии! Я только что вернулся, чтобы завершить приготовления для грядущего сезона, который, не боюсь в этом признаться, внушает мне ужас.
Ситуация здесь, в Южной Галлии, становится все опаснее. Вернувшись после рекогносцировки с бургундами, я обнаружил, что еще пять сотен моих легионеров перебежали на сторону Геронтиуса, явно теша себя надеждами о получении вознаграждения. С потерей дивизиона Константа и сокращением основного контингента из-за постоянных стычек с бургундами в моем распоряжении осталось всего двенадцать тысяч верных мне солдат. Из них кавалерия составляет всего лишь пять тысяч бойцов.
Больше всего я боюсь того, что может прийти из-за Альп. Одержав победу над Римом, готы ведут себя как настоящие завоеватели и могут предпринять попытку экспансии в Галлию. Но, что еще хуже, Гонорий, вместо того чтобы соединить свои войска с моими для избавления Италии от этого бедствия, ожидает подкрепления из Константинополя. У меня есть все основания подозревать, что он может использовать эту силу против меня.
О, трагедия, постигшая Рим, и нелепость нашей жажды власти! Когда же мы поймем, что, в конечном счете, наши сограждане римляне являются не только нашими злейшими врагами, но и могут стать нашими надежнейшими союзниками?
Вернемся же к вопросам, касающимся тебя и Первого Легиона Афины. Самое главное: во время своего разведывательного похода я обнаружил, что операция «Великий Обман», которую ты так эффективно применила для образования союза с алеманами, теперь начала работать против тебя. Сразу несколько наших информаторов донесли: бургунды убеждены в том, что пограничные валы патрулирует великая армия численностью более тридцати тысяч. Также я получил депеши из Италии, говорящие о том, что и туда дошли схожие слухи. Будь осторожна! Можешь не сомневаться в том, что Гонорий и Феодосий Второй внимательно наблюдают за твоими действиями в приграничной зоне. Если они сочтут тебя опасным противником, более того, хранящим мне преданность, то непременно начнут строить козни.
Думая о самой большой опасности, я хочу призвать тебя быть начеку и наблюдать за Мундзуком и его постоянно увеличивающейся ордой. Они зимуют на берегу Дуная к западу от Виндобоны. Феодосий расположил их там, чтобы разделить силы Гонория. Теперь же, когда готы покорили Италию и полностью заняли мысли и силы Гонория, гунны Феодосию больше не нужны. Мундзук и его головорезы могут вскоре заскучать и станут искать сражения. В этом случае соблазн испытать на прочность маневренную боевую единицу, состоящую из римских женщин, может оказаться слишком велик!
Это подводит меня к очень деликатной теме: стоит ли Первому Легиону Афины покидать Континент. Я более не питаю оптимизма по поводу возобновления Великого похода. Я не считаю, что на этом этапе войска Первого Легиона могут продвигаться вдоль Рейна, или, раз уж на то пошло, вообще по территории Континента, поскольку вы рискуете наткнуться на враждебно настроенного противника, такого как орда Мундзука. Я пока воздержусь от приказа Первому Легиону Афины отправляться назад, в Британию, но хотел бы узнать о твоих мыслях на этот счет. Я должен принять окончательное решение до того, как начнется следующий военный сезон.
И наконец я хотел бы высказаться о твоем решении дать Обет безбрачия. Должен признаться, что в моем представлении ты все еще подросток, полный радости, надежды и счастья. Ты так увлекательно играла со своими друзьями и близкими, когда я видел тебя на пирах! Иногда мне сложно объединить этот образ со статусом удивительно находчивого и уважаемого Легата, которым ты теперь стала. Но я еще помню и решительную девятнадцатилетнюю девушку, которая отважилась спорить со мной возле казарм за две ночи до нашего отправления в эту кампанию. Затем, всего через два дня во время прощания со своим возлюбленным женихом Константом, ты держала себя с таким достоинством и грацией! Я всегда знал, что ты сочетаешь в себе доброту и сострадательность своего отца со страстной и решительной натурой матери. И именно эти качества я больше всего хотел видеть в невесте своего сына! Теперь я понимаю, что Господь наделил тебя чем-то еще, чтобы ты смогла преодолеть суровые испытания, которые тебе предстояло пройти. И я не в силах найти этому определение, потому что никогда не сталкивался с подобными качествами в женщине. Может быть, именно оно, это качество, и подтолкнуло тебя к принятию такого важного решения.
Как твой Император, я его уважаю и принимаю. В моих глазах Обет безбрачия никак не ухудшит твои качества командира и Легата. Напротив, он может сделать тебя даже сильнее! Как отец Константа, я бы хотел только сказать, что такая любовь, как ваша, была рождена на Небесах, и я верю, что, умирая, он забрал твое сердце с собой. И ты больше не видишь смысла в отношениях с другими мужчинами. Это помогает мне понять, почему ты отказалась от них на всю оставшуюся тебе на этой земле жизнь. Я знаю, что Констант поддержал бы тебя в таком решении и сам тебя никогда не покинет. Более того, лишь один Констант может принять и оценить его и то, что оно для тебя значит. Да пребудет с тобою Господь!
Август Константин Третий.
