После того как Рустик закончил перевод последней фразы, все с ожиданием посмотрели на Сунно, ожидая его ответа.
Сначала вождь франков просто смотрел на них безо всякого выражения. Потом медленно опустил глаза, стал кивать и улыбаться. Потом он резко встал.
Урсула, Пинноса и Юлия вскочили на ноги и обнажили мечи.
Сунно разразился злобным хохотом.
— Вы считаете меня дураком? — закричал он. Рустик торопливо переводил. — Да вы посмотрите на себя! «Римская армия», состоящая из женщин! Императорский посредник, в жилах которого больше вина, чем крови! — Он злобно уставился на их лица. — Это что, и есть тот самый «могущественный» Рим, частью которого нам предлагают стать? — Они молча смотрели на него. — Ваш «Император Константин», «принц Йовин» и тот, кто на самом деле написал этот «указ», могут продолжать писать и дальше на всяких красивеньких свитках.
Он громко отхаркался и сплюнул на траву возле ног Урсулы.
— Это все римская чушь! Вот что это такое! А вы все с вашим драгоценным Первым Легионом Афины… — Он равнодушно махнул рукой в сторону выхода из палатки. — Вы не будете значить абсолютно ничего для таких, как алеманы, когда они сюда доберутся. И уж тем более для гуннов, которые придут следом! Бургунды показали, какими слабыми стали римляне. Свевы, да, еще же и готы стучат в двери Рима… так же, как саксы штурмуют ворота Лондиния.
— Я принимаю эти слова как отказ от предложения императора. — Голос Урсулы звучал уверенно, но, пока Рустик переводил ее слова, она чувствовала, как тяжело ей противиться охватившему ее страху. Глубоко в душе она понимала, что Сунно говорит правду.
Рустику было явно неприятно переводить грубый ответ вождя, и он старался говорить как можно тише.
— Красотка, можешь принимать это как пожелаешь, только франки, как и другие родственники германцев, будут творить то, что им хочется. Ни ты, ни другие не смогут ничего сделать, чтобы им помешать. Больше вы нас врасплох не застанете и не возьмете голыми руками!
Ни Урсула, ни Пинноса не пытались ему ответить, но он поднял руку, будто требуя тишины, и повернулся к сыну, чтобы что-то ему объяснить.
— Как мне представляется, Клошар, перед нами поставили простой выбор: мы либо останемся частью алеманов и попируем всласть на остатках того, что некогда было Римом. — Тут он повернулся к Урсуле. — Либо присоединимся к этой «армии», чтобы защищать полуживую империю от самих алеманов. С кем бы ты предпочел сразиться, сын, с яростными соплеменниками-алеманами или с этими бабами, возомнившими себя… А-А-А!
Сунно настолько увлекся, оскорбляя Урсулу и Пинносу, что не заметил, как Юлия проскользнула сзади и встала с ним рядом. Когда тот наклонился вперед, чтобы подчеркнуть свою насмешку, Юлия резким выпадом схватила его за мошонку. На глазах Сунно выступили слезы, и он закричал от невыносимой боли. Он попытался развернуться и схватить напавшего на него, но в ответ Юлия лишь сжала его сильнее. Он заскулил, понимая, что каждое движение будет приносить ему немыслимые страдания.
Сын попытался прийти к нему на помощь, но Пинноса мгновенно отреагировала на его порыв. Она сбила его с ног и пригвоздила мечом к полу. Острие меча, твердо упершееся в горло, доходчиво объяснило, что лучше оставаться неподвижным.
— Пожалуйста, переведи нашему уважаемому гостю, — спокойно сказала Урсула Рустику, — что он, похоже, кое о чем забыл. Нет, лучше спроси его, не кажется ли ему, что он кое-что забыл начисто.
Рустик отер пот со лба и перевел. Сунно торопливо закивал в ответ.
— Хорошо. А теперь спроси, знает ли он, о чем именно забыл.
Услышав перевод вопроса Урсулы, Сунно зарычал, но не произнес ни слова.
Урсула кивнула. Юлия сдавила еще сильнее. Сунно буквально завыл от боли.
— Спроси, не хочет ли он, чтобы мы ему об этом напомнили.
Сунно суетливо закивал еще до того, как Рустик закончил перевод вопроса.
— Скажи ему, что та самая осмеянная им армия женщин взяла все его племя, как и его предводителя, за одно, известное ему место. В одном он все же был прав: действительно предстоит сделать выбор. Они могут оставаться варварами, и в этом случае закон Рима не будет их защищать. Значит, ничто не помешает нам убить их здесь и сейчас же. Или они могут стать союзниками Рима, которые имеют право пользоваться защитой закона и некоторыми правами граждан Рима. Правда, только в том случае, если выполняют свой долг, обозначенный в предложении императора. И еще, Рустик…
— Да, госпожа легат!
— Когда переведешь то, что я сказала, будь любезен, задай ему один простой вопрос.
— Какой?
— Принимает ли он предложение императора. Да или нет.
III
«От Августа Константина Третьего, Императора Западных Провинций и Главнокомандующего, Принцессе Урсуле, Легату Первого и Второго Легионов Афины.
Приветствую тебя, Принцесса и Легат! Utinam fortis aestatis sol illuminet te et calefaciat omnia quae vis. Пусть жаркое летнее солнце озаряет и согревает тебя во всех твоих делах.
Твой доклад о положении дел в районе пограничных валов опечалил меня и добавил тяжести на сердце. Создается впечатление, что весь наш труд последних трех лет оказался бесполезным и напрасным занятием. Пограничные валы вместо средства сдерживания германских племен превратились в приманку для них. Они скорее облегчают переход границы, чем ему препятствуют!
В первую очередь я хочу освободить Первый Легион Афины от ответственности за нарушение моих приказов. Я также получил доклады от Рустика и Йовина, и теперь мне стало ясно, что франки представляют собой серьезную угрозу для Кельна, и город не смог бы ей противостоять без вашей помощи. Я, очевидно, ошибался, что мы сможем позволить себе изъять из обороны девятнадцать тысяч опытных бойцов, включая элитные части кавалерии. Должен отдать вам должное за то, как вы провели свою кампанию. Не думаю, что мужчины смогли бы справиться с этим заданием с такими малыми потерями. Рустик написал: „Эти потрясающие женщины напомнили всем нам, что для борьбы требуется нечто большее, чем просто оружие и сила!“
Во-вторых, я приказываю Первому Легиону Афины выступить в Могонциак. Это необходимо сделать по двум причинам. Первая: ты должна очень внимательно присматривать за своим новым „другом“ Сунно. Не столько из-за того, что он не вызывает доверия, если такое понятие вообще к нему применимо, сколько из-за того, что он может действовать еще и в чужих интересах (об этом чуть позже). Вторая же причина заключается в том, что приближающиеся племена алеманов действительно представляют собой серьезную угрозу. Если им удастся прорваться в Германию и Галлию, то без всякого преувеличения можно будет сказать, что запад для нас потерян!
Поэтому я хочу, чтобы вы отбыли в Могонциак, относительная безопасность которого облегчает ваше положение. Вы вместе с Рустиком (я был очень рад, услышав, что вы прекрасно сработались) должны тщательно продумать тактику боя с алеманами, чтобы быть готовыми к их появлению. Помните о том, что техника, которую вы с таким успехом использовали с франками, уже стала им известна. Они примут меры, чтобы не попасться в ту же западню. Например, могут переодеть родственниц своего вождя простыми крестьянками и заменить их простолюдинками.
Самым сложным в борьбе с этими племенами будет превосходящая вас численность. У восточных племен особенно сильна и многочисленна кавалерия. Я предлагаю вам придумать способ создать впечатление присутствия у вас огромной силы. Мой опыт показывает, что только это может сдержать их продвижение по стране. Если бы вам удалось увеличить численность своей кавалерии, скажем, в четыре раза, это значительно облегчило бы ваше положение!
И в заключение я хочу тебя предупредить: теперь, когда ты вошла в курс событий на континенте, ты должна проявить еще большую осторожность, чем раньше, и не быть доверчивой. Приведу тебе пример относительно франков и Сунно. Вполне вероятно, что они находятся на службе у одного из императоров дома Феодосия. Гонорий по-прежнему отсиживается в Равенне. Его племянник, Феодосий Второй, теперь вернулся в Константинополь после короткой кампании в Персию. Каждый из них мог спланировать нападение на вас вместе с Сунно и франками. Так уже поступали многие „союзные“ Риму племена.
Мы уже знаем, что многие бургунды, ставшие проклятьем Восточной Галлии, которые сейчас оттягивают на себя внимания большей части моих солдат, делают это по „совету“ одного из наших „друзей“ из дома Феодосия. А может быть, они оба приложили к этому руку! Более того, я располагаю убедительными доказательствами того, что именно дом Феодосия стоит за испанскими мятежами, которые беспрестанными стараниями Геронтиуса и Максимуса вот уже год не дают нам сдвинуться с места.
Самое серьезное обстоятельство этого дела заключается в том, что Констант столкнулся с предательством большинства, если не всех своих воинских подразделений, состоящих из свевов. Похоже, те, кому они на самом деле присягали в верности, находятся по другую сторону Альп. Он был настолько занят подавлением бунта в войсках, что до сих пор не спустился с гор, чтобы прийти мне на помощь. Правда, сейчас я ожидаю его появления с минуты на минуту.
Даже гунны, посеявшие хаос возле границ Рима, скорее всего, работают на Феодосия Второго. Например, теперь нам доподлинно известно, что это чудовище Мундзук собрал свои основные силы более двух лет назад на северном побережье Черного моря, в подозрительной близости к Константинополю.
Поэтому не поддавайся панике, которая распространяется вместе с новостями о гуннах. Паника — самое мощное их оружие. Если не считать отвратительного вида, а они, судя по всему, действительно надевают на головы своим младенцам квадратные хомуты, которые со временем и придают им ужасающее обличье, — они ничуть не страшнее любого другого варварского племени и так же беззащитны перед атаками хорошо организованного римского войска.
Будем же надеяться на то, что в скором времени мы преодолеем все препятствия, которые сейчас стоят на нашем пути, чтобы вы смогли продолжить свой Великий поход. Осенью Арелат не менее прекрасен, чем летом. Когда же закончится сезон кампании, „армия молодоженов“ сможет провести зиму вместе, согревая друг друга своим теплом!
А до тех пор да пребудет с вами Господь!
Константин».
