2 сентября 1807 Ну, что ж! Ты счастлива! Перевод И. Озеровой [298] Ну, что ж! Ты счастлива… Теперь И мне счастливым стать пора; Всем сердцем я хочу, поверь, Тебе, как прежде, лишь добра. Счастливчик муж — наносит он Мне боль удачливой судьбой; Но гнев — о, сердце! — исцелен Лишь тем, что он пленен тобой. Мне мог ребенок твой, шутя, Улыбкой сердце разорвать… Но я не мог винить дитя — Целуя сына, видел мать. Я видел мать, хотя отца Он мне напоминал сильней, Твои глаза с его лица Дарили свет любви моей. Прощай же, Мэри! Я уйду: Ты счастлива — к чему роптать? Но будем врозь, чтоб, на беду, Не стал бы я твоим опять. Я думал — время, гордость, стыд Остудят пыл минувших лет, Но если ты вблизи — горит Он — прежний и надежды нет. К спокойствию приговорен, Я снова чувствам властелин. Преступный трепет усмирен, И нерв не дрогнет ни один! Ты ищешь на лице моем Смятенья и смущенья знак; Сегодня лишь одно на нем — Отчаянья спокойный мрак. Прочь! Ухожу! Былой мечты Не захвачу с собою в путь. О вечность Леты! Где же ты? Умри, душа, или забудь! 2 ноября 1808
«Прости! Коль могут к небесам…» Перевод М. Ю. Лермонтова [299] Прости! Коль могут к небесам Взлетать молитвы о других, Моя молитва будет там, И даже улетит за них! Что пользы плакать и вздыхать? Слеза кровавая порой Не может более сказать, Чем звук прощанья роковой!.. Нет слез в очах, уста молчат, От тайных дум томится грудь, И эти думы вечный яд, — Им не пройти, им не уснуть! Не мне о счастье бредить вновь, — Лишь знаю я (и мог снести), Что тщетно в нас жила любовь, Лишь чувствую — прости! прости! 1808 Стансы к некой даме, написанные при отъезде из Англии Перевод В. Рогова [300] Пора! Прибоя слышен гул, Корабль ветрила развернул, И свежий ветер мачту гнет, И громко свищет, и поет; Покину я мою страну: Любить могу я лишь одну. Но если б быть мне тем, чем был, Но если б жить мне так, как жил, Не рвался я бы в дальний путь! Я не паду тебе на грудь И сном блаженным не засну… И все ж люблю я лишь одну. Давно не видел я тот взгляд, Причину горя и отрад; Вотще я не жалел труда Забыть о нем — и навсегда; Да, хоть я Альбион кляну, Любить могу я лишь одну. Я одинок средь бурь и гроз, Как без подруги альбатрос. Смотрю окрест — надежды нет Мне на улыбку, на привет; В толпе я шумной потону — И все один, люблю одну. Прорезав пенных волн гряду, Я на чужбине дом найду, Но, помня милый, лживый лик, Не успокоюсь ни на миг И сам себя не обману, Пока люблю я лишь одну. Любой отверженный бедняк Найдет приветливый очаг, Где дружбы иль любви тепло Его бы отогреть могло… Кому я руку протяну, Любя до смерти лишь одну? Я странник, — но в какой стране Слеза прольется обо мне? В чьем сердце отыскать бы мог Я самый скромный уголок? И ты, пустив мечту ко дну, Смолчишь, хоть я люблю одну. Подробный счет былых потерь, — Чем были мы, что мы теперь, — Разбил бы слабые сердца, Мое же стойко до конца, Оно стучит, как в старину, И вечно любит лишь одну. И чернь тупая не должна Вовек узнать, кто та «одна»; Кем презрена любовь моя, То знаешь ты — и стражду я… Немногих, коль считать начну, Найду, кто б так любил одну. Плениться думал я другой, С такой же дивною красой, Любить бы стало сердце вновь, Но из него все льется кровь, Ему опять не быть в плену: Всегда люблю я лишь одну. Когда б я мог последний раз Увидеть свет любимых глаз… Нет! Плакать я не дам о том, Кто страждет на пути морском, Утратив дом, мечту, весну, И все же любит лишь одну. 1809
Наполняйте стаканы! Песня Перевод В. Левика [301] Наполняйте стаканы! Не правда ль, друзья, Веселей никогда не кипела струя! Пьем до дна — кто не пьет? Если сердце полно, Без отравы веселье дарит лишь вино. Все я в мире изведал, что радует нас, Я купался в лучах темнопламенных глаз, Я любил, — кто не любит? — но даже любя, Не назвал я ни разу счастливым себя. В годы юности, в бурном цветенье весны, Верил я, что сердца неизменно верны, Верил дружбе, — кого ж не пленяет она? — Но бывает ли дружба вернее вина! За любовью приходит разлуке черед, Солнце дружбы зашло, но твое не зайдет, Ты стареешь, — не всем ли стареть суждено? — Но лишь ты чем старее, тем лучше, вино. Если счастье любовь уготовила нам, Мы другому жрецу не откроем свой храм, Мы ревнуем, — не так ли? — и друг нам не друг, Лишь застольный чем больше, тем радостней круг. Ибо юность уходит, подобно весне, И прибежище только в пурпурном вине, Только в нем — и недаром! — увидел мудрец Вечной истины кладезь для смертных сердец. Упущеньем Пандоры [302]на тысячи лет Стал наш мир достояньем печалей и бед. Нет надежды, — но что в ней? — целуйте стакан, И нужна ли надежда! Тот счастлив, кто пьян! Пьем за пламенный сок! Если лето прошло, Нашу кровь молодит винограда тепло. Мы умрем, — кто бессмертен? — но в мире ином Да согреет нас Геба [303]кипящим вином! вернуться Ну что ж! Ты счастлива!. — Написано в 1808 году, впервые опубликовано в 1809 году в сборнике «Подражания и переводы». вернуться «Прости! Коль могут к небесам…». — Написано в 1808 году, впервые опубликовано в 1814 году вместе со вторым изданием поэмы «Корсар». вернуться Стансы к некой даме, написанные при отъезде из Англии— Опубликовано там же, где и предыдущее стихотворение. Посвящено Мэри Мастерс, урожденной Чаворт (о ней см. прим. 290). вернуться Наполняйте стаканы!. — Точное время написания неизвестно. Впервые опубликовано в том же сборнике, что и предыдущие стихи. вернуться Пандора— первая женщина, по воле Зевса сотворенная Гефестом в наказание людям за поступок Прометея, похитившего с неба огонь для человека. Зевс отдал ее замуж за брата Прометея, Эпиметея, Зевс подарил Эпиметею сосуд, в котором были заключены все людские пороки, несчастья и болезни. Терзаемая любопытством, Пандора, несмотря на запрет, открыла сосуд. вернуться Геба— богиня юности у греков, на Олимпе подносила богам нектар и амврозию. |
