– Если то, о чем ты говоришь, – правда, – подал голос щеголь, – и Бомонт был агентом ОДЕССЫ, то мы не должны верить этой заметке ни на йоту.

– Это он про твоего берлинского друга, – пояснила Хелден. – Я рассказала ему о том, что у тебя в Берлине есть приятель, который обещал довести твои сомнения насчет Бомонта до сведения англичан.

Ноэль понял. Хелден намекала, что она ничего не сказала щеголю про Женеву. Он повернулся к Проклятому:

– Что же произошло на самом деле, по-твоему?

– Если англичане обнаружили, что в высших военно-морских кругах действовал агент ОДЕССЫ – тем более командовавший кораблем береговой охраны, или, попросту говоря, судном-шпионом, – то это означало бы для них в очередной раз оказаться в дураках. Естественно, они постарались избавиться от Бомонта. Быстрая казнь – наилучший из всего арсенала способ этого добиться. Никаких расследований не будет.

– Способ, надо признать, весьма жестокий.

– Но и ситуация, в которую попали англичане, весьма щекотливая.

– И они могли убить невинную женщину?

– Даже глазом не моргнув, если у них были хоть малейшие сомнения в ее невиновности. В любом случае намек будет понят. ОДЕССУ англичане предупредили.

Ноэль брезгливо отвернулся и обнял Хелден.

– Прости меня, – сказал он. – Представляю, каково тебе сейчас… Я очень хотел бы тебе помочь, но без твоего брата мне вряд ли это удастся.

Хелден пытливо взглянула на него:

– Вы поверили друг другу?

– Да. Мы теперь вместе.

– Значит, времени для причитаний нет, не так ли? Я остаюсь сегодня здесь, – обратилась она к щеголю. – Это дозволено? Меня смогут прикрыть?

– Конечно, – ответил тот. – Я обо всем распоряжусь.

– Спасибо. Ты настоящий друг.

Щеголь усмехнулся:

– Боюсь, что мистер Холкрофт в это не верит. Что ж, значит, ему еще долго учиться разбираться в людях. – Он откланялся и направился к двери. Уже взявшись за дверную ручку, он еще раз повернулся к Холкрофту: – Я заранее извиняюсь, если мои слова покажутся вам странными, мистер Холкрофт, но будьте терпимее. Ваши отношения с Хелден, например, мне кажутся очень подозрительными. Но я не вмешиваюсь. Я вам верю. Но учтите, если вы не оправдаете эту веру, мы вас убьем. Я просто подумал, что вам следует об этом знать.

Проклятый поспешно ретировался. Ноэль довольно решительно двинулся было за ним, но Хелден придержала его за руку.

– Пожалуйста, дорогой. Ему тоже нужно многому научиться. Он действительно друг.

– Этот друг – совершенно невыносимый ублюдок. – Холкрофт перевел дыхание. – Прости меня. У тебя и так полно забот, а тут я со своими глупостями.

– Но он грозился тебя убить.

– А кто-то уже убил твою сестру. Если принять это во внимание, то я, конечно же, поступил глупо.

– Давай не будем об этом. Нам нельзя терять время. Звонил Буоновентура и оставил телефон, по которому его можно найти. Вон он, записан на листочке рядом с аппаратом.

Ноэль подошел к ночному столику и взял листок с номером.

– Мы с твоим братом собирались завтра ехать в Сен-Тропез, чтобы выведать у Бомонта все, что ему известно. Так что для Иоганна новость окажется печальной вдвойне.

– Я позвоню ему сама. Они были очень близки с Гретхен. А в молодости вообще не разлучались ни на минуту. Где он сейчас?

– Честно говоря, не знаю. Он ничего не сказал. Обещал позвонить вечером. – Холкрофт снял телефонную трубку и попросил оператора соединить его с Буоновентурой.

– Тогда я сама поговорю с ним, когда он позвонит, – сказала Хелден, отходя к окну.

Трансатлантическая линия связи оказалась свободной: с Кюрасао соединили в течение минуты.

– Старик, да ты богач, оказывается! – раздался в трубке голос Сэма. – Хорошо, что мне не приходится оплачивать твои счета. Ну что, Ноули, нагляделся на этот чертов мир?

– Я много на что нагляделся, Сэм. Моя мать тебе звонила?

– Ага. Просила передать, что хочет встретиться с тобой в Женеве примерно через недельку. Ты должен остановиться там в отеле «Д'Аккор», но об этом никому ни слова.

– В Женеве? Она едет в Женеву? Какого черта она вообще выехала из дому?!

– Она говорит, что дело принимает опасный оборот. Ты должен держать рот на замке и не предпринимать никаких действий, пока не встретишься с ней. Должен тебе сказать, что леди была очень и очень расстроена.

– Надо было мне позвонить ей. Телефон или адрес – она ничего не оставляла?

– Ничегошеньки, дружок. По-моему, она очень торопилась, да и связь была гнилая. Она звонила аж из Мехико. Послушайте, ребята, может, кто-нибудь расколется: что происходит?

Холкрофт отрицательно покачал головой, словно Буоновентура сидел напротив:

– Извини, Сэм. Как-нибудь в другой раз. Обещаю.

– Ладно. Может, и вправду расскажешь. Я всегда готов. Смотри там – следи за собой. Матушка у тебя – просто прелесть. Так что уж побудь примерным мальчиком.

Холкрофт повесил трубку. Приятно иметь такого друга, как Буоновентура. «Наверное, он для меня такой же верный друг, как тот щеголь – для Хелден», – вдруг поймал себя на мысли Ноэль. Интересно, что имела в виду Хелден, когда спрашивала у Проклятого насчет прикрытия? Для чего ей прикрытие? И кто ее прикрывает?

– Мама вылетела в Женеву, – сообщил он Хелден.

– Я уже поняла, – ответила та, поворачиваясь от окна. – Ты расстроен?

– Да. За ней кто-то следил в Мехико. Мейлз схватил шпиона в аэропорту, но тот успел проглотить цианистый калий, прежде чем полиции удалось что-либо выяснить.

– «Убей меня – на мое место встанет другой. Убьешь того – его заменит третий». Кажется, так?

– Да. Я уже об этом думал.

– А Иоганн об этом знает?

– Я рассказал ему все.

– И что он об этом думает?

– Он теряется в догадках. Ключом ко всему был Бомонт. Нам теперь некуда деваться, кроме Женевы. Будем надеяться на то, что нас никто не остановит.

Хелден подошла к нему.

– Скажи мне, что они – кем бы они ни были – могут с вами сделать? Если вы втроем придете в банк – благоразумные, согласные во всем господа, – то дело будет сделано. Ну что они смогут сделать?!

– Ты сама ответила на этот вопрос прошлой ночью.

– То есть?

– Они могут убить нас.

Зазвонил телефон. Холкрофт снял трубку:

– Алло?

– Это Теннисон, – голос в трубке прозвучал напряженно.

– С вами хотела поговорить сестра, – сказал Холкрофт.

– Погодите минутку, – попросил Теннисон. – Мне сперва нужно поговорить с вами. Она уже знает?

– Да. Вам, я вижу, тоже все известно.

– Мне сообщили из редакции. Выпускающий редактор знал, как мы были близки с Гретхен. Это ужасно.

– Если бы я только мог как-то вас утешить…

– Я ведь тоже не могу вернуть вам отчима… Увы, с трагедиями нужно справляться самому. Никто не сможет помочь тебе, когда случается такое. Хелден вас поймет.

– Скажите, вы не верите версии, опубликованной в газетах? Про катер, попавший в шторм?

– В то, что они вышли в море и не вернулись, – верю. В то, что в этом виноват Бомонт, – нет, не верю. Слишком неправдоподобно. Каким бы мерзким типом не был Бомонт – моряк он отличный. Он чуял шторм за двадцать миль. Если бы он был на катере, он успел бы причалить к берегу задолго до бури.

– Кто же виноват, в таком случае?

– Друг мой, мы с вами прекрасно знаем – кто. Тот, на кого он работал. Они направили Бомонта в Рио следить за вами, а вы его раскололи: зачем им такой агент? – Теннисон сделал паузу. – У меня создается впечатление, что они знали о нашем намерении ехать в Сен-Тропез. Но они не смели убивать Гретхен. Этому нет оправдания. Никакого.

– Я очень сожалею. Господи, я чувствую себя виноватым.

– Вы тут ни при чем.

– Может, к этому все же приложили руку англичане? – высказал предположение Холкрофт. – Я рассказал Кесслеру про Бомонта, и он обещал передать информацию о нем в Лондон. По дипломатическим каналам. Быть может, англичане не стали мириться с тем, что капитан разведывательного судна оказался агентом ОДЕССЫ?