– Конечно же, Ноэль, доставьте мне удовольствие! Очень рад видеть вас снова. Жаль, что не остановились у нас и на этот раз, но при нынешних ценах я не виню вас. Пожалуйста, мой кабинет в вашем распоряжении!

– Я запишу эти звонки на мою кредитную карточку.

– Не беспокойтесь, друг мой. После, может, выпьете чего-нибудь?

– Пожалуй, – откликнулся Ноэль.

В Париже сейчас без пятнадцати одиннадцать. Значит, в Нью-Йорке – без четверти шесть. Если Майлз действительно настолько встревожен, насколько можно судить по его посланию, то время суток не имеет значения. Ноэль поднял трубку и заказал разговор. Снова посмотрел на телеграмму Майлза: «Недавняя смерть Ричарда Холкрофта… Настоятельно рекомендую поговорить со мной до того, как свяжетесь с кем-либо еще…»

Тон, с каким даны были эти указания, показался Ноэлю зловещим. «С кем-либо еще…» могло означать и разговор с матерью. Ноэль положил бумагу на стол и полез за второй телеграммой. «Отец умер четыре дня назад… Не могли связаться с тобой…» Комплекс вины перед матерью за то, что не был с ней рядом, когда случилась беда, на какое-то время затмил чувства, охватившие его при мысли о возможной ответственности за смерть отца. Возможной? Ни к чему обманывать себя. Ноэль почти наверняка знал это, он чувствовал.

Зазвонил телефон.

– Это Ноэль Холкрофт?

– Да. Мне очень жаль, детектив, что создал вам столько проблем. Вы не могли найти меня.

– Не будем терять время на извинения, – прервал Майлз. – Вы нарушили закон.

– И в чем же я обвиняюсь? – резко спросил Ноэль. – В чем проблема? Вы меня нашли. Я не прячусь, не скрываюсь.

– Мы нашли вас после недельных попыток определить ваше местонахождение. И это называется вопиющим пренебрежением к закону и уклонением от обязательств. Вы не должны были покидать Нью-Йорк, не поставив нас в известность.

– Но у меня были веские личные причины так поступить. К тому же я оставил свои координаты. Вы неубедительны, детектив.

– В таком случае вам остается «обструкция правосудия».

– Простите, не понял.

– Вы были в той комнате в этом английском «Боинге-747», и вы, и я прекрасно знаем, что тогда произошло. Или я должен сказать, чего тогда не произошло?!

– О чем это вы? Не понимаю.

– Питье предназначалось вам, отнюдь не Торнтону.

Холкрофт понимал, что когда-нибудь это случится, но предчувствие не сделало удар менее болезненным. Однако Ноэль не собирался безропотно соглашаться.

– Знаете, Майлз, это самый чудовищный бред, который я когда-либо слышал, – сказал он.

– Продолжайте! Вы способный, прямой и морально здоровый человек из нормальной семьи, но ваше поведение на протяжении последних пяти дней по меньше мере глупо и непоследовательно.

– Вы оскорбляете меня, но так ничего и не хотите объяснить. В телеграмме вы пишете…

– Мы дойдем и до этого, – прервал Ноэля детектив. – Я хочу, чтобы вы определили, на чьей вы стороне. Я хочу помочь вам, а отнюдь не воевать с вами.

– Так что?

– Мы следили за вами до Рио. Мы говорили с…

– Вы… что?

– Это было совсем не сложно. Между прочим, ваш друг Буоновентура не в курсе. Мы достали список телефонов, по которым он звонил, и проверили авиалинии. Вы останавливались в отеле «Порто Алегре» в Рио.

Конечно, дилетант не может противостоять профессионалу.

– Сэм сказал, вы звонили пару раз?

– Естественно, – согласился Майлз. – Вы уехали из Рио, и мы должны были знать, где вы теперь. Вы ведь должны были связаться с ним. Кстати, вы получили мою записку в отеле в Лондоне?

– Нет.

– Пропала?

Нет, не пропала, а была похищена человеком из «Вольфшанце».

– Ну, хорошо, перейдем к делу.

– Мы говорили с посольством в Рио, с человеком по имени Андерсон. Он говорит, вы все ему рассказали. И как были загнаны в ловушку, и как вас преследовали, даже пытались убить. Но он сказал, что не поверил ни слову из вашего рассказа. Этот человек считал вас смутьяном и был рад выдворить из Бразилии.

– Знаю. Он отвез меня в аэропорт.

– Хотите все мне рассказать? – спросил детектив. Ноэль уставился перед собой. Соблазн велик – отвести наконец-то душу, обрести покровительство и защиту реальной власти. Лейтенант Майлз был для Ноэля в тот момент символом власти, но, увы, власти без места и времени.

– Нет. Сейчас вы уже ничего не сможете поделать. Все уже решено.

– Уверены?

– Да.

Несколько секунд оба молчали.

– Хорошо, мистер Холкрофт. Надеюсь все же, что вы передумаете. Думаю, мы вполне в силах вам помочь. Уверен даже, что вы нуждаетесь в помощи. – Майлз выдержал паузу. – А запрос о возвращении в Нью-Йорк я все-таки сделаю. Вы – первый свидетель в деле об убийстве, и это существенно.

– Мне очень жаль. Но не сейчас.

– Я и не надеялся. Итак, придется действовать без соблюдения формальностей. Ноэль, дело касается вашего отца.

Итак, самые страшные слова были произнесены, и он ничего уже не мог поделать.

– Его убили, не так ли? – еле выдавил он из себя.

– Я этого не слышал. Видите ли, если бы эти слова прозвучали, то я должен был бы пойти к своему начальнику и доложить. Или это провокация? Ведь ваше умозаключение не может быть основано на том, что я тут наговорил. И потом, я желаю экстрадиции!

– Прекратите, Майлз! Ваша телеграмма была не слишком деликатной. «Недавняя смерть… Настоятельно рекомендую…» и т. д. Что еще, по-вашему, я мог подумать?

Снова пауза на том конце провода.

– Хорошо. Вы меня убедили.

– Так он был убит?

– Мы так думаем.

– Что вы сказали моей матери?

– Ничего. Это не в моей компетенции. Она даже не знает моего имени. И это ответ на следующий вопрос. Вы еще не говорили с ней?

– Естественно, нет. Но что же все-таки произошло?

– Ричард Холкрофт попал в автокатастрофу, очень необычную, надо сказать. Умер часом позже, в больнице.

– Что за катастрофа?

– У отеля «Плаза» какой-то старик из Бронкса не смог справиться с управлением своего автомобиля. Машина стала неуправляемой, накренилась и угодила в толпу людей на тротуаре. Трое умерли прямо на месте. Вашего отца отбросило к стене дома напротив, фактически его пригвоздило к дому.

– Говорите, машина целилась в него?

– Трудно сказать. Массовый беспорядок… такая неразбериха…

– В таком случае, что же?

Майлз колебался.

– Да, машина целилась в него.

– Кто был за рулем? Подробнее, если можно.

– Семидесятидвухлетний пенсионер, в прошлом бухгалтер, одинокий человек без семьи и близких. Права просрочены. Он, кстати, тоже пострадал – умер по дороге в больницу.

– Какое отношение он имел к отцу?

– Самое косвенное. Точно ничего пока сказать не могу. Но есть одна версия. Желаете выслушать?

– Конечно.

– Вы вернетесь в Нью-Йорк?

– Не давите на меня. Что за версия?

– Думаю, старика наняли. Возможно, в машине был кто-то еще на заднем сиденье с пистолетом в руках. Воспользовавшись всеобщим смятением и замешательством, он уничтожил старика и скрылся. Я почти уверен, что это была казнь, приведенная в исполнение так, чтобы со стороны выглядела как выходящая за рамки обычного катастрофа, в которой погибло народу больше, чем предполагалось.

Ноэль с трудом перевел дух. Был еще один несчастный случай, весьма странная катастрофа. Поезд в лондонском метро, ошибка машиниста, в результате – пятеро погибших. И среди них – единственный человек, кто мог пролить свет на начало карьеры Джона Теннисона в «Гардиан».

Хорошо подготовленное, кровавое убийство…

Мысль о том, что обе эти катастрофы были связаны друг с другом, была чудовищной.

– Вы уже раскопали что-нибудь, Майлз?

– Я же сказал, это только версия, которая, однако, отчасти подтверждается. Когда я увидел имя Холкрофта в отчете о происшедшем, то начал копать. У старика из Бронкса интересная история. Он приехал в эту страну в сорок седьмом, еврейский эмигрант, жертва Дахау, предположительно, без гроша в кармане. Единственное, что никак не вписывается в эту картинку, – дюжина банковских книжек на его имя и квартира – настоящая крепость. Кроме того, тринадцать поездок в Германию за эти годы.