Тот же день, пятью часами позже.

Мы потратили уже три бакена вызова, но не дождались никакого ответа. Ещё месяц назад, во время учебного вылета мы запустили на базу первый бакен с просьбой прислать ответный на координаты "четыре нуля". Но бакена с ответом мы не нашли.

Особенность связи на дальние расстояния – сообщения приходится посылать в виде чего-то физического. Человечество научилось пользоваться телепортом, но использовать те же поля для связи никто не умеет. Поэтому связь на межзвёздные расстояния выглядит как телепортация вещественных объектов. С базу на базу посылают донесения, записанные на лазерные диски или кристаллы малой плотности. Корабли типа нашего посылают сначала бакен. Когда координаты точно известны, а расстояния невелики, его посылают прямо в приёмный телепорт базы. Когда есть шанс сильно ошибиться, посылают бакен в космос рядом с объектом назначения. По прибытии он начинает верещать на специальных частотах о своём сверхважном деле. Получив сигнал, оператор их телепорта должен выслать обратно ответный бакен с уточнёнными координатами и, в данном случае, с точным указанием времени, когда контейнер для приёма кораблей будет готов. Система громоздкая, но работает неплохо.

Патрик утверждал, что мы находимся не так уж и далеко от системы Вентеры, и что путь туда и обратно не должен занимать более двух десятков минут. По пути сюда мы провели в неизвестном подпространственном режиме несколько больше времени, но это потому, что у нас не стояли координаты выхода. Сказанное означает, что либо телепорт на Вентере не работает, либо они хотят прислать нам самонаводящуюся ракету, но сержант с ключами от оружейной загулял, и они его там никак не могут найти. Другого объяснения я не находил.

Мы ждали уже пять часов. Три раза мы посылали бакен и прыгали на несколько тысяч километров в сторону (на случай появления оной ракеты), но ничего не происходило. Я уже подумывал, а не махнуть ли нам прямиком на Землю, но эта идея мне не нравилась по нескольким причинам. Во-первых, около Земли полно оружия. Мои же сослуживцы размажут нас до того, как мы успеем что-либо объяснить. С Космофлотом шутки плохи. Есть приказ уничтожить любой ценой – надо выполнять. Во-вторых, народ на Вентере больше землян привык ко всяким всякостям и скорее будет готов поверить в нашу историю. А от одного линкора мы как-нибудь увернёмся. Можно, конечно, навестить другие исследованные миры, но тем самым мы только подставим под удар тех ребят, которые сидят там на базах, и они просто повторят судьбу "Чёрного Орла".

Наконец мне надоело пережевывать одни и те же мрачные мысли, и я скомандовал прямой переход на Вентеру. Народ бросил резаться в карты и полез по местам. Через несколько минут живого времени и двадцати одной минуты в подпространстве мы вышли в системе Вентеры.

Вышли не очень хорошо, почти на окраине системы. Впрочем, на таком расстоянии даже такой результат можно считать невероятно точным. Запустили PSP – сигнал с кодом "ASS". Код "ASS" означает, что у нас есть нечто жизненно важное, из-за чего мы требуем преимущественного права на посадку. Преимущественное право на посадку нам, конечно, даром не нужно, но, может, хоть сразу стрелять не будут. Следом за PSP – сигналом запустили краткое сообщение о добытой нами информации.

В ответ ни звука. Хоть бы ракету прислали, и то веселее было бы. Через несколько десятков минут откликнулся корабль – прыгун. Это был тот корабль – прыгун, который при освоении этой системы попал сюда первым, получил слишком сильные повреждения и не использовался для освоения системы. Этот корабль был попросту забыт на какой-то дальней орбите. Кроме PSP – ответчика на нём, скорее всего, ничего и не работало. Кроме него, никто не отозвался, как будто в системе не было никого из землян. Меня посетили нехорошие предчувствия. Я даже проверил по астронавигатору, в ту ли звёздную систему мы попали. Астронавигатор даже не стал смотреть дальние звезды, сразу выдал результат: Вентера.

– Идем к Вентере-16, – приказал я, – всем полное внимание, быть готовым отразить нападение.

Вентера-16 – код небольшого спутника планеты Вентера-4. С него хорошо видно базу. Если что, будем прятаться за ним.

Через несколько секунд подготовки мы провалились в подпространство и вывалились у Вентеры-16. Всё то же молчание, никакого движения в радиоэфире.

– Вижу базу, – доложил стоунсенс свои механическим голосом, – но она выглядит как-то необычно.

– Картинку на мониторы внутренней сети. Грумгор, корабль носом на базу, – попросил я. Носовые локаторы и оптика у нас получше.

На внутренних мониторах появилась картинка базы. Вообще-то у нас неплохая оптика, с низкой орбиты можно человека в лицо узнать, но с такого расстояния подробностей было не рассмотреть. Было видно только, что в середине базы наблюдается чёрный круг, диаметром примерно в пять километров, а челноки и корабли косморазведки почему-то лежат на соседних скалах. Не должны корабли лежать на скалах. Мои нехорошие подозрения превратились в уверенность.

– Внимание по кораблю. Судя по первым наблюдениям, по базе Коспомола нанесен ядерный удар. Предлагается следующий порядок действий: подходим к базе телепортом на возможно более низкую орбиту, затем пытаемся найти линкор, затем находим орбитальную базу. Возражения есть?

Возражения были.

– Мы за последние сутки набрали слишком много радиации от частых прыжков, – возразил Фиу, – ваши учили, что при такой дозе необходимо сделать перерыв. Нам придётся идти к базе на ракетных двигателях.

– Это займёт несколько суток. За это время тут может появиться кто-нибудь настолько вредный, что у нас будет столько радиации, что можно будет яйца жарить.

– Я поддерживаю Фиу, – сказал Суэви.

– Ставлю на голосование.

Космопсихологи учили, что иногда полезно дать команде проявить волю и что дурное упрямство не доводит до добра. Да и прыгать через телепорт мне самому не хочется. Страшно всё-таки. Тело в кровоподтёках ещё после первого раза, как бы мы ни чистили космос, микротравмы всё-таки появляются.

Команда проголосовала за движение на ракетных двигателях. Мы достали из трюма все полученные от стариков маскировочные экраны, поставили их и двинулись.

По базе был нанесён очень сильный удар. Радиация шла такая, что определялась приборами даже из космоса. Было нанесено три удара, один из них – с глубинным проникновением. Посереди базы красовалась огромная воронка. И это по сооружениям, которые и доброго слова не стоят, по сути дела, по палаткам. Там же ни глубинных бункеров, ни подземных коридоров не было! Я даже не мог представить мощность зарядов, которые дали бы такой эффект. Кому понадобилось такое варварство? Судя по всему, ничего живого там остаться не могло, и мы даже не стали тратить дистанционный разведчик для исследования руин.

Тяжело поверить, что многие сотни и тысячи живых существ, которых мы знали последние месяцы и годы, превратились в пепел. И шутник Пшиша, и белка – летяга, и дура Виллина, и многие другие симпатичные и не очень симпатичные существа… все они остались там, на красных песках Вентеры-4. Смерть – часть моей работы. Но я никогда не смогу к этому привыкнуть.

Было слышно, как Фиу и Грумгор бормотали какие-то ритуальные стихи. Остальные потрясённо молчали.

– Это что, война? – испуганно спросила Бий У, когда картина разрушений предстала перед нашими глазами.

– Не обязательно, – ответил я, – это могли сделать и свои для предотвращения какого-нибудь биологического заражения.

– Ваши могут сделать такое?

– Наши могут сделать и не такое. Помнишь "Чёрного Орла?" Но это, скорее всего, не наши.

Мы проложили траекторию так, чтобы в перигее пройти над базой, а через несколько витков пройти около орбитальной станции. Орбитальная станция висела над наземной базой на геостационарной орбите, мы заметили её ещё на подходе к планете, но только благодаря программному обеспечению от "Чёрного Орла". Станция висела на положенном месте. Никакого обычного для таких объектов излучения – света, радио, тепла или СВЧ – от неё не наблюдалось.