В итоге я так разозлился на себя, что захотел сделать больно кому-то другому, и сказал Монике:

– Ты знаешь, это не твоя сестра.

– Знаю, – ответила она.

Это меня откровенно потрясло.

– Когда ты догадалась? Когда она назвала Ронни «он»?

– Еще до того. Знала это с самого начала.

– Откуда?

– Просто знала.

– Почему же осталась ночевать?

– Она мне понравилась, – ответила Моника. – И мне захотелось понять, зачем меня к ней направили.

– Этот лживый ублюдок просто захотел тебя подставить, – сказал я.

– Нет, я уверена, что за этим кроется что-то другое. Лена пригласила меня навещать ее при случае. Возможно, даже пожить у нее некоторое время.

– Но ты же не приняла всерьез ее приглашение?

– Она была добра ко мне.

– Это все спектакль.

– Нет, не все. Все в жизни имеет свою цель, Виктор. Во всем заключено свое послание, нужно только уметь слушать.

– Просто ей нужна твоя помощь.

– Ты опять становишься гадким.

– Ложь не поколебала твою веру?

– Это может сделать только правда.

– Ну, ее мы узнаем в Филадельфии. Ты готова узнать правду, Моника?

– Я готовилась к ней всю жизнь.

– Мы это выясним, не так ли?

– А что ты собираешься делать?

– Собираюсь найти твою сестру, – сказал я, – и заодно изменить свою судьбу.

– Как это?

– Пока не знаю.

И до конца долгого пути домой я размышлял над тем, как это сделать. Может быть, пришло время воспользоваться опытом Тедди и Стэнфорда Куика. Разумеется, оба были полными подонками, тем не менее знали намного больше меня о том, как перехватить бразды судьбы и направить ее по новому пути. И конечно же, Ницше был натуральным психом, виновным в кровосмешении и отличавшимся патологической боязнью женщин, но в чем-то этот парень оказался прав. Прыгни через пропасть или всю жизнь копошись в дерьме.

Хватит рассуждать о законе «или–или», хватит оставлять невозделанными плодороднейшие поля ради внешнего приличия или из-за старомодного сомнения в своей правоте. Пора воспользоваться возможностями. Взять судьбу в свои руки. Последовать примеру Сэмми Глика и в конце концов добиться треклятого успеха. Пора, черт меня побери, схватиться за канат.

И пусть я буду последним сукиным сыном, если не придумаю какой-нибудь план.

– Я приведу его домой, миссис Калакос.

В благовонной полутьме она неловко приподнялась на своем смертном ложе, протянула трясущуюся руку к моему лицу.

– Ты хороший мальчик, – сказала она, легко гладя меня по щеке искривленным артритом пальцем. – Ты хороший мальчик.

Внезапно она влепила мне пощечину. Сильную. Удар прозвучал как щелчок пастушьего кнута.

– За что?

– Это предупреждение, – сказала она. – Чтобы ты не свалял дурака и не привел к Чарли врагов, как в прошлый раз. Из-за тебя его чуть не зарезали как ягненка.

– Я думал, что принял все меры предосторожности.

– Плевать я хотела на твои предосторожности. Они для трусливых мужиков, недостойных женщины, с которой они встречаются. Ты должен быть уверен.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Тебе будет лучше, если сил окажется достаточно, Виктор.

– Это угроза, миссис Калакос?

– Я гречанка, Виктор. Я не угрожаю. Я режу на куски. Очень тонкие. От этого мясо становится еще нежнее.

– Мы опять разговариваем о ягнятах?

– Да, конечно. Таласса очень хорошо готовит ягнятину с чесноком и кофе. По особому рецепту. Хочешь поглядеть на мой разделочный нож?

– Нет, спасибо, мне достаточно было вида вашего револьвера.

– Этой маленькой игрушки?

– Я буду очень осторожен, миссис Калакос.

– Хорошо. Тогда я по-прежнему буду тебе доверять, и мой сын тоже, потому что я ему скажу, чтобы он доверял. Встретишься с ним в том месте, которое я укажу, и приведешь прямо сюда, ко мне.

– Надежнее будет привести его в нейтральное место. Я прикинул, что лучше всего, если полиция встретит его в…

– Не нужно мне говорить, что лучше для моего сына. Всю жизнь я знала, что для него лучше. Приведешь его сюда, ко мне.

– Это единственное место, где его наверняка убьют, миссис Калакос. Это ненадежное место.

– Сделай его надежным и приведи ко мне сына. Не знаю, сколько дней мне осталось жить, сколько часов. Я ждала достаточно долго. Приведешь его прямо сюда, домой.

– Не думаю, что это благоразумно…

– Ты со мной споришь? Все, хватит спорить, Виктор. Сделаешь так, как я говорю.

– Ладно, – пожал я плечами. – Мой клиент сказал, что музыку заказываете вы. Я приведу его к вам, но на двух условиях. Во-первых, списывается наш семейный долг. Мы квиты, навсегда. Больше никаких одолжений.

– Договорились.

– Кстати, у меня вопрос. Когда вы нашли мою бабушку с тем человеком, она была счастлива?

– Что такое счастье, Виктор? Что такое счастье в этой жизни?

– Быть футболистом. Жениться на супермодели. Быть футболистом, женатым на супермодели. Но моя бабушка, перед тем как вы притащили ее домой, была счастлива?

– Хочешь узнать правду?

– Да, хочу.

– Твоя бедная бабушка плакала каждую ночь в маленькой квартирке с этим чуждым ей человеком. Она поняла, что сделала ужасную ошибку. Но боялась, что муж не пустит ее обратно. Я привела ее к твоему деду не потому, что этого хотел он, а потому, что этого хотела она.

– И бабушка была вам благодарна?

– Мои мальчики не покупали обувь до конца ее жизни. «Сделай им ботинки бесплатно», – говорила она твоему деду.

– Бьюсь об заклад, что ему это не нравилось.

– Он тоже был мне благодарен. Они прожили хорошую жизнь. Твоей бабушке казалось, что она хотела большего, а на самом деле она осталась ни с чем. Жизнь может оказаться очень горькой, если все время хочешь большего и большего.

– Кстати, о большем, – сказал я. – Вот мое второе условие. Вы оплатите мне работу в интересах вашего сына.

– А разве…

– То, что вы мне дали, – аванс. Его хватило лишь на то, чтобы я согласился взяться за дело.

– Ты хочешь больше.

– С нашей первой встречи я проделал значительный объем адвокатской работы.

– Теперь это так называется? Какой объем адвокатской работы ты проделал, Виктор Карл?

– Встречи, переговоры, расследования. Если хотите, я представлю счет и роспись дел, вплоть до мельчайших деталей, с точностью до пяти минут, и тогда вы заплатите мне наличными. Если у вас нет наличных, я найду финансовую компанию, которая с готовностью выдаст вам ссуду под заклад дома. Убежден, что Таласса не будет возражать.

– Это хорошо, что ты убежден, Виктор, потому что я совсем в этом не уверена.

– Можно договориться о другой оплате, если вы не возражаете.

– У тебя уже есть идея? Ну конечно, есть.

– Когда вы доставали из ящика драгоценные камни и цепочки, я заметил, что вы достали не все.

– Ты хочешь получить остальное – так я поняла, Виктор Карл?

– Совершенно верно.

– Ты ничего мне не оставишь? Отнимешь последнюю безделушку у старой, умирающей женщины?

– Я адвокат, миссис Калакос.

– Ты уверен, что не грек?

– Вполне уверен, но по правде говоря, с каждым днем все больше напоминаю грека.

– Я приведу Чарли домой, па, – сказал я в телефонную трубку, – но мне нужна помощь.

– Чем я могу помочь? – спросил отец. – Я едва способен подняться по лестнице.

– От тебя требуется другая помощь. Мне нужно, чтобы ты на некоторое время скрылся из города. Может быть, отдохнул на побережье.

– Ненавижу побережье.

– Снимешь на недельку домик у моря. Сходишь на пляж.

– Ненавижу пляжи.

– Хот-доги длиной в полметра, босоногие девушки в бикини, мороженое…

– Я понял: ты хочешь моей смерти.

– Рад стараться.

– Прекрати, иначе мое сердце не выдержит.

– Послушай, па, один человек в Калифорнии не остановится ни перед чем, чтобы помешать мне привести домой Чарли, в том числе перед насилием. Мне не хочется, чтобы он навестил тебя и пытался меня остановить.