А тут на тебе: где «на брюхе»? Нет «на брюхе»! Где «все сдаст»? Нет «все сдаст»! Что-то мы не так рассчитали… Что теперь делать? Спокойно… Не психовать! Как-то все не так развивается. Не в ту сторону. Что-то эти подонки-коммерсы задумали. Кабы знать.

СМИ подхватывают. «Эхо Москвы», Интерфакс, другие радиостанции. Наконец уже и ОРТ, и РТР со ссылкой на НТВ. Западники зашевелились. Ой-ой-ой, в России опять переворот. То ли он украл, то ли у него… Коржаков с Чубайсом застрелили Ельцина… Березовский с Гусинским объединяют бизнесы, и, на самом деле, это один и тот же человек… Медведи, которые, как известно, спокойно расхаживают по улицам русской столицы, взбесились и съели своих дрессировщиков: Аркадия Лисовского по кличке Аркаша, и Сергея Евстафьева по кличке Лис. А теперь давайте посмотрим репортаж из ночной Москвы. Три часа ночи. Видите – улицы пусты! Медведи съели всех.

Я сел в машину и поехал в Дом приемов к Березовскому, на Новокузнецкую. Там народу не много. Все те же и еще Немцов. Все возбужденные, веселые. Видно, что страшно, но отступать не собираются.

Дальше – неотчетливо. Вот я помню, что первым нервы не выдержали у Барсукова и он позвонил Чубайсу. А Чубайс говорит, что это он не выдержал и позвонил Барсукову. Так или иначе, но Чубайс орал… То, что Чубайс кричал, не имело никакого смысла: «Я тебя, козел, посажу… ты у меня до утра не доживешь… Пожалеешь, гад, что родился на свет… Если хоть один волос упадет с их головы, ты мне за все ответишь!»

Стоящий рядом с Чубайсом Гусинский посмотрел на него как на сумасшедшего: ни одной из перечисленных угроз Чубайс не мог реализовать даже в самых сокровенных мечтах. Посудите сами: человек с улицы, изгнанный из правительства чиновник, который «во всем виноват», прямо угрожает расправой директору ФСБ. Это уже тянет на приготовление к террористическому акту в отношении государственного деятеля.

Фактически с Чубайсом случилась форменная истерика. И то сказать – полгода в диком напряжении, все пашут как кони, задвинули все свои амбиции, объявили «водяное перемирие», и тут эти «васильковые околыши» собираются посадить Аркашу с Сергеем, да, впрочем, и их всех. Присвоить себе результаты их труда. Опять паразитировать на Ельцине еще четыре года.

Тон Барсукова был примирительный. Да ладно тебе: «Да успокойся. Да разберемся. Давай утром созвонимся. Ничего с ними не случится. Да я не знаю, о чем ты… Похоже, что он не ожидал такого напора».

Около трех ночи. Может, чуть больше. Татьяна Дьяченко с тревогой – папа позвонил. Он проснулся, смотрит телевизор. Плохо с сердцем. Вызвали врачей. Что делать будем?

Проходит еще полчаса. Звонок:

– Забирайте своего Евстафь ева.

– А Лисовский?

– Чуть позже. Где-то через час и его отпустим.

– Где забирать-то?

– Подъезжайте к Белому дому.

Есть! По всему видно – струхнули. Не ожидали нашей атаки. А ведь не соврал Ротов. Там и держали. Не оформляли арест. Хотели торговаться. Не вышло!

Сажусь в машину, еду к Белому дому. Стою, жду. Ночь. Показался… Не через проходную, а через открытые автомобильные ворота, пешком, выходит ошалевший Аркадий. Люди, которые его сопровождают, остаются по ту сторону ворот. Я выхожу навстречу. Прямо как в фильме «Мертвый сезон». Яркие уличные фонари освещают въезд в Белый дом со стороны гостиницы «Мир». Все дальше кругом – темнота. Я его обнимаю, мы садимся в машину и едем обратно к Березовскому.

По дороге Аркаша звонит жене: «Все в порядке. Нет, не пьяный, но сейчас буду. Нет, не жди. Все нормально. Да, Алик здесь. Вот рядом сидит. К Березовскому. Потом объясню. Все, спи. Пока».

Приезжаем. Мы с Аркашей и Немцовым накатили коньячку. «Хеннесси Икс О». По стакану. Неплохо. Вожди смотрят на нас с брезгливостью. Да пошли они… Еще разочек. Хорошо.

– Борис Абрамыч, а пожрать у тебя есть чего?

– Позови официанта, он принесет меню. Не знаю, может, еще есть что-нибудь. Ночь на дворе.

– Жрать охота. Там меня не кормили целый день.

– Понимаю… Ну, бутербродов-то точно найдем. А скажи, Аркаш, о чем тебя спрашивали?

– Откуда деньги взял. Что еще… Да больше ничего. Пугали. Говорили – посадят.

– А ты?

– А что я? Ничего. Какие деньги? Не знаю никаких денег. Они мне коробку показывают. Из-под ксерокса. А я в отказку. Не знаю ничего, и все. Не мои, первый раз вижу.

– Ну?

– Чего «ну»? Так целый день. И вечер. Сказка про белого бычка. Потом у меня что-то давление поднялось… И я отказался отвечать на вопросы.

– Отлично! Молодец! Дайте, блин, ему бутербродов. Заслужил. Хи-хи. (Фирменный смешок Березовского.)

Привозят Лисовского. Тоже ошалевший. Березовский его уводит в другую комнату. Сразу видно, что Лиса допрашивали серьезнее, чем Аркашу. Иначе зачем его еще целый час держали? Может, у них на него материала больше? Не знаю, врать не буду.

Гусинский подходит к окну. Видно, что по крышам здания напротив бегают какие-то вооруженные люди. Гусь (как можно безмятежнее):

– О, скоро штурм начнется. Отойдите все от окон, а то, не дай Бог, они стрелять начнут. Да, и имейте в виду: они все прослушивают.

Звонок.

– С Чубайсом хочет разговаривать Борис Николаевич.

– Ну так соединяйте.

– Нет, он хочет по спецсвязи.

– А здесь нет спецсвязи.

– Ну так пусть Анатолий Борисович едет туда, где есть. В мэрию, в штаб. Через полчаса президент туда позвонит.

Всей толпой садимся по машинам. Аркаша с Лисом поехали домой. У них больше уже нет сил. По дороге спрашиваю у Чубайса:

– О чем он говорить собирается?

– Не знаю. Думаю, о том, что делать со всем этим.

– А ты?

– Расскажу все как есть. Пусть сам решает.

Вижу – Чубайс в форме. Не скис. Готов к бою. Что-то задумал. Приезжаем. Чубайс ушел в кабинет со спецсвязью. Быстро выходит обратно.

– Ну как?

– Вызывает к себе. Сказал, что через час будет в Кремле. Гусинский говорит ключевую фразу, которая висела у всех на языке:

– Надо потребовать, чтобы он их всех уволил. Иначе у нас нет шансов. Они, если останутся, все равно со временем нас доедят. Если Ельцин откажет, какая разница, когда они нас доедят – сейчас или через полгода.

Спорить бессмысленно. Логика железная. Все соглашаются. Чубайс сидит с отсутствующим взглядом. Кивает головой в такт словам Гусинского. Через полчаса молча встает и уходит.

Минут сорок, а то и час он отсутствовал. Все сидели молча. Разговаривать особо не хотелось. Гусь с Березой ушли в офис «Моста», на другой этаж. Звонит Чубайс – еду, собирайтесь. Звучит бодренько, бодрее, чем мог бы в такой ситуации.

Все собрались:

– Борис Николаевич подписал указ об увольнении Сосковца, Коржакова и Барсукова!

– Ой!.. – вырвалось у кого-то.

И тут Гусинский сказал фразу, которая могла бы стать пророческой:

– Наконец-то у нас появился шанс построить нормальную страну!

Шанс был. Могла бы стать нормальной страной. Но не стала. К сожалению. Пока. Но это уже совсем другая история…

Потом мы выпили. И Чубайс, и Гусинский с Березовским тоже. Потом Чубайс подшофе поехал на пресс-конференцию, в гостиницу «Рэдиссон-Славянская». Пока ехали, все спрашивал меня: «Как я выгляжу? Ничего? Всю ночь не спавши и выпивши?» У всех было хорошее настроение. Я его успокаивал – сойдет, мол, и так. Орел!

Потом, на пресс-конференции, Чубайс забивал «последний гвоздь в гроб коммунизма». А потом я забил на работу и уехал домой спать.

P.S. Еще раз подчеркну: Березовский, Гусинский и Чубайс обеспечили победу Ельцина в 1996 году.

– Вот такая у меня была жизнь. И еще забавная история. Меня приятели соблазнили полететь в Турцию, в Мармарис. Летом, когда уже Борис Николаич победил. Посторонним-то стыдно признаваться, а тебе, как близкому человеку, скажу: мне нравится Турция. Франция, в смысле ее побережье, мне не нравится (в отличие от Прованса, Бургундии и долины Луары), а турецкое – нравится. Там море красивее и природа лучше.