– Не будем об этом говорить… Лучше о том, что нам известно точно. Вот я тогда вел приватизацию. Мы с Маневичем хорошо работали. Было очень весело. Мы молоды, счастливы, у меня дочка родилась 1 сентября… Уже вторая дочка. А первой к тому времени уже двенадцать лет исполнилось. Я был счастливым отцом. Квартира имелась… и я уже по-взрослому ездил по заграницам – в Англию, Данию, Финляндию. Это такие учебные краткосрочные поездки. Мэрия нас отправляла.

– Это серьезно было – в те годы увидеть капстрану. Впечатлений хватало надолго.

– Хорошее, да, хорошее впечатление. Англия… Мы жили на севере страны, в городе Дарам. Старинный собор, университет XIII века. Потом были в городе Ньюкастл, потом проехали границу с Шотландией…

– Где шахты реконструировались, реструктуризировались.

– Да, да, да, совершенно верно. Мы на этих шахтах были, на этих малых бизнесах, которые за счет казны строили и потом отдавали шахтерам. Потом я проехал полграницы с Шотландией, где огромное количество замков, вал, который римляне построили для защиты от шотландцев, когда их называли скоттами. Огромное количество замков, огромное! Еще в Дании был. Мне очень понравилась. И еще на севере, на границе с Норвегией – ее видно было через пролив.

– Я был только в Осло.

– Город Ольборг. Там как раз водку эту делают, «Аквавита», датскую. Огромный завод стоит.

– Из пшеницы гонят?

– Из картошки.

– Считается, что картофельная делает человека злым, агрессивным.

– Видимо, это в них тевтонская ярость просыпается – то, что называется берсеркерство у скандинавов. Скандинавы пьют до скотского состояния, просто в стельку.

– А вот что еще было в 92-м: «Принять уход Гайдара с поста министра экономики и финансов». Это апрель. Что это такое было?

– Гайдара убрали и премьером назначили ЧВСа. Помнишь, была такая история?

– Как-то весьма смутно.

– Я помню не больше твоего. Был съезд народных депутатов, под давлением депутатов отправили в отставку Гайдара. Потом, значит, депутаты предложили кандидатуры – Каданникова, Черномырдина и так далее. Ельцин посоветовался с Гайдаром и попросил Каданникова сняться. Остался один ЧВС, его и затвердили.

– Наверное, Гайдар был слишком такой экстремальный для тогдашнихусловий. Давайте, типа, постепенно, потихоньку – чего гусей дразнить? И Егора убрали.

– Да.

– А как так получилось, что Гайдара убрали, а после уже без него программу приватизации все-таки приняли?

– Это у Чубайса надо спрашивать. Я еще тогда в Питере был и просто это как факт воспринял. В 92-м случился один очень интересный эпизод – по-моему, летом, – который слабо отражен в нашей куцей историографии. А ведь он имел фантастическое значение для дальнейшего хода реформ – и фактически поставил Россию на грань катастрофы.

– Что же это такое было?

– Был период, когда цены довольно быстро стали расти, инфляция – много процентов в месяц. Но потом ситуация вышла на точку равновесия, в апреле-мае. При этом предприятия испытывали острый дефицит оборотных средств. Ведь все подорожало и нужно было закупать сырье по новым высоким ценам… Тогда резко упали объемы производства. А у директоров и у истеблишмента была еще очень сильная советская ментальность. Объемы в натуральной величине – фетиш. Директора говорили: вот, экономика встала, мы сейчас производим в десять раз меньше, чем обычно… Рабочим нечем платить… И прочее, прочее, прочее. И тогда было принято «гениальное» решение. Поскольку первым вице-премьером назначили Хижу…

– Поручика Киже.

– Да, нашего питерского Хижу, который на всех болт положил, потому что он, как всякий директор завода, считал, что он самый умный и во всем разбирается. Он уговорил, по-моему, Матюхина – кажется, тот тогда был руководителем Центрального банка, – и они выступили с совместной инициативой. О том, что ЦБ должен непосредственно предприятиям дать кредиты на пополнение оборотных средств.

– Так-так…

– Это кредиты не из тех денег, которые в обороте находятся или в бюджете, а из тех, что просто напечатаны. Ну, Центральный банк других денег и не имеет, кроме напечатанных. Ну вот. И такого рода кредиты были выданы… В колоссальных количествах. То есть фактически неконтролируемая эмиссия. Это так раскрутило инфляцию, что следующий раз ее удалось загнать в какие-то рамки только к осени 94-го. А потом Чубайс придумал план финансовой стабилизации, который начал давать свои плоды где-то к концу 95-го года. То есть три года потом сачками ловили эту инфляцию, и она шагала так, что мало не показалось. Помнишь, что с курсом доллара творилось?

– Помню. Он был 120 рублей в 92-м, а в 93-м – уже 1200.

– Да. А когда с 97-го на 98-й год Дубинин провел деноминацию, доллар стоил пять тысяч.

– Как не помнить!..

– Потом стал пять рублей стоить, как франк. Помнишь? Французский франк стоил столько же долларов, сколько рубль. Было очень удобно во Франции, потому что цены как бы в рублях.

– Я помню, прилетел как-то в Южную Корею, и там курс их монет, забыл как называются, был 700 за доллар – в точности как рубль в то время. А после в Италии я как-то попал в ту же ситуацию, там был курс 1200 лир за доллар. И рублей столько же было за доллар. Смешно.

– Короче, вот это пополнение оборотных средств такой удар нанесло! Если б не это, то финансовая стабилизация, снижение инфляции и выход из кризиса – это все случилось бы года на три раньше. Если бы не эти художества с пополнением оборотных средств.

– Ну что ж это такое? Один дилетант херню придумал, а все остальные сделали?

– А потому что все долбо…бы. Никто не мог… Ельцин, например, ничего не понимал.

– А Гайдар?

– Гайдар этого Хижу сам притащил из Питера. Вместе с Чубайсом. И поэтому они сильно против него выступать не могли. Им бы сказали: «Ребята, вы же его сами притащили!» А тогда вообще уже ЧВС стал премьером и Гайдара не было. Остановить некому было – и получилось то, что получилось! Потом-то его выгнали, естественно, за все эти художества, он же недолго пробыл первым вице-премьером.

– Ну, то есть это простая русская история – приходит пьяный слесарь и говорит: «Я вам наслесарю».

– Да-да, и начинает гаечным ключом по телевизору лупить. Потом орет: «Ой-ой, что же это такой дым повалил? Я пошел! Ха-ха!»

– Парфенов показал в «Намедни». Когда мы начали делать уникальную ракету «Тополь-М», которая запускается прямо с железнодорожных путей, тут же человек купил завод, который сделал корпуса для этой ракеты из стекловолокна, и сказал, что будет там что-нибудь другое делать…

– Да ну, знаю я. Эти страшилки оборонные все тупые. Они хотели, чтоб он эти самые корпуса из стекловолокна делал им за три копейки. А он заявил, что это стоит столько денег, сколько стоит. Хотите, чтобы я их делал, – заплатите мне цену. Не захотите – я это оборудование демонтирую.

– А на заводе, где начинка к этой ракете, отключили отопление и люди растащили золотые детали – все равно ж пропадут без отопления…

– Вот подумай, что ты сейчас сказал. Вот тебе прекрасный образец журналистского зомбирования: золотые детали все равно пропадут, поскольку в цехах нет отопления. Поэтому рабочие не виноваты, что они эти золотые детали растащили, а виноват тот, кто отключил этот завод от отопления. Тот, кто отключил завод от отопления, должен был бесплатно подарить заводу энергию и тепло, тогда бы он был хорошим – из теплого цеха рабочие золотые детали, как правило, не воруют. У них клептомания начинается от низкой температуры. И владелец этого завода был бы хорош, если бы бесплатно для военных произвел необходимые детали. И рабочим, тем самым, что воруют золотые детали, ничего не заплатил за работу. И во всей этой истории, по-твоему (и по-журналистски), хороших двое – военные, которые не платят за сделанную для них работу, и рабочие, которые воруют золотые детали. А плохих тоже двое – энергетики, которые отказываются работать бесплатно, да хозяин завода, чьи золотые детали воруют. Ох, беда мне с тобой… И тем не менее «Тополь-М» делали и делают. Причем сколько нужно, столько и делают, согласно плану.