Пантера оглянулась.

— Рысь права, — сказала она негромко. — Сегодня мы невольно ощутили себя на месте наблюдателей…

— Больше такого случая может и не представиться, — оборвал Тигр. — Помните, мы — дичь! Пока не поздно, надо самим найти охотников.

— И зарезать, — добавила Пантера.

— Не-ет… — Барс хищно усмехнулся. — Им надо дать шанс стать монстрами…

Впереди уже виднелись фигуры шестерых пардов, поднявшихся из укрытия при виде бегущих друзей. Тигр махнул им рукой.

— Бегом за нами и не тормозить, — приказал он стремительно. — Предстоит бежать несколько километров, иначе гибель.

Старый Раффи обречённо вздохнул.

— Бегите без меня…

Симбад, за весь день не сказавший ни слова, так же молча подхватил старика и забросил себе за спину. Остальные никак не прореагировали.

— Вперёд! — Пантера втянула запахи степи. — Быть может, весь этот мир — театр, а мы в нём актёры, но пока идёт спектакль — надо играть.

Десять бывших рабов стремительно уходили на северо-восток. За их спинами, у холма, громадная птица Рокх доела останки человека и внимательно осмотрела других людей, смешно размахивавших бесполезным оружием.

Внимательно осмотрела.

С близкого расстояния.

Первую ночь у раненной драконы мы совсем не спали. Когда Ариман притащил живую, отбивающуюся антилопу, я попросила его отвести детей подальше, а сама приоткрыла драконе пасть и вложила между зубов живую добычу. Хотя дракона была без сознания, рефлексы сработали и клыки пронзили антилопу насквозь.

Животное забилось, закричало от боли. Мне хотелось отвернуться, но только так можно было помочь раненной. Та, не раскрывая глаз, пила горячую кровь, челюсти сжимались всё сильнее.

Скоро послышался хруст и мучения антилопы прекратились. Дракона сглотнула кровь, медленно приподняла веки и посмотрела на меня мутными сиреневыми глазами.

И тогда я первый раз в жизни испугалась так, что не удержалась и закричала. На меня смотрело животное. В глазах дракона не было ни малейшего следа разума, даже звериного! Это были глаза совершенно безмозглого, пустого существа, насекомого!

— Хаятэ! — подбежал Ариман. — Что случилось?!

Я молча пятилась, не в силах отвернуться от мёртвых сиреневых глаз. Ариман проследил мой взгляд и глухо вскрикнул.

— Она… она… — алый дракон задрожал. — Она такая же, как тот…

— Пойдём отсюда. — сказала я тихо.

Мы отошли в степь на сотню шагов, где стоял верный Куросао, охраняя Тошибу и маленького дракошу. Я разожгла костёр, уселась перед ним и закрыла глаза. Ариман присел рядом.

— Что теперь делать? — спросил он тихо.

— Отдыхать.

Мы молча сидели в траве, глядя, как зелёная дракона под деревом механически жуёт антилопу. Мне было очень плохо.

— Расскажи о себе, Ариман.

— Прямо сейчас? — по голосу дракона чувствовалось, что ему немногим лучше.

— Надо отвлечься. Не думать об… этом.

Некоторое время ничего не было слышно, но наконец, Ариман вздохнул.

— Наверно, так будет правильно… Только давай лучше ты первая расскажи о себе. Я видел, как ты лечила её… — дракон запнулся, — …её рану. Ты маг, Хаятэ?

Я закрыла глаза.

— Не совсем…

Пока мы рассказывали друг другу о себе, совсем стемнело. Раненная дракона доела антилопу и вновь легла у дерева, то и дело поглядывая на нас пустыми глазами. Её сын всё это время молча сидел рядом с Тошибой, который, конечно, давно заснул.

Наконец, алый дракон завершил рассказ и наступила долгая тишина. Я размышляла над словами Аримана, он, наверно, над моими… Куросао мирно щипал травку рядом с детьми.

— Как думаешь… — Ариман смотрел на дракошу. — Маленький тоже… такой?

Эта страшная мысль пришла в голову и мне.

— Иди сюда, малыш… — подняв дракончика, я заглянула ему в глаза. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. Хоть что-то…

Дракоша внимательно смотрел на меня. В его глазах не было того страшного, мёртвого выражения, что видела я у драконы. И хотя судить по одному взгляду было нельзя, я всей душой чувствовала — этот малыш одного рода со мной.

Со мной, а не с тем существом, что лежало у дерева.

— Ариман… — я медленно повернулась к алому дракону. — Ты понимаешь, что мы нашли?

Он покачал головой.

— Если малыш действительно разумен, как мы с тобой… — я посадила дракончика на колени, — …это значит, кто-то лишил разума его родителей. Кто-то превратил драконов в зверей, даже не зверей — насекомых, но был невластен над их потомством.

Ариман раскрыл пасть.

— Как это?!

— Если оторвать мне крылья, — сказала я с горечью, — и прижечь раны, новые не вырастут до смерти. Но дети мои будут крылатыми от рождения.

Теперь он понял. В глазах алого дракона загорелась ненависть.

— Кто мог такое совершить? — помолчав, спросил он.

— Кажется, я знаю… — мы посмотрели друг на друга. — Помнишь, я рассказывала о войне ярла Хольгена, куда уплыл мой приёмный отец?

Ариман медленно кивнул.

— Они упоминали о врагах, способных заставить брата пойти против брата, сына — против отца, народ против народа, — сказала я. На руках сами собой выдвинулись когти. — Быть может, эти существа способны лишать драконов разума!

— Тогда они хуже, чем Враги, — тихо сказал Ариман.

— Хуже, — отозвалась я.

Некоторое время мы молча сидели у костра, глядя как ветерок возносит искры к потемневшему небу. Приближалась полночь, погода постепенно портилась, и внезапно я поняла, что последнее время совсем не видела солнца. Одни тучи.

— Что будешь делать, Хаятэ? — в голосе Аримана впервые прозвучали взрослые нотки. Перед лицом войны все быстро взрослеют.

— Искать.

— Их?

— Да.

— А когда найдёшь? — спросил он негромко.

Я открыла глаза и посмотрела на алого дракона, сидевшего рядом. Помолчала.

— Ты знаешь, что такое бусидо? — спросила я после паузы.

Ариман покачал головой.

— Это кодекс воинской чести, согласно которому живут самураи.

— Ты упоминала о них… Кто такие самураи?

— Воины, — сказала я тихо.

Ариман внимательно посмотрел мне в глаза.

— Ты самурай?

Я помолчала.

— Теперь, наверно, да. Меня учили воевать… — опустила голову. — Но только вчера вечером, у костра, я ощутила бусидо так, как его чувствуют самураи. Это невозможно объяснить, Ариман. Понимаешь…

Подняла взгляд.

— Что-то внутри тебя, может сердце, а может душа — заставляет следовать по Пути воина. Когда-то, очень давно, мой учитель сказал: не мы идём по пути, но путь проходит через нас.

— Я понимаю, — серьёзно ответил дракон. — Вспомни, меня воспитывали как Защитника.

— А кто они такие, Защитники? — спросила я. Он опустил голову.

— Воины.

Потом мы посмотрели друг другу в глаза.

— Мой путь ведёт на восток, — тихо сказала я. — Возможно, драконам этой страны уже не помочь, но их дети имеют шанс, Ариман. Теперь я понимаю, каким образом попала в замок Годзю.

— Как? — спросил он после долгой паузы.

— Наверно, люди убили моих родителей, таких же животных как она… — я кивнула в сторону дерева. — …А меня, новорожденную драконочку, взяли домашней зверюшкой. Поэтому те, кто отнимают у драконов разум, не успели отнять его у меня.

— А потом люди вдруг увидели, что их зверюшка разумна… — в словах Аримана прозвучала горечь.

— И воспитали её, как ребёнка собственного племени.

Алый дракон повернул ко мне глаза, в глубине которых угадывались слёзы.

— Я тоже был воспитан людьми. Матери у меня никогда не было, а отец… — он стиснул зубы. — …отца я, похоже, заинтересовал только когда исчез. Я его никогда не видел.

— По крайней мере, ты хоть знаешь что он жив, — улыбнулась я. Правда улыбка вышла невесёлой.

— Я помогу тебе, Хаятэ. — негромко сказал Ариман. — Пусть хоть на некоторое время наши пути сольются.

Я отвернулась.

— Это не будет прогулкой, Ариман. Это — война, и она очень легко может забрать наши жизни.