– Ах так, значит, ко всему прочему вы еще и святой, – презрительно процедила Брук.

– Вовсе нет. Святой сейчас отпустил бы вас обоих. – Учитель выпрямился. – Цель оправдывает средства, доктор Майклз. Не обманывайте себя, говоря, что это просто стертая, устаревшая поговорка, дошедшая до нас из средневековья. Мир действует именно в соответствии с ней. Так и должно быть, хотя легче от этого и не становится.

Я подумал, что легче не становится именно тогда, когда ты сам, а вернее, твоя смерть, и есть то самое средство, которое приходится оправдывать.

– Это вы убили Кинкейда Фалька?

– С Кинкейдом Фальком надо было разобраться давным-давно. Он создал массу трудностей и неприятностей.

Наш тюремщик встал.

– Ну, теперь извините меня. Возможно, вам приятно будет услышать, что данная ситуация довольно деликатна. Неясно, что предстоит делать дальше.

Не могу сказать, что слова эти показались мне приятными, но хорошо было уже то, что Учитель вышел из операционной. Вернулся он, однако, очень быстро.

Подойдя к шкафу из нержавеющей стали, начал открывать дверцы и выдвигать ящики. Извлек ящичек с одноразовыми скальпелями, коробку с гемостатическими зажимами, несколько ножниц и что-то еще – все, чем можно было разрезать связывающий нас шнур. Швырнул все добытое на поднос.

– Едва не забыл, – прокомментировал он, – боюсь, что порежетесь.

С этими словами Учитель ушел, на сей раз унося с собой поднос.

Сквозь стекло комнаты наблюдения я хорошо его видел. Поставив поднос на маленький стол, бандит вытащил из карманов мои вещи, а потом достал собственный сотовый телефон. Начал ходить по комнате, ища место приема, держа телефон, словно саперный щуп. Возможно, в этой части здания оказалось слишком много бетона: телефон отказывался работать. Учитель взглянул на нас сквозь стекло и исчез.

Мы остались вдвоем. Я со связанными ногами, руки за спиной, пристегнутый к металлическому столу. Брук тоже со связанными ногами и руками за спиной. В общем, ситуация самая многообещающая.

– Он ушел, – сообщил я Брук.

Она сидела спиной к окну комнаты наблюдения.

– До сих пор не верю в реальность происходящего, Натаниель. Извини за то, что втянула тебя во все это. Втянула нас обоих…

– Да, но это я втянул нас обоих в авантюру, – возразил я и потянул наручники с такой силой, что запястья едва не порвались.

Остановился на мгновение, потом потянул снова.

– Перестань, – остановила Брук, – что-нибудь сломаешь.

Я попробовал еще раз, но человеческая плоть оказалась гораздо слабее железа. Руки пронзила острая боль.

– Не могу поверить, что люди способны на подобные дела, – продолжала Брук. – А уж тем более врачи.

– Они считают, что спасают человечество, – заметил я.

– Скорее всего, они просто стремятся к богатству.

– Не без того.

Я снова дернул руками и едва не вскрикнул от боли.

– Что?

– Ничего.

Вздохнув, Брук прислонилась спиной к стене.

По руке текла кровь. Внимательно оглядев операционную, от мониторов до разграбленного шкафа, я заметил, что там стояло несколько стеклянных пузырьков.

– Брук, – позвал я. Она не отреагировала. – Брук!

На сей раз девушка посмотрела на меня.

– Попробуй дотянуться до шкафа и посмотреть, не осталось ли в нем чего-нибудь полезного.

– Он все забрал, Натаниель. Эти люди ничего не упускают.

– И все же попробуй. Быстрее.

Брук села на пол, а потом начала продвигаться к шкафу. Связанными за спиной руками открыла дверцу и повернулась, чтобы взглянуть, что внутри, на полках.

– Ничего, всякие бесполезные мелочи.

– А в ящиках?

Брук умудрилась сесть спиной к стене. Часы, проведенные на велосипеде, не пропали даром, и скоро она уже стояла. Схватила ручку ящика и прыгнула вперед, немного его приоткрыв. Потом, также прыжком, повернулась, чтобы заглянуть внутрь.

Я спросил себя, сколько минут прошло с тех пор, как ушел Учитель, и сколько времени ему понадобится на выяснение нашей деликатной ситуации.

– Ну и что же там?

– Подожди минутку. – Брук поймала равновесие и заглянула в ящик. – Всего лишь несколько шприцев.

– А какие лекарства?

– Не вижу. Ах да, лидокаин. Причем много.

– Возьми шприц и несколько пузырьков лидокаина. Двухпроцентный там есть?

– Что? Да, есть.

– Если есть с эпинефрином, давай сюда.

– Зачем тебе лидокаин?

На самом деле вопрос заключался вовсе не в том, зачем лидокаин нужен мне, а зачем лидокаин нужен свиньям. Но ведь свиньи тоже чувствуют боль, и врачи, возможно, пользуются им при процедурах, чтобы не слишком выводить из себя пациентов. Кроме того, если вдруг во время операции обнаружится сердечная аритмия, в этом случае лидокаин тоже может оказаться полезным.

– Бери, сколько сможешь, и ползи сюда.

Брук повернулась к ящику спиной и немного присела, чтобы опустить в него руки. Раздался характерный звук – это стучали, сталкиваясь, пузырьки.

– Быстрее.

– Заткнись, Натаниель. Скажи лучше, зачем тебе все это?

– Нужно, чтобы ты заморозила мне руку.

Брук смерила меня долгим внимательным взглядом.

– Наручники тесные?

– Тесные.

– Нельзя этого делать…

– Можно. Иди сюда. – Еще секунда нерешительности. – Брук!

– Хорошо, хорошо. Дай наполню шприц. – Она повозилась в ящике. – Нужен большой.

Через несколько секунд раздался хруст – это Брук распечатала пузырек лидокаина, потом пауза – она наполняла шприц, затем еще хруст и еще.

– Но тебе же не хочется этого делать, – заметила она.

– Разумеется, не хочется. Иди сюда.

Брук взяла еще несколько пузырьков и прыгнула ко мне. Не удержавшись, упала и сильно стукнулась о пол; голова ее оказалась у меня на коленях, но ни шприц, ни пузырьки она не выпустила. Я подвинулся так, чтобы мои запястья оказались возле ее рук. Я сидел на стуле, а Брук полулежала на полу, на боку, спиной ко мне.

– Двигайся влево, – скомандовал я.

– Эта рука?

Брук дотронулась до правой.

– Нет.

– Держи. – Она сунула пузырьки с лидокаином мне в правую руку. – Потребуется много.

– Это хорошо.

Она тронула мою левую руку, а потом я ощутил, как пальцы быстро пробежали по запястью. Одно лишь прикосновение к стертой до крови плоти оказалось страшно болезненным, но уже скоро это должно было закончиться. Пальцы остановились на внешней стороне запястья.

– Сначала займемся локтевым нервом.

– Постарайся не попасть в сосуды.

– Спасибо за предупреждение.

Если бы Брук случайно задела вену или артерию и ввела в них то количество лидокаина, которое она набрала в шприц, то, скорее всего, дело закончилось бы смертельной аритмией сердца. А поскольку ни я сам, ни моя боевая подруга не могли видеть того, что делаем, ошибку мы заметили бы далеко не сразу.

– Ну как, ты еще не передумал?

– Черт возьми, Брук, лучше вспомни уроки анатомии.

Доктор Майклз нажала на иглу. Укол оказался болезненным и сам по себе, к тому же еще лидокаин жег, словно кислота. Я поморщился.

Брук вытащила иглу.

– Срединный нерв.

Игла вонзилась в самую середину запястья. Оказалось, что немного не туда. Еще одна попытка. Я выругался.

– Ты заканчивала медицинский факультет или нет?

Девушка не ответила.

– Подожди, дай возьму еще несколько пузырьков.

Взяла из моей правой руки пузырьки и надломила кончики. Рука уже начала неметь.

– Быстрее, – скомандовал я, глядя на дверь, ведущую в комнату наблюдения.

Судя по всему, Учитель всерьез обсуждал проблему нашего уничтожения. С тех пор, как он ушел, прошло уже минут пять.

Игла вонзилась в запястье прямо над большим пальцем.

– Радиальный нерв.

И этот укол пришлось повторить – попала не сразу.

– Давай еще разок в локтевой нерв.

Брук ввела лекарство.

Я попытался пошевелить пальцами, чтобы разогнать лидокаин. Игла снова вошла в центр запястья, но боли уже не ощущалось, лишь давление.