Боже милостивый, Ферлах оказался тысячу раз прав! «Балтиморский рай» выглядел просто ужасно. Пансионат размещался в северо-восточной части Балтимора, в грязном и запущенном квартале, в трехэтажном здании из бежевого кирпича. Из окон верхнего этажа, должно быть, открывался замечательный вид на парк друидов. Очень славный, в сущности, парк, если не думать о постоянно происходящих там убийствах и изнасилованиях.

Входная дверь поддалась без сопротивления, и я сразу оказался в коротком коридоре, застеленном потрепанным линолеумом. За столом сидела женщина, и, судя по всему, стол этот служил подобием пропускного пункта. А может быть, справочного бюро, потому что тут же стояла выцветшая табличка, изображающая медведя, изо рта которого вылетали слова: «Спроси меня. Я помогу в любом вопросе». В данную минуту женщина хихикала и улыбалась в телефонную трубку – скорее всего, давала справки своему бой-френду.

Я подошел к столу и представился:

– Доктор Натаниель Маккормик, городской департамент здравоохранения Балтимора.

Я решил, что местный орган окажется более значимым, чем какое-то неизвестное федеральное агентство. Показал удостоверение.

– Подожди, не вешай трубку, – произнесла женщина и посмотрела на меня. – Что вам нужно?

Хотелось ответить, что мне нужно, чтобы эту дыру закрыли, а сама она отправилась куда-нибудь мыть полы. Но этого, конечно, я сказать не мог, а потому спокойно объяснил:

– Я пришел специально, чтобы поговорить с одним из ваших жильцов. Его зовут Дуглас Бьюкенен. Кроме того, мне необходимо проверить ловушки на грызунов и насекомых, которые вчера поставил доктор Ферлах.

– Я тебе перезвоню, – каким-то усталым голосом пообещала женщина в трубку. Положила ее и занялась мной. – Что вы хотите сделать в первую очередь?

– Сначала хотелось бы поговорить с мистером Бьюкененом.

– Его комната на третьем этаже, в конце коридора.

Она даже не пошевелилась, чтобы показать мне дорогу. И эта особа работает в системе охраны здоровья? Да уж…

– Надеюсь, что не заблужусь.

– Не сомневаюсь.

Слева по коридору располагалась комната отдыха – со сломанными стульями, настольными играми и телевизором. Двое постояльцев – оба с открытыми ртами – смотрели телевизор. Если «Раскрытые объятия» считать раем для постояльцев, то здесь, несомненно, одна из разновидностей ада. Лестница оказалась недалеко, почти рядом со столом, и я начал подниматься.

Ферлах оказался прав: после того, как наша служба проявила внимание к данному заведению, здесь явно пытались провести уборку. Вернее, попытки продолжались и сейчас. Человек в грязном комбинезоне водил шваброй по ступеням лестницы, явно не очень стараясь. Грязная вода текла ручьями. Действие походило на что угодно, только не на уборку. Чтобы не поскользнуться, пришлось взяться за перила.

– Привет, – произнес я.

Человек посмотрел на меня пустым взглядом и шлепнул мокрую швабру на ступеньки.

Наконец я оказался на третьем этаже и с лестничной площадки прошел в коридор длиной футов в двадцать. С каждой стороны в нем было по две двери и еще одна, закрытая, в конце. Из любезных разъяснений, данных телефонной дамой, я заключил, что дверь в конце коридора ведет именно в комнату Дугласа.

Первая дверь справа оказалась открытой, а точнее будет сказать, сломанной и не закрывающейся. Она держалась лишь на одной петле. В помещении за этой дверью на одной из двух кроватей сидел человек, обхватив руками плечи, и что-то бормотал. Основным украшением комнаты выступал большой рекламный постер государственного страхования фермеров: «Мы с вами, как хороший сосед». А рядом с ним на стене висело изображение черного Иисуса в окружении черных апостолов.

Сквозь другую, тоже не закрытую дверь я увидел лежащего на кровати человека. Он был без штанов, ноги прижаты к груди, а кровать вымазана свежим дерьмом. В третьей комнате орало радио, а на стуле сидел сам жилец. Казалось, он пытается съесть собственную рубашку.

Добравшись до закрытой двери в конце коридора, я постучал.

– Кто там? – спросил мужской голос.

– Доктор Маккормик. Дуглас, мы с вами встречались вчера в доме престарелых. Мне очень нужно поговорить.

На какое-то время воцарилась тишина. Потом раздался звук отпирающегося замка.

Как и предсказывал Ферлах, комната Дугласа оказалась совсем непохожей на все остальные. Конечно, ничего из ряда вон выходящего в ней не было, но в контексте «Балтиморского рая» она выглядела словно апартаменты отеля «Плаза».

Первое, что бросалось в глаза, – это замок: добротный, крепкий врезной замок. А кроме того, кровать здесь была всего одна. Помимо привилегии изолированности, комната отличалась и особыми украшениями: на одной стене висел большой яркий плакат команды «Сан-Франциско фоти-найнерс», а на другой – такой же большой и яркий, но прославляющий «Сан-Франциско джайентс». Кроме того, в аккуратной рамке красовалась фотография моста Золотые Ворота. Страховые компании здесь не рекламировались.

Из портативного плейера негромко звучала музыка. В окне тихо жужжал кондиционер.

Скрестив на груди руки, передо мной в голубых джинсах и белой футболке стоял Дуглас Бьюкенен. Заглянуть ему в глаза мне так и не удалось.

– А у вас здесь приятно, Дуглас, – заметил я.

– Спасибо, – как-то нервно поблагодарил он.

Оглядываясь по сторонам, я не спешил нарушить повисшее молчание.

– Судя по всему, вам нравится Сан-Франциско. – Я кивнул в сторону плакатов. – Приходилось там бывать?

Район Калифорнийского залива вызывал у меня массу чувств. Калифорния. Страна несбывшихся надежд. Мое проклятие. Чертов Сан-Франциско, ненавижу его! Но жалеть о прошлом не было времени.

Я стоял перед лицом вполне злободневных, не терпящих отлагательства проблем. Причем в самом прямом смысле. Краем глаза заметил, как внимательно и недружелюбно рассматривает меня хозяин комнаты. Увидев, что я повернулся к нему, он тут же перевел взгляд на собственные ноги.

– Нет.

– Интересное место. – И тут же, резко меняя тему разговора, я спросил: – Вы плохо себя чувствуете?

– Нет, – ответил он. Потом, словно спохватившись, поправился: – Да.

– Так как же, да или нет? Мне все равно, я не скажу ничего на вашей работе.

Он ответил не сразу:

– Нет.

– Я врач, Дуглас. Можно, я потрогаю лоб? Просто чтобы узнать, есть ли у вас температура.

Не давая ему ответить, я протянул руку. Парень отпрянул, но все-таки дал мне дотронуться. Лоб оказался немного влажным от пота, но, в конце концов, это июль в Балтиморе. Мне показалось, что все в порядке.

Я убрал руку и вытер ее о брюки.

– Дуглас, мне необходимо задать вам несколько вопросов о девушках. Ведь у вас есть подруги, правда?

Он лишь крепче сжал на груди руки.

– Нет.

– Вы знаете Дебору Филлмор? Она живет здесь, в этом доме.

Он не ответил.

– А Хелен Джонс и Бетани Реджинальд? Они работают с вами в заведениях мистера Миллера.

– Я не знаю.

– Дуглас, это очень важно. Дебби, Бетани и Хелен серьезно больны. И отчаянно нуждаются в вашей помощи.

Он быстро и внимательно на меня посмотрел. Что в этом взгляде? Испуг? Злость? Трудно определить.

– Дуглас, мне известно, что вы с ними знакомы. Девушки мне рассказали. По крайней мере одна из них. Дуглас, вы знаете, что такое секс?

– Да, я знаю, что такое секс, – раздраженно произнес он. Тяжело опустился на кровать и потер массивную челюсть.

Если с ним не разговаривать, то можно и не понять, что он умственно отсталый. И даже в разговоре лишь после нескольких произнесенных фраз становилось ясно, что он, как сейчас принято говорить, «тормознутый».

«Хорошо, – подумал я. – Еще разок, а потом придется действовать иначе».

– Вы занимались сексом с Хелен, Дебби или Бетани?

Он взял с тумбочки игрушечный грузовичок и начал пальцем крутить колеса.

– Когда вы в последний раз занимались с кем-нибудь из них сексом?