Я осторожно приоткрыл дверь в конференц-зал и просунул голову в щель.

– Ты в порядке? – поинтересовался я.

Доктор Чен едва слышно пробормотала:

– Да.

Рассчитав, что до того, как Элен придет в себя, у меня есть в запасе несколько минут, я направился в лабораторию. Йонник – бородатое воплощение целеустремленного семитизма – занимался с небольшим подносом, утыканным сотней крошечных колодцев.

– «ЭЛИСА»? – уточнил я.

Он кивнул и что-то пробормотал.

– Интересно, интересно, – поддразнил я. Дело в том, что проведение «ЭЛИСА» – страшно нудное занятие. – Что вы ищете?

– Интерлейкин, – медленно произнес он. – Иммунный ответ.

«ЭЛИСА» – тест, дающий возможность выяснить присутствие протеина в проверяемом образце. Например, если я вдруг заболею, мой организм начнет вырабатывать протеины – цитокины, – важные с точки зрения ответа на воспаление. И их можно обнаружить именно при помощи этого теста.

– Проект фирмы «Трансгеника»?

Йонник взглянул на меня с подозрением, но все-таки кивнул.

– А есть еще что-нибудь интересное?

– Я работаю главным образом на «Трансгенику», а некоторые занимаются иммунитетом ВИЧ.

– Понятно, – произнес я. – А откуда явились образцы «Трансгеники»?

Он прекратил работать.

– А кто, собственно, вы такой?

Так, значит, от Йонника особого толку не добьешься. Я вытащил удостоверение Центра контроля и предотвращения.

– Мы уже встречались, не далее как вчера. Меня зовут Натаниель Маккормик, я сотрудник Центра контроля.

– Ах да, вспоминаю. Так вам надо поговорить с доктором Тобел.

Я помолчал, а потом произнес:

– Доктор Тобел умерла сегодня ночью.

Лицо Йонника застыло, рот приоткрылся. Он явно мне не поверил. В лаборатории наступила такая тишина, что ее можно было потрогать руками. Все прекратили работу и начали прислушиваться к нашему разговору.

– Жаль, что вы узнаете это вот таким образом. Да, она умерла поздно ночью от сердечного приступа.

Я подождал, пока он переварит информацию, и продолжил:

– Наверное, вы захотите обсудить детали с доктором Чен. Однако мне необходимо расспросить вас о работе в лаборатории. Поэтому давайте вернемся к самому началу. Итак, откуда пришли образцы?

– Обсудите детали с доктором Чен, – повторил мои слова Йонник, продолжая наполнять колодцы на подносе. – Мы подписали обязательство о неразглашении.

Этот парень явно пытался меня отшить.

Едва я собрался вцепиться в Йонника зубами, как за моей спиной раздался знакомый голос:

– Доктор Маккормик!

Голос принадлежал Элен. Я обернулся.

– Почему бы нам не поговорить где-нибудь в другом месте? – сдержанно произнесла она и, не дожидаясь моего согласия, вышла из лаборатории.

Я покорно пошел за ней – сначала в коридор, а потом в небольшой офис в нескольких ярдах от входа в лабораторию. Элен открыла дверь, но не вошла.

– Тебе надо идти.

– Та палата на кассете, Элен, где она?

– Доктор Маккормик…

– Что «доктор Маккормик»?

– Натаниель, мы должны быть осторожными, должны многое принимать во внимание. Давай обсудим все позже.

– Расскажи мне о работе доктора Тобел. О сотрудничестве с «Трансгеникой», об исследовании ВИЧ.

– Сделай одолжение, уходи.

– Мне необходимо выяснить все, над чем она работала, Элен. Я должен понять, что именно здесь происходит.

– Ничего.

– Какие образцы исследуете вы для «Трансгеники»? Доктор Тобел говорила, что ваша работа уже на стадии человеческого материала, так что, наверное, образцы уже человеческие. Где эти люди? Они местные?

С ледяным выражением лица она прислонилась к дверному косяку.

– Знаешь, я же могу позвонить в Управление по контролю за продуктами и лекарствами и это узнать.

Это был чистой воды блеф. Хотя я и мог надеяться на то, что управление соберет и проверит все протоколы лаборатории доктора Тобел, но процесс займет дни и недели. И мне придется очень серьезно обосновывать, зачем именно мне нужна эта информация. Не хотелось бы этого делать.

Я подождал еще немного, не разговорится ли доктор Чен. Она молчала. Я покачал головой:

– Ладно, Элен. Спасибо за помощь.

Я повернулся к ней спиной и пошел по коридору. Уже у самой лестницы обернулся, чтобы в последний раз на нее посмотреть. Взгляды наши встретились. Ее глаза не сказали ровным счетом ничего. В какой-то момент – на протяжении последних пятнадцати минут – и саму Элен, и всю лабораторию окутал глухой, непроницаемый занавес.

– Не знаю, каким именно хозяевам ты служишь, Элен. Но явно ошибаешься. И мы с тобой оба это прекрасно понимаем.

Судя по пустому взгляду, Элен Чен было на это наплевать.

Машина не просто раскалилась, а испеклась. Я сидел с открытой дверью, одну ногу поставив на педаль, а вторую на шину стоявшего рядом «порше». Только что закончился разговор с Ларри Тобелом – он прилетел в город пару часов назад. Ларри спросил насчет собак, насчет разбитого в доме окна и сообщил, когда и где состоятся похороны.

Отключив телефон, я закрыл глаза: пот стекал ручьями. Из массы разрозненных кусочков предстояло составить картину происходящего, и тем не менее, чувствовал я себя так, словно из необходимой тысячи составляющих имел лишь полсотни.

Так я сидел долго – сопоставляя, соотнося и сравнивая. Пытался понять, что же происходит на самом деле. Пытался решить, что необходимо делать дальше. Однако толку от моих усилий было немного, зато я истекал по́том, словно самая жирная свинья. Кондиционер и компьютер казались достижениями будущего.

Медицинская лаборатория, на протяжении долгих лет остававшаяся самым слабым и уязвимым звеном факультета, сохранила всю свою первозданность. Неудобные стулья, пара не справляющихся с задачей переносных кондиционеров, ужасные столы – все это осталось именно таким, каким было и десять лет назад. Обещания нового здания – проекты чертились, совершенствовались и множились – оставались лишь обещаниями. Я невольно спросил себя, когда же все-таки лопнет неизбывное терпение студенческого люда и, вооружившись факелами, швабрами и метлами, он пойдет в наступление на деканат.

Компьютер я обнаружил на столе возле стены, в месте под названием «исследовательский кабинет». На самом деле это была всего лишь маленькая комнатка, непосредственно примыкающая к читальному залу. Компьютеры стояли на столах из светлого дерева образца школьной парты 1975 года. Я передвинул стул и отвернул монитор к стене. В комнатке жужжал один из переносных кондиционеров, создавая вокруг меня антарктический микроклимат. А остальная часть библиотеки в это время парилась и жарилась.

Зато заснуть было невозможно – уже хорошо.

Мне хотелось начать исследование, как говорится, с исходной точки. К счастью, весь городок был подключен к одной и той же базе данных, так что я вполне мог получить доступ к интересующим меня сведениям прямо отсюда, из библиотеки медицинского факультета. Нужно было просмотреть информацию о тех судебных процессах, которые могли объяснить, что именно происходит на пленке. Я ввел в графу поиска слово «изнасилование» и название университета. Всплыло несколько файлов: что-то о члене бейсбольной команды, который пару лет назад изнасиловал студентку; фамилии нескольких судимых за изнасилование выпускников. Об изнасиловании в медицинском центре ни слова.

В области права я чувствую себя очень неуютно. Надо было возвращаться к медицине. Я перешел на другой портал и ввел имя «Хэрриет Тобел». Перед моими глазами сразу возник список из более сотни публикаций. Даже быстрого взгляда на названия оказалось достаточно, чтобы понять, что они не имеют ни малейшего отношения к проекту «Трансгеники». Интересной показалась последняя работа, но и она вряд ли могла иметь какое-то значение: это было исследование действия вакцины ВИЧ, проведенное совместно с доктором по фамилии Боннер из университета в Сан-Франциско. Однако я все-таки затребовал эту статью и просмотрел ее. Смысл исследования состоял в преобразовании вируса ВИЧ до варианта, не приводящего к летальному исходу, а затем в прививке обезьян. Приведенные в статье результаты казались многообещающими, но далеко не окончательными.