– Нужно выяснить, кто этот мужчина и кто эта женщина.

Я в полной мере оценил остроту постановки вопроса. Истинный Шерлок Холмс. Не удержавшись, я крайне неразумно позволил мыслям прозвучать вслух. Брук испепелила меня взглядом, однако промолчала. Молчала она долго, потом все-таки заговорила. И сказала именно то, что думал я сам, но что совсем не хотел слышать.

– Знаешь, должно быть, твоя доктор Тобел каким-то образом во всем этом замешана.

Моя доктор Тобел!

– Что ты имеешь в виду под «замешана»? – уточнил я.

– Пленка же у нее. И она ее тщательно хранила.

– И что же из этого?

– А то, что она не просто так на нее наткнулась. Ведь это явное изнасилование, что, как мы с тобой оба прекрасно понимаем, совершенно противозаконно. А следовательно, должна существовать причина, по которой она не сообщила об этой истории в полицию.

– А может быть, она сообщила.

– Не думаю. Тогда у нее не было бы причин хранить кассету. И ей не пришлось бы прятать ее в банковском сейфе. Это секрет, Нат. И должна существовать причина, по которой доктор Тобел его хранила.

– Хранила вплоть до настоящего момента, – уточнил я.

– Именно. До вчерашнего дня.

Пленка закончилась.

– Все, – подытожил я и включил перемотку.

Завибрировал пейджер. Тим.

– Я сейчас не полечу. Вернусь позже, – говорил я в трубку. Брук сидела рядом со мной на диване, скрестив ноги, целиком погруженная в свои мысли.

– Почему же?

Голос Тима Ланкастера звучал раздраженно.

– У меня здесь умерла подруга…

Пауза. Потом Тим произнес:

– Мне грустно это слышать.

– И я хотел бы задержаться до похорон.

Снова пауза. Тим пережевывал информацию.

– И когда же вернешься?

Я на секунду задумался.

– Сегодня четверг. Она… она еврейка. Поэтому похоронить ее должны не позднее вечера пятницы. Ты же понимаешь, для них суббота…

– Так ты еврей?

– С фамилией Маккормик? Знаешь, вряд ли…

– Ну, так твоя мать вполне может быть… как бы там ни было, а ты мне нужен здесь, в Атланте. Причем не позднее завтрашнего дня.

Я молчал. Это уж слишком – даже для Тима.

– Тим…

– Да-да. Мне необходимо, чтобы в Атланте был кто-то хорошо знакомый с ситуацией в Балтиморе. Нужно координировать лабораторную работу между здешними ребятами и центром. И я хочу, чтобы в Атланте заправлял именно ты.

Совершенно очевидно, что в Атланте я был не нужен. Он и сам мог прекрасно «заправлять», как он выразился, из Балтимора.

– Этот человек был одним из самых значительных…

– Понимаю. Знаю. Но дело выходит из-под нашего контроля. Вмешивается ФБР…

– И притащил его именно ты, – раздраженно заметил я. Повернувшись к Брук, изобразил губами: – Ф-Б-Р.

– Я же вчера тебе уже говорил, что вовсе не я их притащил. Впутали их мои боссы – наши с тобой боссы.

– Это одно и то же.

– И кроме того, оно даже к лучшему. Возьмут на себя часть нагрузки. Тем не менее, необходимо держать марку, а следовательно, ты нужен в качестве «пупа земли».

– Если я так нужен в каком-то качестве, то верни меня на место, в Балтимор. Я боевой офицер, а не…

– Ты же понимаешь, что этого сделать я не могу.

– Я понимаю, что ты этого сделать не хочешь.

Молчание.

– По крайней мере, позволь мне остаться, чтобы разобраться до конца с историей Глэдис Томас.

Я хотел было рассказать ему о кассете, о странных обстоятельствах смерти Хэрриет Тобел, но решил этого не делать. Тим и так очень недоволен моим поведением, так что совершенно незачем наводить его на мысль о том, что я ввязываюсь в теорию заговора. Во всяком случае, пока.

– Судя по всему, там особенно и не с чем разбираться. А если и есть, это дело полиции, а вовсе не сотрудников Центра контроля и предотвращения. Не забывай о должностной инструкции.

Мне очень захотелось напомнить Тиму, что должностная инструкция предписывает нам определять и предотвращать угрозу здоровью граждан, но я в очередной раз сдержался.

– Кроме того, в Атланте ты мне нужен для того, чтобы в случае необходимости оперативно оказаться в Луизиане. Там зарегистрировано несколько случаев западно-нильской лихорадки. Еще неизвестно, как там будут разворачиваться события.

– Так что же все-таки, Тим? Я нужен в Атланте, чтобы координировать лабораторную работу или чтобы ошиваться в ожидании чего-то неопределенного?

– И для того, и для другого.

Да, все тот же Тим Ланкастер. За словом в карман не полезет, на все найдет ответ. А правда – то, что он хочет убрать меня подальше от событий в Балтиморе, – ни за что на свете не сорвется с его губ.

– Ну ладно. Значит, говоришь, похороны завтра? Тогда оставайся. Но не позднее субботы прилетай в Атланту. И сразу мне позвони.

– Хорошо, – покорился я, прекрасно понимая, что не успею к этому времени уладить дела в Калифорнии.

А если не улажу, то ни за что не уеду в чертову Атланту. Так что дуче еще подождет моего звонка.

– Ну что?

Брук стояла в кухне возле стола, внимательно глядя на меня и одновременно помешивая что-то в миске.

– У меня здесь неотложная работа. По меньшей мере, до субботы.

– Молодец. А что произойдет в субботу?

– В субботу мне предстоит быть в Атланте.

Брук на секунду задумалась.

– Это дает нам еще целых два дня.

– Дает нам два дня? Нам?

Она засунула в рот ложку мюсли.

– Я по ночам обычно сплю. А если уж не спала всю ночь, то, значит, дело того стоит. Значит, это важно.

– Что важно?

– Нат…

– Я серьезно. Чем мы здесь занимаемся? Что важно?

Слова мои звучали резко, и я сам невольно подумал, что не слишком-то ласков с этой женщиной. Не спрашивайте почему. Может быть, потому, что все рушилось и вокруг меня носились обломки. А может, потому что расстроился из-за смерти – или убийства? – доктора Тобел. И из-за того, что она оказалась замешана в какой-то по-настоящему грязной истории. Или все-таки я до сих пор не простил Брук ее прошлогоднего ухода и хотел ее вернуть?

Как бы там ни было, мне было очень нехорошо, и я просто срывал зло. Сознаю всю зрелость и обоснованность собственного поведения.

– Что ты ко мне привязался? Я просто стараюсь тебе помочь.

– Вовсе не привязался, а просто хочу знать, с какой стати ты строишь из себя героя.

– Что? Я строю из себя героя? Да я же помогла тебе сделать твою чертову работу, доктор!

Она явно начинала злиться по-настоящему, уже почти закипая. Под этим раскаленным взглядом я почувствовал собственную вину.

– Ну ладно, Брук, хватит…

– Знаешь что? Катись ко всем чертям!

– Брук!

– Забирай этих сраных собак, – она махнула рукой в сторону двух несчастных такс, сейчас уже совсем проснувшихся и растерянно наблюдавших за безобразной сценой, – и отправляйся в мотель или куда тебе угодно. Иди вынюхивай по городу, кто убил твою драгоценную наставницу. Потому что дело сейчас именно в этом, разве не так? Вовсе не в неизвестной, смертельно опасной болезни! Теперь уже проблема стала твоей личной, Нат. – Голос Брук зло, обиженно и даже несколько издевательски зазвенел. – Личной!

«А ну ее! – подумал я. – Ну ее к черту, эту красивую Брук Майклз! Раз она не может понять, что конкретно волнует меня, не может или не хочет понять даже собственной мотивации, почему она вмешалась во всю эту запутанную историю. Конечно, она добра, сочувствует и мне, и доктору Тобел, волнуется по поводу вспышки болезни. Но в то же самое время она – просто конъюнктурщица, ничем не лучше всех остальных. Будущий Тим Ланкастер, но только очень красивый – с шикарным бюстом, длинными ногами, ослепительной улыбкой, да к тому же еще и наделенный даром красноречия».

Я кипел от негодования, однако не позволил себе ни единого злого слова в ответ. Просто встал и направился в спальню за вещами. Взвалил на плечи две сумки и вернулся в гостиную. Брук продолжала сидеть на диване с решительным и отчаянно злым выражением на лице; на меня она не смотрела.