– Володя, что с вами? У вас жар! Где мед? Надеюсь, у вас есть мед? Я сделаю вам массаж с медом!

– Мед там, – шепчу я, – в баночке…

Гульнара берет ложку меда и выкладывает его на ладонь. Затем другой ладонью она его растирает и согревает. И вот этими-то липкими сладкими ладонями она начинает растирать меня, вернее, она не растирает, а шлепает. Мед прилипает к телу и тянется за рукой, кажется, что она сорвет с меня кожу, когда она отрывает приклеившиеся ладони.

Вместе с болью я чувствую, как приливает кровь и мне становится невыносимо жарко. Тело вновь делается податливым и послушным, а в голове начинают петь херувимы. "Христос воскресе из мертвых" – поют они. Я слушаю их божественные голоса и воскресаю из мертвых подобно Христу.

Я – снова я. Я жив и здоров, и бодр, как ни в чем, ни бывало. Гульнара заканчивает массаж, обтирая с меня мед смоченным горячей водой полотенцем. Я встаю, и хуй мой встает. Уходит Гульнара, и ухожу я – ебать Пию.

После того, как Пия купила машину, она постепенно превращается в свиноматку. Если раньше она хоть ходила на работу и с работы, то теперь она ездит. Она паркует машину у моего дома, потому что сегодня все места перед консульством уже заняты. Мы целуемся и разбегаемся.

– Володя, если вы хотите заниматься собой, вам надо отбросить костыли для глаз, – говорит мне Гульнара, повторяя для профилактики массаж с медом. – Вы так удобно живете, совсем рядом с кинотеатром "Ленинград", пойдите на курсы Галины Алексеевны Чарухиной.

– А чему она там учит?

– Она учит естественной коррекции зрения. У вас близорукость?

– Да, у меня минус семь. Это много. Я даже хотел сделать операцию.

– Ни в коем случае! Галина Алексеевна учит, как при помощи диет и специальных упражнений улучшать зрение. Я ходила на ее курсы и, вот – отбросила костыли для глаз!

– Хорошо, Гульнара, я подумаю.

– В ближайшее воскресенье в десять часов будет бесплатная вводная лекция, вы можете подойти и послушать.

С сегодняшнего дня я опять начинаю заниматься проектом "Русские бабы", вернее продолжаю. В четыре часа ко мне приходит Рита – студентка социологического факультета университета. Рита названивает мне уже давно, но от нее не отделаться, я уже пробовал и так и эдак. Сразу сказал ей в лоб без обиняков, что надо сниматься голой. "Хорошо" – согласилась она. В конце концов, она победила. Да и мне снова нужно набирать форму, за пьянками, да гулянками я начал утрачивать профессионализм и даже стал подзабывать, как держат фотоаппарат.

Рита оказывается приятной, но худосочной. Не успеваю я моргнуть глазом, а она уже голая. На тощей груди несколько припудренных прыщиков, добавьте в придачу тоненькие ножки и куриную жопку. Даже не понятно, что мне с ней и делать.

В это время крякает мой телефон, приходит мессидж от Пии. Она заканчивает работу и хочет зайти через пятнадцать минут. От этого сообщения меня пробивает пот. Как поступить? Заставить Риту одеться и выгнать, не фотографируя? Неудобно и, вроде, неловко. Я же, как никак – фотограф! Нужно придумать ей какие-то идиотские позы, как-нибудь с ней поработать. Тем более, что с Пией я провел минувшую ночь, отдавая ей все лучшее, что у меня было.

Ну, нельзя же встречаться так часто! Сколько можно? Я же просто превратился в секс-воркера! Сейчас мне надо будет заниматься Пией, удовлетворяя ее животные инстинкты, а вечером придет Ольга Щукина, которая вряд ли захочет чего-то другого. Это просто кошмар! Прошло лишь немногим больше месяца с тех пор, как я приехал, а я уже оброс женщинами. Хотя, с другой стороны, это приятно. Только нужно не дать им сесть мне на голову.

Немного поразмыслив, я беру телефон и набираю короткий текст – "I am working". Все, теперь – за работу. Главное – железная дисциплина. Важно работать, и количество перейдет в качество. Надо наращивать профессионализм. Нельзя все время расслабляться и развлекаться. Надеюсь, Пия поймет и на меня не обидится. Я выглядываю в окно и вижу, как внизу трогается с места большой серебристый вездеход Тойота, обижено пукнув выхлопным газом.

Ольга приходит вечером и сразу начинает предъявлять мне претензии:

– Из-за тебя я опоздала сегодня на работу!

– Какая наглость! Надо же! По-моему, у тебя начинается старческий маразм! Это был не я, а кто-то другой, ведь мы с тобой сегодня не спали. Это – во-первых! Во-вторых, с девяти до десяти, а это как раз то время, когда ты идешь на работу, у меня была Гульнара, которая делала мне массаж с медом. Вчера я попал под ледяной дождь, и думал, что умру, или, по меньшей мере, получу воспаление легких. Поэтому она делала мне массаж с медом вчера и сегодня.

– А кто рассказал мне по телефону об Игоре Колбаскине, который лезет женщинам под юбки и показывает в метро хуй? Ты ведь знаешь эту плотную пульсирующую толпу у входа на станцию метро "Василеостровская"? Я была секси одета, потому что к нам приехали из Нью-Йорка из центрального офиса, и у меня началась истерика, когда я подумала, что в этой пульсирующей толпе может оказаться Игорь Колбаскин. Я вынуждена была оставить попытки войти в метро, и поехала на троллейбусе, что занимает в три раза больше времени.

– Но Игорь Колбаскин мог оказаться и в троллейбусе!

– Ой, хорошо, что я об этом не подумала, иначе мне пришлось бы вообще идти пешком!

– Не переживай, я покажу тебе Игоря Колбаскина, чтобы ты могла узнавать его на расстоянии и вовремя предпринимать необходимые меры предосторожности.

– А в каком районе он живет?

– Прости, но он как раз живет на Васильевском острове, на

Четырнадцатой Линии, поэтому станция метро "Василеостровская" и троллейбус, на котором ты ехала, собственно и есть его вотчина.

– Теперь мне придется ездить на такси. А ты будешь мне это оплачивать!

– Перестань кричать, а то у тебя снова начнется истерика.

Кажется, я знаю, чем заткнуть тебе рот. На вот, смотри, какой красный и, поверь мне, побольше, чем у Игоря Колбаскина.

– Если ты еще раз скажешь при мне это имя, я тебя укушу!

– Хорошо, но лучше – за ногу, или за руку.

– Я тебя укушу здесь!

– Ой, не надо! А-а, прекрати!

Я человек очень совестливый и обязательный. Мне трудно обидеть человека, особенно женщину. А я знаю, что Пия на меня обиделась. Обычно она шлет мне уйму мессиджей, а тут вдруг – полный молчок, ни вчера вечером, ни сегодня утром – ничего. Пропала. Надо срочно исправлять ситуацию. Завтра она уже едет в Лапландию, а возвращается только в воскресенье. Нехорошо, если обида затянется так надолго.

Поэтому я набираю ей текст, спрашиваю – как дела? Жду час, никакого ответа. Тогда набираю следующий. Получаю ответ – "I am not an artist, I have really to work hardly". Все ясно, она, как я и предполагал, действительно затаила обиду. "Maybe I should wash my working class hero this afternoon?" – пишу я ей, при этом тонко намекая на песню Джона Леннона "Working Class Hero" в альбоме "Imagine", и в ответ получаю быстрый ответ – "Yes at 16.15".

И вот я набираю ванну и кидаю в нее морской соли. Я думаю горькую думу-былину о нелегкой судьбе финской женщины-дипломата, у которой в квартире нет ванны. В квартире Министерства Иностранных Дел Финляндии в комплексе домов на набережной Робеспьера в Санкт-Петербурге, с видом на стену казармы и на тюрьму Кресты. Где же ей бедной мыться, ну, неужели, под душем? Или ходить к соседям? Или к мужчинам финским? Но, разве нужна ей ванна, можно ведь и без ванны, можно ведь только под душем, теплым, горячим, холодным, но без любви нельзя. Ох, ведь нельзя без секса маленькой женщине финской с жаркой и сочной пиздой! Как же ей быть, что делать? Ехать в свою Лаппенранту к душным мужчинам финским? Или, быть может, ванну Владимир предложит ей? Хуй у Владимира толстый, пышет он пылом и жаром, бьет он копытом острым, рвется пуститься вскачь. Хочет он женщину финскую, толстую, жирную, свинскую, хочет ее он ебать. Хочет ли женщина финская – толстая, жирная, свинская с жаркой и сочной пиздой, чтобы Владимир водой ее с солью морскою и с мылом, с жаром, со страстью и с пылом, чтобы ее он купал, чтобы ее он ебал? Как же ведь ей не хотеть-то, разве она не за этим после работы тяжелой едет в замызганном лифте на самый последний этаж? Дверь ей откроет Владимир, в ванну ее он опустит, спермы в нее он напустит, а, покупавши, отпустит с Богом домой к себе. Ей завтра в Финяндию ехать, в край "Калевалы" и предков, лесов и болот и камней. А бедный Владимир будет здесь горькую думать думу, сам в ванне купаться будет и вспоминать о ней.