Однако, среди предлагаемых расцветок нет красного. Все ткани в основном цветастые и с узорами. Из однотонных есть только синий, желтый и салатный цвет. После долгих раздумий я останавливаюсь на желтом. Диван мне обещают доставить к четвергу. Прекрасно! Праздник будет в пятницу, значит, все успевается.

С сознанием выполненного долга, я возвращаюсь домой и нахожу на своем телефоне мессидж – "We are having breakfast with Lisa at my place, drinking sparkling vine. Please, come over and join us! Hugs, Pia". Время – 11:01. Это по финскому времени, а по русскому – 12:01. Значит, мессидж пришел буквально всего лишь через несколько секунд после моего выхода за диваном. Сейчас уже почти три. Трудно предположить, что они до сих пор завтракают. Нервно набираю номер. Никого нет дома. Посылаю мессидж.

"Sorry, I am not home anymore" – приходит мне жесткий, словно пощечина, ответ. "Where you are? Can I join you now? " – пишу я. Ответа нет. Она явно обижена на меня за то, что я не пришел к завтраку пить шампанское. Это был явный жест примирения, предоставленный мне уникальный шанс, который я упустил. И все из-за дивана! Проклятого желтого дивана! Это же надо, чтобы все так по-дурацки сложилось!

Мне звонит Семен Левин с просьбой о помощи в переводе каталогов трех немецких скульпторов. Я приглашаю его к себе. Мы пьем чай, и он записывает в блокнот то, что я перевожу ему прямо с листа. Он интересуется моей рецензией о немецком театре. Она уже почти готова, я должен ее только чуть-чуть доработать, и можно будет нести Вере Бибиновой. Семен предлагает мне пойти с ним вечером на дискотеку "Другой мир".

– А что это за дискотека "Другой мир"? – спрашиваю я.

– Это медитативные танцы по системе Бхагавана Шри Раджниша.

– Ага, о Раджнише я уже кое-что слышал. Его отравили американцы.

Но в Индии, в Пуне остался его оранжевый ашрам, где до сих пор процветает свободная любовь. Мой венский друг Саша Соболев там бывал и мне об этом рассказывал.

– Я был на этой дискотеке один раз. Свободной любви там не было, но было много женщин, некоторые из которых раздевались по пояс. Мне это понравилось. Поэтому я хочу сходить еще раз. Это у метро "Нарвская".

– Я тоже хочу пойти. Когда там все начинается?

– После семи.

– Тогда у нас есть еще время. Мы можем пойти погулять в

Михайловском парке. Идем?

Мы идем в Михайловский сад и встречаем там мухинку Настю с какой-то девкой. Решаем пойти выпить кофе в кафе "Городок" на Большой Конюшенной. По дороге встречаем Рубцова, который присоединяется к нам и начинает обхаживать подругу Насти. Выйдя из "Городка", мы замечаем продающую подснежники бабушку. Я покупаю Насте букет. Рубцов в свою очередь покупает букет девке. Семен в свою очередь нас незаметно покидает. Мне приходит сообщение от Пии. Она сидит в баре "Time out", где собирается смотреть полуфинал чемпионата мира по хоккею – сегодня будут играть финны. Там есть большой экран. В баре "Time out" на Марата я уже раньше бывал. Не могу сказать, чтобы мне там очень понравилось. К тому же, я не большой любитель спорта. Дискотека "Другой мир", на которой раздеваются женщины, мне куда более интересна.

Памятуя о том, что в Тулу со своим самоваром ездить не принято, мы с Рубцовым откалываемся от девок и едем на "Нарвскую", чтобы найти там "Другой мир". Мы спрашиваем прохожих, продавцов магазинов, официантов в ресторанах, но о "Другом мире" никому ни сном, ни духом не ведомо. Выпив водки в одной грязной забегаловке, а затем в другой, мы понемногу надираемся. Мне хочется напиться основательно.

Примерно после часа безуспешных поисков мы берем бутылку водки и едем ко мне. У выхода из метро покупаем редиски, зеленого лука и чеснока. Рубцов нагружает меня мрачными историями своей семейной жизни и омерзительных дрязг с его женой. Я жру чеснок, лук и редиску, закусывая ними водку. Мне тошно от этих безобразных, малоинтересных рассказов, и я вздыхаю с облегчением, когда он собирается уходить, чтобы успеть на метро.

С уходом Рубцова приходит сообщение от Пии, что она уже дома. Я звоню.

– Привет! Нам надо поговорить, я приняла решение. Можешь прийти сейчас, если ты не слишком много выпил. Но если ты пьяный, тогда отложим объяснение до утра.

– Нет, я не пьяный, – вру я заплетающимся языком, потому что я хочу увидеть ее сегодня, а не завтра. – Я сейчас подойду! У меня есть подарки для тебя и для Кая!

Подарки я приготовил заранее. Для Пии – футболку с венской символикой, презентованную мне моими студентами во время проводов меня в Россию на вечеринке в пивном ресторанчике "Bettelstudent", закончившейся всеобщей попойкой. Для Кая – огромную линзу, вынутую мной из стационарного фотоувеличителя "Беларусь 4", выброшенного мной на помойку вместе с остальной мебелью во время ремонта. Раньше подарки я не дарил, но вчера вечером по телефону Гульнара сказала мне, чтобы я попробовал дарить Пие подарки, дабы ее задобрить. "Женщины любят подарки" – сказала мне Гульнара.

Вчера был хороший день. Я снова почти не спал, а рано утром послал Пие короткий мессидж – "Love you. Vla". Выйдя в половине девятого на балкон, то ли подсознательно, то ли совершенно случайно, я увидел ее идущей по другой стороне улицы как раз напротив меня.

Заметив меня, она радостно замахала рукой и крикнула через всю улицу – "I love you too". От неожиданности, я чуть не вывалился с балкона. "Что?" – закричал я. А она заулыбалась, стыдливо прикрыв рукою лицо. И я махал ей вслед, пока она не скрылась за дверьми консульства.

Мы не встретились вчера вечером, потому что ее вызвали на работу, через границу с Эстонией не пустили в Россию автобус с финскими туристами. Отсутствовали какие-то документы. Она звонила на таможню, но ничего не смогла добиться. Автобус развернули. Ее вызвали, когда Гульнара пришла делать ей массаж. В этот день дело до массажа так и не дошло. Вечером Гульнара позвонила мне, и мы с ней обсуждали финнов.

Пия свела ее еще с двумя тетеньками. С Тиной Сало – личной секретаршей генерального консула и с Леной Хейккинен – вице-консулом по делам таможни. Гульнара рассказывала мне, какие они замороженные и странные. Совсем не такие открытые и хорошие, как наша Пия. Одним словом – полные уродки. Я понял, что Гульнара прониклась к Пие глубокими чувствами безграничной любви слуги к своему господину. По ходу разговора она поблагодарила меня, как минимум, раз пять за то, что я свел ее с Пией, от чего мне сделалось даже несколько неудобно.

Сводить Гульнару с Пией было с моей стороны опрометчиво. Если раньше я являлся практически единственным контактом всего этого круга с местным населением, своего рода экзотом, то теперь мое место может занять Гульнара. Мне показалось, что и она это понимает, поэтому так настойчиво передо мной оправдывается. Вполне естественно, что может произойти смена фаворита и им станет Гульнара. А, может, уже даже и стала…

У Гульнары хорошие шансы. По сравнению со мной она получше во всех отношениях. Я – нагл, она – подобострастна. Я ебу только Пию, а остальных тетенек – нет. Гульнара же массирует – и Пию, и тетенек.

Несмотря на поздний час у Пии гости, это – Ян, играющий с Каем в гостиной. Я сразу же даю Каю линзу от фотоувеличителя, от которой оба мальчика приходят в неописуемый восторг, прикладывая ее к лицам и корча рожи.

– Лиза познакомилась в баре "Time out" с мужчиной и взяла его к себе домой, поэтому Ян сегодня ночует у меня. Мы все вместе смотрели хоккей. Было ужасно весело. Мы кричали. Финны выиграли полуфинал. Завтра они будут играть в финале с чехами. Мы снова пойдем в "Time out". Вот так!

– Я тебя поздравляю! И рад, что повезло Лизе. Надеюсь, у нее будет приятная ночь. А это был финский мужчина или русский?

– Нет, это был швед. Русских там не было вообще. Он – менеджер.

Примерно такого же возраста, как и Лиза – лет под пятьдесят, приятный мужчина. Они сразу понравились друг другу. На – пей, я больше не хочу! – и она сует мне в руку открытую бутылку с пивом, надпитую примерно на треть.