— Это же комплимент? — нахмурилась она, не понимая, чего я бухчу.

— Ну в смысле? Это тупейшее выражение из стандартного набора поздравлений на Восьмое марта. Мол, оставайтесь такими же красивыми и милыми, дорогие женщины! Украшением коллектива! А вот мозгами коллектива будут считаться мужики.

Вика вздохнула, устраиваясь на подоконнике рядом с моим столом. Поставила свою чашку, от которой шел сладко-химический запах винограда. Здешняя офис-менеджерка очень гордилась коллекцией чая. Там был и земляничный, и черничный, и с корицей, и манговый, и все остальные сорта. Рядом с деревянной коробкой, в которой все эти запахи смешивались в чудовищный хаос, стояли пакеты с молоком. От обычного и безлактозного до миндального и овсяного. И капсульная кофеварка.

Увидев такую роскошь, я уже на втором часу работы в офисе затосковала по дому, где меня ждала профессиональная кофемашина премиум-класса и лучший кофе в зернах, который можно добыть в Москве в наши дни.

Во время экскурсии по офису мне показали не только этот уголок гордости, но и кухню, которая, по счастью, находилась в подвале.

Об этом мне тоже доложили с гордостью. Там был и холодильник, и микроволновка, и даже плита — можно было приготовить себе полноценный обед.

Готовить на работе я не планировала, но увидев кофеварку, задумалась, не купить ли джезву и нормальный молотый кофе.

Показали мне и кабинет начальства. Тот самый, с молочно-матовыми стеклами, за которыми были видны только силуэты. Хозяин его приезжал не раньше двенадцати, поэтому мне разрешили заглянуть в святая святых.

Ничего интересного — абсолютно пустой стеклянный стол, внушительное кожаное кресло и стальные, сверкающие хромом, стулья для посетителей. Ни картин, ни безделушек — никаких признаков человеческого присутствия. Даже мусорного ведра не было.

— Ой, Марта, ты заморачиваешься и пытаешься найти подвох в обычной похвале! — отмахнулась Вика. — Матвей любит делать комплименты девушкам и хвалить парней.

— Ага, — кивнула я, выкидывая грязные спиртовые салфетки и нажимая кнопку включения ноутбука. — Я слышала, как он хвалит. «Расчет отличный. Для первокурсника». Это называется «оскорблимент», Вик.

— Ну не знаю… — она бросила задумчивый взгляд на молочные стены, за которыми было видно силуэт сидящего за столом Матвея. — Кому это он сказал?

— Вон тому… — я кивнула на мужика на противоположном конце комнаты. — Как его… Паша?

Паша выглядел как брат-близнец Матвея — костюм, блестящие ботинки, никакого галстука и внушительные часы на запястье. Только труба пониже и дым пожиже — часы Тиссо, парфюм Кензо.

— А он?

— Ну посмеялся вежливо.

— Ну вот, значит, все в порядке?

— А что он мог еще сделать? — пожала я плечами. — У мужиков жесткая иерархия. Показал обидки — значит, тебя прогнули.

К моему удивлению и облегчению ноутбук оказался только снаружи таким грязным. Внутри все было аккуратно разложено по папками, пронумеровано и датировано, каждый документ на своем месте.

Отлично, работать будет легко.

— А девушке одной сказал, — продолжила я. — «Обычно женщины полагаются на интуицию, а ты в этом деле подумала — и отлично получилось!» Хамло.

— Я была бы счастлива, если бы он мне это сказал!

Я посмотрела на нее. Нет, реально, она так и думала.

Неудивительно, но…

— Вот совсем не скучала по объяснению таких вроде бы очевидных вещей… — пробормотала я, потирая лоб пальцами. — Когда общаешься только с единомышленницами, как-то отвыкаешь.

— Я поняла, — фыркнула Вика. — Мы все тупые, одна ты все понимаешь правильно. И оскорбляешься на самые невинные фразы. Ладно, пойду поработаю.

— Вик…

Но она спрыгнула с подоконника и ушла за свой стол, помахав мне на прощание и не обернувшись.

Да блин…

Все вокруг вызывало раздражение.

Слишком яркие лампы холодного оттенка, раздражавшие своим едва заметным мерцанием.

Шум разговоров в опен-спейсе, разнообразные мелодии телефонов и звуки мессенджеров — я думала, беззвучный режим стал базовым деловым этикетом.

Постоянная суета на границе зрения. Кто-то вставал, ходил за кофе или чаем, отлучался в туалет и пообедать, распечатать документ и просто попялиться в окно.

Напомните мне, нахрена я ввязалась в этот блудняк?

Вику спасать?

Вике все нравилось.

Здесь вообще всем все нравилось.

Мужчины отлично вписывались в созданную Матвеем систему иерархии.

Женщины радовались его «комплиментам».

Весь выстроенный им механизм работал изумительно.

Только я выбивалась. И тут варианта было всего два — либо разрушить систему, либо быть вышвырнутой с визгом за порог.

Был и третий — влиться и вписаться. Но, к счастью, я не нуждалась остро ни в деньгах, ни в карьерном росте.

— Внимание! Собираемся на совещание!

Я подняла голову, услышав призыв.

Матвей вышел из кабинета, хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание офиса.

Он подошел к магнитной доске, висящей на внешней стене его стеклянного кубика и взял в руки маркер. Остальные подхватили ноутбуки и записные книжки и начали сползаться к нему, как бандерлоги в мультике к Каа.

— Марта, тоже присоединяйся! — махнул мне Матвей. — Мы делаем общее дело, вникнешь, чем народ дышит.

Совещание проходило в общем зале. Очевидно, чтобы никому из сотрудников не удалось откосить от тимбилдинга и нормально поработать.

— Сначала по рекламе! — Матвей кивнул кому-то из ребят, и на доске высветилось несколько рекламных макетов. — Что это за херня? Вы этому верите? Почему тут опять голые бабы?

Я вытянула шею, присматриваясь к картинкам.

Вообще-то я раньше думала, что логистические компании рекламируют себя фотографиями больших красивых грузовиков, разноцветных морских контейнеров, длинных составов… Ну, в крайнем случае — мускулистых грузчиков в фирменных футболках.

Здесь же мне предлагалось ознакомиться с прайсом, который держала в руках почти обнаженная смуглая девушка. Почти — потому что этим самым прайсом она стратегически прикрывала все самое интересное.

На второй картинке блондинка в алом кружевном белье сидела в тележке супермаркета и манила пальчиком.

Третья картинка вообще сбила с толку: на ней был куст. Просто куст.

Пару секунд я искала взглядом еще одну обнаженную девушку. Ну как же без нее?

— Сейчас что — девяносто восьмой год?! У нас на колхозников расчет или на людей с деньгами?!

— Матвей, Матвей… — из-за стола поднялся Паша, протягивая к нему руки ладонями вперед, словно успокаивал дикого зверя. — Ты же сам говорил, что секс продает.

— Продает! Но секс — а не порнуха! Тоньше надо, дебилы!

Матвей не орал. Он жестко и ядовито чеканил слова чуть повышенным тоном, и каждое впивалось в мозг раскаленным гвоздем. Даже я вдруг почувствовала себя виноватой в том, что нарисовала рекламу для колхозников с голыми бабами. Хотя к этому не имела никакого отношения.

Паша что-то продолжал бубнить убаюкивающим голосом, а еще четверо мужиков из разных концов офиса — все в такой же деловой униформе понтярщиков — смотрели на Матвея влажными преданными глазами. Видимо, Паша тут был за топ-менеджера и главного переводчика с языка начальства на человеческий.

— Переделать. Срок — до завтра. Сегодня никто домой не идет, — отрезал Матвей.

— Но дизайнер уже ушел, и…

— Мне все равно.

Он развернулся на каблуках — резко, демонстративно, — показывая Паше, что разговор окончен.

Бросил в пространство:

— Ангелина! Что по страховкам?

К нему подбежала девочка с распечатками, перечеркнутыми красным маркером. На вид ей было лет семнадцать — я аж вздрогнула от неожиданности. Хотя ни один трудовой договор, что я уже проверила, не был заключен с человеком младше двадцати пяти. Так что, вероятно, она просто неприлично молодо выглядела. И я уверена, что не была особенно счастлива по этому поводу. Обычно таким начинают гордиться после тридцати, а не когда даже энергетики не продают без паспорта, причем не в качестве комплимента, а всерьез.