— Удобно? — насмешливо спрашивает мажор, пялясь на меня такую красивую и ровную минут десять, не меньше.

— Очень. — гробовым голосом произношу, понимая, что уже не чувствую рук. Они стали ледяными, я ощущаю мушки, ползущие по локтям к плечам.

— Когда полностью онемеют, обязательно скажи мне!

— Зачем? — пугаюсь я. Просто они уже итак онемели полностью, и его настороженный голос привел меня в очень тревожное состояние.

— Так надо. — настаивает в ответ.

— Ну… — неуверенно тяну. — Кажется, да…

— Отлично. — удовлетворенно кивает. И ложиться на меня сверху.

Моя отменная реакция дает сбой. Потому что онемевшие руки отказываются залепить наглому тяжелому психу по морде.

— Пожалуйста, не надо лишать меня невинности. — почти рыдаю.

Что за напасть. Я слаба и беззащитна.

— Так ты невинна? Я так и знал. — довольно. — А Женечка у нас плод бурной рыжеволосой фантазии.

— Женечка существует. Правда!

— Сомневаюсь.

— Не сомневайся. Я тебя никогда не обманывала.

— Да ну? — все еще сомневается. — Проголодался по твоей мольбе, рыжая. Сожрать тебя готов. Целиком.

Чувствую его приятное дыхание на своих губах.

— Не ешь меня, — прошу отчаянно. — Пощади.

— Пощады не будет. — насмешливо тянет.

— Мне не нравится.

— Опять обманываешь.

— Это насилие. Тебя посадят.

— Ты даже не сопротивляешься.

— У меня руки устали.

— Тупая отмазка. Так и укажут в деле.

— У меня эти дни. — хныкаю я.

— Ничего страшного.

— Давай не будем спорить по пустякам, пожалуйста. Просто отпусти, я пописяю и вернусь.

Слышится тихий гортанный смех, прямо мне в ухо. Я бы сказала так: маньяк не доверяет своей жертве.

— Я тебя когда-нибудь подводила? — не унимаюсь я.

— Всегда.

— Ну, это ты сильно преувеличиваешь.

— Оставим разговоры. — кусает меня за губу.

— Да блин! — паникую. Отворачиваю возмущенное, вспыхнувшее яркими цветами пламени, горячее личико. Всеми силами игнорирую сладкие мурашки и томление внизу живота. — Я тебя презираю!

— Переживу.

— Лучше бы мы и правда на дно пошли, чем это!

— Организую. — уже без смеха. Слышу — злится.

— Выброси меня за борт! Единственное, что ты можешь сейчас сделать! — конечно, горячусь. Куда без этого. — Ты мне неприятен! Лучше умереть!

— Я тебя понял. — стальным голосом произносит. Встает, освободив меня. — Спи, рыжая. Завтра тебе трудиться. Ты меня разозлила. Пощады не будет.

Выходит, закрыв за собой дверь, оставив меня с быстро колотящимся сердечком смотреть в темноту.

— Придурок. — пищу в тишине. Сквозь сорванное дыхание. Он хотя бы понимает, что сделал? Я ведь почти сдалась…

Мы возвращаемся в Италию. Мажор со мной не разговаривает. Я то и делаю разглядываю его в самолете, исподтишка. Пока он не видит. Он каждый раз, когда я подглядываю, играет мрачно желваками. Наверно, он меня все-таки видит. И чего он такой молчаливый? Похож на обиженного, но это вряд ли…

Подозреваю неладное.

Привозит меня в отель. Огромный итальянский отель. С виноградником, несколькими бассейнами и джакузи на огромной территории. Настоящий дворец.

— Стой здесь. — шипит гневно, когда мы подходим к главному входу.

— Ладно. — осматриваюсь. Красиво. Невероятно. Фантастично.

Возвращается с пожилой леди в форме, с очень строгим взглядом. Она напоминает мне ведьму из сказки. У нее черно-белая одежда, чепчик, фартучек, балетки. И огромные очки.

— Вот. Познакомься. Твоя новая помощница.

— А мне не нужна помощница, — прикусываю невинно губку. В ответ принимаю две пары вздернутых бровей, мол, вот дурында.

— Она так юна. Что же она умеЕт? — удивленно спрашивает. С сильным акцентом.

— Научится. Грузи ее по полной. Не давай ни секунды отдыха. — зло цедит мажор.

Уходит, оставив меня с ведьмой наедине. Ее взгляд становится еще грознее. Она осматривает меня им уничижительно с ног до головы.

— ПухАвик лучше снять! Тапочки тожЭ!

— И в чем я буду ходить?

— Я дам тебЭ форму. Следуй за мной.

В итоге ведьма оказалась и правда ведьмой. Я прозвала ее Бастиндой. Такого злого начальника и страшном сне не увидишь. По каждому пустяку на меня орет. Рвет и мечет. Представительница класса наивысшей чистоты. Вы не подумайте, я тоже очень даже чистоплотна. Но Бастинда, похоже, мечтает истребить всех микробов на земле. Даже тех, которых не заметно под микроскопом. Девочки-горничные ходят у нее по струнке. А вот я теряюсь.

— Тут! — пальцем длинным скребет по тумбочке. — Гря-Азь!

— Где? — спрашиваю, опустив носик к тумбочке. Щурюсь.

— Вот! — почти брызжет слюной, клянусь.

— Может, вам диоптрии поменять? Вы давно были у своего окулиста?

— НОхалка! — морщится она. — Протри ещ-Ще раз!

— Будет дырка.

— Делай, когда говАрят! Ты у меня в подчинении!

Закатываю глаза. Сколько же начальников у меня развелось…

К вечеру падаю замертво. Меня эксплуатируют, и почти не дают еды. Я похудела на целый размер! Я мечтаю о сочном бургере с картошкой и сырным соусом, большом количестве сладостей и… и…

И зачем мне этот мажор? Собственно, пропал и ладно.

Так проходит неделя. А ведь учеба на носу. Каникулы закончились, а вдруг, меня отчислят? Я планировала бросить, но лишь затем, чтобы свинтить на другой край света, путешествовать по миру, покрасив волосы в синий цвет, а не вот это все. И я по-прежнему рыжая…

С такими депрессивными мыслями, на грани слезок, я и засыпаю.

— Что за шум?. — потерев сонные глазки кулачками, поправив немного спадающую форму, встаю с кровати и подхожу к окну. Отодвигаю занавеску. Музыка орет на весь отель. А ведь гостей вчера прибыло немного… Откуда же эта толпа? Ой, это кто, танцует на любимых грядках Бастинды? Да это же Максик, лучший друг моего Женечки…

Выбегаю счастливая на улицу. И пофиг на внешний вид, ведь это явно сон. Или бредни от усталости. Ну, не мог же весь наш университет приехать в Италию… и радостно плескаться в бассейне…

— А где Женя?

— Вау, — присвистывает Максик, развернувшись на сто восемьдесят градусов. С бокальчиком в довольной руке. Нет, я не оговорилась. Почему довольной? Да потому что он весь светится от счастья и удовольствия. — А ты че, горничная, типа?

— Ну да. — щурюсь. Снова подозреваю неладное. Не похоже как-то на сон. Слишком реалистично.

— Тебе идет этот праздничный костюм. — заплетающимся языком выдает.

— А где Женя? — повторяю вопрос.

— Ж-ж-жеке не повезло, — покачивается на одной ноге, с довольной физиономией, чуть не завалившись в бассейн. — Он у бабули в Бобровке, она мучается желудком. Не смог приехать. А я приехал, — разводит ручки в стороны и плюхается в воду. — Вот это туса, народ! Мы в Италии!

— Оу. — качаю головой. Я все-таки сошла с ума.

Поворачиваюсь, чтобы найти ведьму и попросить вызвать для меня психиатра, но натыкаюсь на грозный взгляд, от которого мурашки и томление в животике. Наспех поправляю волосы. Я их не расчесывала на радость Бастинде. Она от моего лохматого вида так приятно подкипает и дымит.

— Привет. — злой властитель мира стоит с бокалом в руке.

— Здрасьте. — складываю руки на груди. — Где ты был?

— Не твое дело.

— М. — мне вот интересно, мог он быть у той девушки, о которой говорил? — А почему тут весь наш вуз?

— Я их пригласил.

— Понятно. И они все приехали?!

Поразительно. Как много в мире богатых. Весь наш универ. А у меня ни гроша за душой.

— Я оплатил всем этим дебилам билеты. — жалуется обиженно, обводя тусовку расстроенным взглядом.

— Да уж. Не припоминаю, чтоб ты с ними всеми дружил. Наверно, дорого вышло?

Псих переводит на меня черные-пречерные глазки.

— Целое состояние. Но среди них нет никакого Женечки Скворцова. Удивительно, не правда ли?

— Удивительно. — соглашаюсь я, прикусив щечку изнутри. — Он просто не смог приехать.