В этот раз огневик тоже в чём-то соврал, но совсем по мелочи, я едва различил ложь.

— Кто такой огневест? — спросил я.

— Человек, который может стать чаровником, если будет упорно и долго заниматься.

И снова какое-то лёгкое, едва уловимое, враньё.

— Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, — сказал я. — Не охотятся так за тем, кто всего лишь может стать просто чаровником. В чём ценность огневеста?

— Он может стать очень сильным чаровником.

— И всё?

— Может, ещё что-то, но я знаю, только это.

— Не только.

Я начал демонстративно извлекать меч из ножен, и это избавило огневика от провалов в памяти.

— Огневеста не было очень давно, сколько точно, я не знаю, но очень давно — несколько десятков лет. И вот один появился, но ты его украл.

— Я его не воровал, — заметил я. — Мы вместе сбежали, когда нас хотели убить твои же товарищи.

— Нет, — пленный покачал головой. — Я не верю, что братья хотели убить огневеста.

— Меня точно хотели. Кстати, скажи, а какие в отношении меня у вас были указания?

— Мы должны были тебя убить, — ответил огневик и не соврал.

— А что насчёт девушки?

— Насчёт неё никаких специальных указаний не было. Про неё вообще никогда ничего не говорили. Но у нас был приказ: уничтожить всех свидетелей, которые увидят, как мы поймали огневеста.

— Отрубить бы тебе голову! — возмущённо произнёс Горек и взмахнул топором.

— Я всего лишь выполнял приказ, — заметил пленный.

— А я тебе башку без всяких приказов отрублю! — заявил королевич. — По велению сердца!

Пока Горек пугал огневика, я подумал, что не было у меня никаких шансов разойтись с огневиками миром. Даже предав Добрана. А значит, моё решение драться с ними, было правильным не только в этическом плане. Хотя, если смотреть правде в глаза, я это решение и принять не успел — за меня это сделала Ясна, выстрелив в командира отряда. Юная княгиня, как и во время нашей прошлой стычки с огневиками, не испытывала моральных терзаний на предмет убийства врага.

Признаться, и я их не испытывал во время боя, что было вполне логично: хочешь выжить — убивай врага. Но ударить первым, да так, чтобы этот первый удар стал летальным, до этого я ещё не дошёл. Просто потому, что в силу своего опыта человека двадцать первого века подспудно думал о том, что можно договориться, там, где договариваться не стоило.

Это вовсе не значило, что в любой ситуации надо сразу же вместо разговоров убивать того, кто стоит напротив тебя с оружием, но забывать о том, что излишняя мягкость и доброта могут убить, не стоило. Мир, в котором я оказался — такой, и нужно было принять это как можно скорее. Впрочем, я это уже почти принял. А пока стоило сказать Ясне ещё раз спасибо — не выведи она сразу же из строя боевого мага, неизвестно, как бы всё сложилось.

— Ты знаешь, кто я? — спросил я, отбросив ненужные размышления и вернувшись к допросу.

— Ты похититель огневеста, — ответил пленный.

— Имя моё знаешь?

— Нам сказали, что тебя зовут Прозором.

Не соврал. Похоже, в руководстве братства не хотели «светить» рядовым членам моё настоящее имя, чтобы до отца случайно не дошла информация о том, что огневики убили меня, зная, что я Велиградский княжич. Да и вообще, при таком раскладе отец бы и не узнал, что меня убили — кто бы ему стал доносить о том, что в Престольных землях убили какого-то Прозора? Ну убили да убили, Велиградского князя это не касается.

— Как вы узнали, что мы пойдём этой дорогой? — спросил пленника Горек, воспользовавшись тем, что я опять призадумался.

— Мы не знали, — ответил огневик.

— Не знали и устроили засаду?

— Перекрыты все дороги из Черногорья в Престольные земли. Вы пошли по той, который охранял наш отряд.

— Но как вы узнали, что мы идём именно в Престольные земли? — продолжил напирать горан.

Пленник на это лишь развёл руками и ответил:

— Не я выдавал приказ перекрыть дороги. Как об этом узнали Старшие братья, мне неведомо.

И в этот раз огневик сказал правду. Впрочем, тут и без его ответов всё было понятно: чаровники не идиоты — нетрудно догадаться, что раз мы полезли в горы, то обязательно постараемся с них спуститься. И чтобы нас на этом спуске поймать, нужно перекрыть все пути. Оставалось непонятным: перекрыли дороги лишь в Престольных землях или вообще везде? Был ли у меня хотя бы теоретический шанс пробраться по горам до границы Велиградского княжества? Но ответы на эти вопросы допрашиваемый явно не знал, поэтому время на пустую болтовню тратить не стоило.

— Ладно, не вижу смысла дальше тратить время, — сказал я, убирая руку с подбородка огневика. — Ты можешь уходить.

Пленный быстро вскочил на ноги и чуть ли не бегом отправился вниз по тропе. Он бы и побежал, да сил не хватало.

— Почему ты его отпустил? — спросила у меня Ясна.

— А какой смысл его убивать, если мы отпустили других? — задал я встречный вопрос.

— Он расскажет, о чём ты его спрашивал.

— Я его спрашивал об элементарных вещах. Нам никак не навредит, если он кому-то перескажет наш разговор. Не стоит убивать кого-либо, если в этом нет нужды. Ну и если это не наказание за совершённое преступление. А этот огневик действительно всего лишь выполнял свою работу.

— Правильно сделал, что отпустил, — поддержал меня королевич. — Гораны тоже не убивают пленных. Это недостойно.

— А он бы вас не отпустил! — заявила юная княгиня, не оценившая нашего с Гореком благородства.

— Забудь о нём, Ясна, он уже ушёл, всё, — закрыл я тему.

— Ещё не ушёл, — возразила воинственная девчонка и покосилась на свой лук.

— Ушёл!

— Ну ладно, ушёл, — вздохнув, приняла неизбежное Ясна и спросил: — А мы куда теперь пойдём?

— Сначала — как можно дальше отсюда, — ответил я. — А там по ходу дела будем думать.

Горек кивнул, соглашаясь со мной, и достал карту. Развернул её, изучал примерно минуту и в итоге сказал:

— Если поспешим, есть шанс к ночи добраться до Пепельного пролома, а за ним почти сразу будет подходящая для ночёвки пещера.

— К ночи, это к которому часу? — уточнил я.

— После вылета мглецов на охоту, — ответил сразу по существу королевич. — Но у Ясны есть амулет, а у нас зачарованное оружие. От мглецов мы отобьёмся, а от большого отряда огневиков, особенно если в нём будут боевые чаровники, вряд ли. Поэтому предлагаю уйти максимально далеко, чтобы до конца дня нас не догнали. А ночевать в горах огневики не станут, и утром нас уже никто не будет преследовать.

— Неплохой план, — похвалил я Горека. — И знаешь, что мне в нём особенно нравится?

— То, что другого нет, — ответил догадливый королевич.

Самопровозглашённый Крепинский князь Чеслав — племянник свергнутого чермянами и ими же казнённого князя Любомира Чеславовича вошёл в большой переговорный зал Велиградского князя, где помимо самого Борислава Владимировича, присутствовал лишь его брат — Видогост. Чеслав прибыл в Велиград буквально час назад, и прибыл он инкогнито. Никто, кроме Велиградского князя, его брата и нескольких человек, организовавших эту встречу, никто не должен был знать о приезде Чеслава.

— Мир дому твоему, князь! — произнёс прибывший, едва переступив порог. — Здравы будьте, Борислав Владимирович и Видогост Владимирович! Благодарю вас, что согласились принять и выслушать.

— И ты здрав будь, Чеслав! — ответил Велиградский князь. — Я не мог не принять племянника Любомира Чеславовича. Да и предложение мне от тебя передали интересное. Как я понимаю, ты прибыл, чтобы подтвердить всё, что нам ранее предложили твои посланники?

— Да, Любомир Чеславович, правда твоя, для этого и прибыл, — ответил Чеслав.

— Ну тогда присаживайся за стол и рассказывай.

Чеслав слегка преклонил голову в знак благодарности за то, что князь пригласил его за свой стол, быстро сел на лавку и произнёс:

— Моя дружина готова идти на Крепинск, наши друзья в столице готовы нас поддержать, мы ждём лишь твоего решения, Борислав Борисович. Если ты нас поддержишь, мы можем выйти хоть завтра.