Дороги у северян оказались устроены ничуть не хуже, чем у огневиков в Девятикняжье. Основной тракт, проложенный через леса и болота, был широким и ровным, в низинах дорога поднималась на деревянных настилах — толстых бревенчатых мостках, связанных просмолёнными канатами. На перекрёстках были установлены каменные вехи с вырезанными символами — стрелами, указывающими направление к ближайшему поселению или заставе.
Через каждые двадцать — тридцать вёрст мы останавливались на станах, которые на Севере назывались станциями, что было для меня — человека двадцать первого века более привычно. Хотя сами эти станции особо не отличались от тех станов, что я видел в Девятикняжье: такие же укреплённые дворы с деревянными воротами и несколькими постройками внутри. Как правило, это были конюшня, амбар и домик станового, которого здесь вполне логично называли смотрителем станции.
Каждая третья или четвёртая станция имела при себе постоялый двор с харчевней. Нередко рядом располагались деревни. В общем, всё было примерно так же, как в Девятикняжье. А вот встречали нас иначе, чем на юге.
Встречали нас так, будто мы были почётными гостями. Причём на каждой станции и в каждой деревне. Кормили досыта и бесплатно — кашей, мясом, хлебом, иногда рыбой. Лошадям сразу меняли упряжь и давали отдых. Нам предоставляли чистые избы или комнаты, чтобы переночевать. Всё это было нормой, никто даже не обсуждал оплаты. Когда смотрители и все остальные видели чёрную униформу, вопросы не задавались.
Но при этом всё делалось исключительно радушно, на всех станциях и во всех деревня, что мы проехали, отношение к чёрным братьям было одинаковым и очень дружелюбным. Люди встречали их с почтением. Никто не падал ниц, не заискивал, но каждый, от простого крестьянина до старосты, низко кланялся, уважительно обращался, торопился помочь. Это был не страх, а именно уважение. Чувствовалось, что воины Владыки Севера воспринимались местными жителями не как карателями, а как опора и защита. Даже дети, выбегавшие из домов, смотрели на чёрных братьев не с ужасом, а с восхищением.
Мы подъехали к Новгороду под вечер, но ещё засветло. Издали с пригорка, город показался нам серым, очень большим и мрачным: длинная каменная линия городской стены с тяжёлыми башнями, расходилась так далеко в стороны, что конца ей не было видно. Но чем ближе мы подбирались, тем яснее становились детали, и город раскрылся во всей своей мощи и красе.
Стены столицы северных земель возвышались не меньше чем на три человеческих роста, а каменные блоки были так ровно подогнаны, что казалось, будто это не кладка, а единая литая поверхность. Через равные промежутки располагались башни — одинаковые по форме, с бойницами и крытыми дозорными площадками.
Массивные ворота представляли собой огромные створы из дуба, обитые железом, с рядами заклёпок и толстыми шипами. Перед ними располагался ров с деревянным мостом на тяжёлых цепях. Над проёмом возвышалась дозорная площадка с крытым переходом, а по бокам — башни с бойницами. Всё было создано, чтобы отбить любой штурм.
Я замедлил шаг коня, разглядывая городскую стену и ворота, и поймал себя на том, что невольно залюбовался. И я был не один такой. Ясна смотрела на город широко раскрытыми глазами, Добран вытянул шею, будто хотел рассмотреть каждую деталь, Вадим вообще рот открыл, и даже Гарик, обычно невозмутимый, смотрел с явным интересом.
У самых ворот стояли стражники стража, они выстроились в две линии: по обе стороны от прохода. Их облик был до мельчайших деталей схож с чёрными братьями: такие же гладкие шлемы с узкими прорезями для глаз, такие же плотные куртки, нагрудники, перчатки и сапоги до колена. На поясе висели мечи, за спиной — арбалеты. Но цвет формы был другой: не чёрный, а серый. Серый металл, серые ткани и длинные серые плащи, перекинутые назад. Казалось, они были частью стены, её продолжением, частью города.
— Как чёрные братья, — удивлённо пробормотал Вадим.
— Только серые, — усмехнувшись, добавил Гарик.
Мы остановились у самых ворот. Серые воины даже не пошевелились, лишь один из них — видимо, командир выступил вперёд и перегородил нам дорогу. Станил подъехал к нему и громко произнёс:
— Мира вам, серые братья!
— И тебе мира, чёрный брат, — ответил стражник. — Кто твои спутники?
— Новые слуги Владыки, — сказал Станил. — И сын короля Дрекбора. Я высылал с лазурником его прошение о проходе в город.
— Горек Лучезарный — сын Златека Лучезарного? — уточнил стражник, обернувшись к Гарику.
— С утра был им, — дерзко ответил горан, непонятно на что обидевшись, хотя обижаться впору было нам с Ясной, нас даже по именам не назвали — просто новые слуги Владыки, и всё.
— Тебе разрешено войти в город.
Сказав это, серый воин отошёл в сторону, освобождая проход, и полностью потерял к нам интерес. Мы проехали по мосту и оказались в городе. За воротами сразу же открылась широкая улица, мощённая плитами. Станил остановился и обратился к своим бойцам.
— У вас увольнительная до завтра. В семь утра встречаемся здесь, у ворот, и выезжаем в расположение отряда.
Пятеро чёрных братьев молча кивнули, развернули коней и быстро скрылись в глубине города. А мы со Станилом поехали по центральной улице удивительной столицы грозного Севера.
Я сразу отметил, что внутри Новгорода царил порядок, какой редко встретишь даже в богатых княжеских столицах Девятикняжья. Улицы были вымощены каменными плитами, ровными и крепкими, без выбоин и грязи. По краям стояли высокие столбы освещения — пока не зажжённые, так как было ещё светло, но они явно использовались по ночам. Это производило сильное впечатление. Всё было устроено добротно и основательно, но больше всего в глаза бросалась невероятная чистота.
Дома стояли аккуратными рядами, без излишеств и роскоши. Каменные основания, гладкие стены из тёмного дерева, крыши, покрытые черепицей, ставни на окнах — всё выглядело крепким, чистым и ухоженным. Даже мелкие постройки: сараи, лавки, амбары — были добротными, а не развалюхами, как в деревнях Девятикняжья. Мы ехали по улицам, и я то и дело ловил себя на том, что смотрю по сторонам с удивлением и даже восхищением.
Люди тоже попадались на улицах. Они не глазели на нас с любопытством, как это бывало в других местах, а просто шли по своим делам. Кто-то нёс корзины с овощами, кто-то тянул за собой тележку с дровами, женщины выходили из домов с вёдрами, дети бежали с какими-то узлами. Одеты все на первый взгляд были так же, как и в Девятикняжье, но я быстро заметил разницу: одежда здесь у всех была теплее и практичнее. Куртки, кафтанчики и тёплые штаны, много плотных плащей и шерстяных накидок. У многих я заметил карманы, а на юге они не встречались.
А мы ехали всё дальше и вскоре добрались до огромной площади. Она была вымощена крупными каменными плитами, по периметру тянулись ровные линии домов и лавок, но основное внимание привлекал дворец, возвышавшийся в центре — однозначно резиденция Владыки Севера. Здание поражало своими размерами: гигантские стены, увенчанные башнями, крыши с металлическим покрытием, отсвечивающим в лучах солнца — всё выглядело монументально. Это был не просто величественный дворец правителя, это было сердце города, сердце всего Севера.
Мы подъехали ближе, и я с удивлением заметил, что у дворца нет никакой стражи. Мы вообще не встретили никаких вооружённых людей после того, как миновали городские ворота и попрощались со стражниками в серой форме. Ни на улицах, ни у площади, ни у входа во дворец — нигде не было стражи, и это сильно удивляло.
У входа нас встретил лишь одиноко стоящий мужчина лет сорока с роскошной бородой, одетый в форму прислуги. Он слегка преклонил голову перед Станилом, выражая почтение чёрному брату, после чего сказал:
— Прошу вас пройти со мной.
Спешившись, мы передали лошадей и гусака ещё троим, как из-под земли появившимся слугами, и бородач повёл нас внутрь.
Мы шагали по широким коридорам, и я не мог не отметить размах дворца. Высокие потолки, своды на каменных арках, стены из отполированного тёмного камня, полы, выложенные узорчатыми плитами — всё это поражало. По сторонам попадались огромные двери, за которыми угадывались залы и покои. Всё говорило о мощи и богатстве, но при этом не было излишеств и вычурной роскоши.
