С тех времён будто бы прошли не дни и недели, а годы. Столько всего случилось за это время. Я и не думал, что когда-нибудь снова повстречаю Хеймдалля. Разве что в Асгарде на каком-нибудь пиру. А оно вон как вышло.

Я изучающим взором уставился на бога. Судя по его взгляду и выражению лица, он обрёл душевное равновесие. Бог не опускал глаз, стоял прямо и виновато не горбился, будто никакая моральная тяжесть на него больше не давила.

Более того, в его глазах плясали искорки веселья. А от одежды пахло хмельным мёдом.

— А ты преобразился, — признался я, внимательно всматриваясь в него. — Признаюсь, таким ты мне нравишься больше. Я же думал, что ты уйдёшь в какой-нибудь монастырь после того случая.

— Пфф! — фыркнул он, махнув рукой. — Полно тебе, какой монастырь? Хотя первые пару дней после того, как мы разошлись у Башни Древнего, были… тяжёлыми. Но я сходил к мудрым норнам, побеседовал с ними. Потом заглянул в несколько миров, где нашёл хороших психоаналитиков. Побеседовал и с ними, а затем ушёл в запой. И всё это помогло оставить позади всяческие тревоги. Я будто обновился. Даже Один заметил и похлопал меня по плечу.

— О-о-о, похлопал по плечу сам Один — это дорогого стоит, — иронично покрутил я головой.

— Ты прав, Локки, ты прав, — хмыкнул Хеймдалль, приобнял меня за плечи и двинулся в сторону распахнутых ворот.

Толпа перед нами расступалась, чувствуя силу асгардца. Ведь чистокровных богов в этом месиве, наверное, был один процент, не больше. Их не слишком привлекали доспехи какого-то Зикеэля. У старых богов подобных побрякушек хватало. А вот полубоги, квартероны и божественная публика попроще так и горели желанием завладеть доспехами. Рвачи хреновы.

— И зачем ты здесь? — спросил я Хеймдалля, покосившись на нашу свиту, двигавшуюся позади.

— Хотел приятно провести время, развлечься, — ответил он. — Турнир Кхарона обещает быть зрелищным. А ты для чего тут? Затеваешь какую-нибудь проделку?

— Нет. Просто решил выгулять своих бойцов, а то они заскучали, — невозмутимо протянул я.

— Неужели? Ничего не затеял? — удивлённо вскинул он брови. — Да ну! Не верю я тебе. Наверное, хочешь что-то украсть, кого-то убить или снасильничать.

— Как ты мог подумать, что я, белый и пушистый, способен на такое?

Хеймдалль расхохотался во всё горло, широко распахнув золотозубый рот.

— Ох, Локки, Локки! Я в тебе сильно разочаруюсь, если ты не задумал ничего подобного.

Я лишь пожал плечами, предпочтя смолчать.

Однако через пару секунд мне всё же пришлось открыть рот, чтобы поддержать разговор с Хеймдаллем. Тот принялся расспрашивать меня о последних приключениях. И я, порой кривя душой, кое-что ему поведал. А о своём путешествии через время да пространство и вовсе умолчал. Но бог и без того впечатлился услышанным.

Он покачал головой и вполне серьёзно сказал, стоя возле открытых ворот, где протянулась цепочка воинов Кхарна, пока не допускающих никого на стадион:

— А ты молодец, движешься вперёд семимильными шагами. Не зря за тобой начал присматривать Один.

— Он за мной присматривает? — тут же ухватился я за его слова и цепко взглянул ему в лицо.

— Присматривает, — негромко произнёс он и украдкой бросил взгляд на свою свиту, остановившуюся в нескольких шагах от него.

Кажется, Хеймдалль не до конца доверял им или кому-то одному. Думает, что среди них есть стукач Одина? Вполне возможно. От подобного никто не застрахован.

— И он за мной присматривает, чтобы… Что? — спросил я ещё тише, приблизившись к богу.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Может, он видит в тебе будущую опору Асгарда? Или опасается, что ты да твой предок Локи вдвоём однажды скинете его с престола?

— Хорошо, что у меня и в мыслях такого нет, — осторожно произнёс я.

Если Хеймдалль вздумает передать смысл нашего разговора Одноглазому, пусть лучше тот услышит такие слова.

А в целом-то интерес Одина к моей персоне — ещё один повод неспокойно спать по ночам.

Внезапно по городу прокатился колокольный звон, и воины Кхарна, преграждавшие вход, тут же расступились.

— О, начинается! — довольно выдохнул Хеймдалль.

Мы с ним одними из первых вошли на стадион и увидели ровный, покрытый неглубоким снегом овал арены. Вокруг неё ряды лавок поднимались ярусами вверх, а самые выгодные места занимали роскошные ложи с матерчатыми козырьками и мягкими креслами.

К счастью, Хеймдалль то ли заранее забронировал одну из лож, то ли сам Кхарн выделил ему её. Как бы там ни было, наша многочисленная банда обосновалась в такой ложе, где на круглых деревянных столах нас уже ждали золотые кубки с медовухой и подносы с закусками.

Я поднял кубок и отсалютовал Хеймдаллю.

— За встречу!

Тот сделал то же самое и сказал:

— И чтобы у тебя всё получилось, — тут же поспешно добавил: — Если, конечно, это не навредит мне и Асгарду.

— Хороший тост, — улыбнулся я.

Мы чокнулись и выпили мёд. Тот приятно скользнул по пищеводу, после чего я внимательно оглядел заполняющиеся ряды. Публика быстро прибывала.

Тут и там начали подниматься штандарты с изображениями богов, из чьего рода происходили те или иные небожители, прибывшие в город.

Я досадливо поморщился. Надо было и мне захватить какую-нибудь тряпку с изображением «рокерской козы».

А вот один из людей Хеймдалля уже повесил на передний бортик ложи стяг с гербом златозубого бога.

Может, Мыха вывесить в качестве герба?

Я усмехнулся при этой мысли и перевёл взгляд на центр арены. Там бесшумно, словно чума, возник двухметровый мужчина, закованный в доспехи, сочащиеся мраком. За его спиной угрожающе шевелился кроваво-красный плащ, словно сотканный из огня. А его лицо, к моему удивлению, оказалось не грубым или зверским, а по-мужски красивым: решительные чёрные глаза, широкие брови, складки у губ, высокие скулы. На тёмных волосах покоилась корона из мрака.

В руке он держал золотой колокольчик-артефакт. И стоило ему тряхнуть им лишь раз, как звук на стадионе будто выключили. Наступила полнейшая тишина, хотя мгновение назад публика хохотала, разговаривала, скрипела лавками и звенела доспехами.

Ради интереса я приоткрыл рот и попытался послать Хеймдалля на три весёлые буквы, но из моего рта не вырвалось ни звука.

Хм, крутой колокольчик. Особенно если у тебя гарем из вечно пилящих мужа жён.

Артефакт, скорее всего, подавлял все звуки на определённой площади, а не лишал всех голоса. Причём, как я понял спустя миг, сам владелец артефакта говорить вполне мог.

— Добро пожаловать в мой город и на мой турнир! — громко выдал красивым голосом Кхарн, ну а кто ещё? — Вы все мои гости, независимо от того к чьему божественному роду относитесь. Здесь представители вечного Хаоса могут сидеть рядом с любителями Порядка и преспокойно пить вино из моих подвалов. Я гарантирую небожителям безопасность! А кто будет нарушать правила, станет моим врагом до скончания дней! Так что забудьте свои дрязги, спрячьте дурные мысли и наслаждайтесь турниром!

Бог снова звякнул колокольчиком. И наиболее сообразительные, в том числе и я, сразу же поняли, что полог тишины спал.

Мы поприветствовали речь Кхарна одобрительными криками и аплодисментами. А тот принял их с каменным лицом. Хотя и дураку было понятно, что они ему приятны, иначе бы он не снял полог тишины. Бог хотел-таки искупаться в овациях.

— И зачем Кхарн снова включил звук, если с такой постной физиономией встречает аплодисменты? Хоть бы улыбнулся. Видать, плевать ему на то, что народ ладони отбивает, — негромко произнёс за моей спиной Крушитель, едва уместивший свой зад в кресле.

Нет, всё-таки один дурак на стадионе есть.

— Ага, — поддакнул Инварр, сидящий рядом с ним. — Я тоже не понимаю.

Два дурака. И это как минимум.

Кхарн поднял руку, и публика замолчала. Снова воцарилась тишина. Но она продлилась недолго, поскольку бог щелчком пальцев принялся вызывать прямо из воздуха различные артефакты, которые получат победители той или иной дисциплины турнира.