Я взял ящик — тяжелый, звякнул стеклом при движении. Осторожно открыл. Внутри, укутанные в солому, лежали шесть стеклянных банок с металлическими крышками. В банках — тушеное мясо, овощное рагу, щи. Выглядело аппетитно, крышки плотно прилегали.

— Спасибо, — сказал я гонцу. — Отдохни, поешь. Захар, позаботься о нем.

Я отнес ящик на кухню, выставил банки на стол. Рассматривал их при свете лампы. Стекло ровное, прозрачное — Митяй хорошо потрудился. Крышки подогнаны плотно, с кожаной прокладкой внутри. Содержимое выглядело свежим.

Я взял одну — с тушеным мясом, попробовал открыть. Крышка поддалась с трудом, с характерным хлопком — признак вакуума. Хороший знак.

Понюхал — запах нормальный, без признаков порчи. Достал кусок мяса, попробовал. Вкус отличный, мясо мягкое, не пересохшее. Консервация удалась.

Я позвал Машу:

— Машунь, посмотри, что прислали из Уваровки.

Она вошла, заинтересованно разглядывая банки:

— Это что, Егор? Еда в стекле?

— Консервы, — объяснил я. — Новый способ хранения продуктов. Можешь разогреть вот эту банку с рагу? Попробуем на обед.

Маша взяла банку, позвала Агафью Петровну. Через полчаса мы сидели за столом, пробуя разогретое овощное рагу. Оно было вкусным, свежим, словно только что приготовленным.

— Удивительно, — сказала Маша, накладывая себе вторую порцию. — И это может храниться долго?

— Если технология соблюдена правильно — месяцами, — подтвердил я. — Представляешь, какое это благо? Летом заготовил, зимой ешь свежее. Или в дальнюю дорогу взял — не портится, не требует особых условий.

Вечером я написал письмо Фоме, похвалив за успехи и дав новые указания по расширению экспериментов. Запечатал письмо, отдал гонцу, который должен был вернуться в Уваровку утром.

На следующий день я пригласил к себе Ивана Дмитриевича. Он прибыл как обычно — подтянутый, внимательный, с папкой бумаг под мышкой.

— Егор Андреевич, — поздоровался он. — Что-то срочное?

— Не срочное, но важное, — ответил я, указывая на кресло. — Садитесь, Иван Дмитриевич. Хочу показать вам нечто интересное.

Он устроился, положил папку на колени. Я достал оставшиеся банки, выставил на стол перед ним.

— Это что? — он удивился, разглядывая содержимое.

— Консервированные продукты, — объяснил я. — Мясо, овощи, супы. Могут храниться месяцами, не портясь. Не требуют холода, не требуют соли или уксуса. Просто герметично закрыты в стеклянных банках и стерилизованы высокой температурой.

Иван Дмитриевич поднял одну банку, покрутил в руках:

— И вы уверены, что это безопасно? Не отравится человек?

— Абсолютно безопасно, если технология соблюдена, — заверил я. — Я сам пробовал вчера. Вкус отличный, никаких признаков порчи. Хотите, можем разогреть прямо сейчас, попробуете сами.

Он задумался, потом кивнул:

— Давайте попробуем.

Я позвал Матрёну, попросил разогреть банку со щами. Через двадцать минут мы с Иваном Дмитриевичем сидели за столом, пробуя горячие щи из консервной банки.

Он ел медленно, внимательно, оценивающе. Потом отложил ложку:

— Вкусно. Свежо. Не скажешь, что это неделю в банке пролежало.

— А представьте, что это не неделю, а месяц, — сказал я. — Или три месяца. Или полгода. Технология позволяет.

Иван Дмитриевич внимательно посмотрел на меня, сложив руки на груди:

— Егор Андреевич, вы ведь не просто так мне это показываете. Какие планы?

Я усмехнулся. Он быстро соображал, это было одно из его главных качеств.

— Планы масштабные, — признался я. — Наладить массовое производство консервов. Построить специальный завод, обучить работников, организовать поставки сырья. А готовую продукцию предложить военному ведомству для снабжения армии.

Он медленно кивнул, обдумывая:

— Логично. Продовольственное снабжение — всегда головная боль любой армии. Особенно в дальних походах, в чужой стране. Везти живой скот — медленно, дорого, скот худеет в дороге. Грабить местное население — ненадежно, вызывает восстания. А консервы… — он посмотрел на банку, — компактные, долго хранятся, легко транспортировать. Один обоз с консервами может накормить полк на неделю. Разогрел на костре — и ешь. Быстро, удобно, сытно.

— Именно, — подтвердил я.

— Нужно представить это генералу Давыдову, — решительно сказал Иван Дмитриевич. — И военному министру. Если они одобрят, государство профинансирует строительство завода, даст заказы. Вы получите прибыль, армия — надежное снабжение. Все в выигрыше.

— Вот именно, — согласился я. — Но сначала нужно довести технологию до ума. Сейчас идут эксперименты в Уваровке. Когда получим стабильные результаты, составим стандартные процедуры, обучим первых мастеров — тогда и выйдем с предложением к военным.

— Хорошо, — Иван Дмитриевич поднялся. — Держите меня в курсе. Я подготовлю почву, поговорю с нужными людьми. Когда будете готовы к презентации — организую встречу с военным руководством.

Он взял одну из банок:

— Могу взять? Передам кое-кому в Петербург. Пусть тоже оценят.

— Конечно, — кивнул я. — Берите две, на всякий случай.

Письма из Уваровки приходили регулярно. Фома и Степан докладывали об успехах и трудностях. Я давал советы, корректировал процессы. К концу ноября они докладывали, что консервы, сделанные в октябре, все еще в отличном состоянии. Почти два месяца хранения — ни одна банка не испортилась.

Я решил, что пора. Написал письмо Ивану Дмитриевичу: «Готов к презентации. Технология отработана, качество стабильное, долговечность подтверждена. Прошу организовать встречу с военным руководством.»

Ответ пришел через неделю: «Встреча назначена на середину декабря. Генерал Давыдов, представители военного министерства из Петербурга, интендантская служба. Будьте готовы к серьезному разговору. Привезите образцы, отчеты, расчеты себестоимости и производственных мощностей. Иван Дмитриевич.»

Я начал готовиться. Заказал у Фомы новую партию консервов — самых лучших, отборных. Попросил Николая подготовить подробную презентацию с цифрами, графиками, расчетами. Сам написал докладную записку, где объяснял преимущества консервов для армии, технологию производства, планы по масштабированию.

В назначенный день я прибыл в особняк градоначальника, где проходила встреча. В большом зале собрались военные — генерал Давыдов, два полковника из Петербурга, несколько майоров и капитанов. Иван Дмитриевич был там, конечно. И представители интендантской службы — те, кто отвечал за снабжение армии.

Я вошел с Николаем, неся ящик с консервами. Поставил на стол перед собравшимися.

— Господа, — начал я, — благодарю за уделенное время. Сегодня я представлю вам технологию, которая может революционизировать систему продовольственного снабжения русской армии. Консервированные продукты длительного хранения.

Я открыл ящик, достал банки, выставил их в ряд. Объяснял технологию, показывал отчеты из Уваровки, приводил цифры по себестоимости и срокам хранения.

Генерал Давыдов слушал внимательно, иногда задавая вопросы. Полковники из Петербурга переглядывались, явно заинтересованные. Интенданты делали записи.

— А можно попробовать? — спросил один из полковников.

— Конечно, — я кивнул Николаю. Он быстро организовал разогрев нескольких банок на кухне особняка.

Через двадцать минут военные пробовали тушеное мясо, щи, овощное рагу. Ели молча, оценивающе.

— Вкусно, — признал генерал Давыдов. — Действительно, почти как свежее.

— И это хранилось два месяца? — уточнил полковник.

— Именно, — подтвердил я. — В обычном погребе, без особых условий. И может храниться дольше — мы продолжаем испытания.

Интендант, полный мужчина с седыми усами, поднял руку:

— Господин Воронцов, вопрос практический. Сколько вы сможете производить в месяц? Если мы дадим заказ?

Я достал расчеты:

— При строительстве специализированного завода, где будут одновременно делать банки, крышки… как я планирую, — до тысяч банок в месяц. Это обеспечит продовольствием армию на недели похода.