— Кейта, постой!

Инсин нагнал ее и, пытаясь остановить прущую вперед, как целое стадо разъяренных медведей, девушку, схватил ее за запястье.

— Постой. Я отвезу тебя в айыл.

— Не нужно! — она отреагировала резко, почти инстинктивно. Вырвала свою руку из его хватки с такой силой, что сама удивилась. Прикосновение было как удар тока — обжигающее, волнующее, пугающее. Кейта сделала шаг назад, видя удивление на его лице, и повторила уже более спокойно, пытаясь скрыть свою реакцию: — Не нужно, я сама доберусь.

Но Инсин был категорически против. Он заступил ей дорогу, и в глазах юноши была стальная решимость.

— Нет, одна ты не пойдешь. Ты слышала, что говорил мой отец, но ты не знаешь моего брата так, как знаю его я.

— Что ты имеешь в виду? — не поднимая глаз в сторону собеседника, ответила Кейта.

— Бату, — сказал он, и его голос стал жестче. — Ты думаешь, он, как побитая собака, побежал в улус залечивать раны и жаловаться? Возможно. А возможно, он и его псы сейчас сидят в придорожных кустах в паре лиг отсюда. Ждут возвращения той, кто указала им их место, чтобы отомстить за свое унижение. Такие, как Бату, никогда не отказываются от идеи мести, Кейта.

Удаганка молчала. Она знала, что степной воин прав — ее собственная стычка с Бату показала, что он был диким, неуправляемым зверем, движимым лишь яростью и гордыней. Но почему она так грубо реагирует на Инсина? Девушка ведь сама пришла к нему, Кейта понимала, что только он может ей помочь, что пророчество прочно связало их. Но сейчас, когда он был так близко, когда его забота была так очевидна, ей вновь хотелось бежать от Инсина, бежать как можно дальше. Потому что рядом с ним ее собственный разум переставал ей подчиняться.

— Твой отец накажет тебя, — она попыталась найти другую причину, чтобы отстраниться. — За то, что покинул лагерь, что поехал со мной. И повезет, если это будет просто позорный столб.

Инсину, казалось, было совершенно на это плевать.

— Мой отец сейчас занят вещами похуже, чем мое наказание, — горько усмехнулся он. — К тому же, меня сейчас волнует не его гнев.

Юноша посмотрел ей прямо в глаза, и в его взгляде было столько отчаянной, упрямой заботы, что стена, которую Кейта так старательно возводила вокруг своего сердца, треснула.

— Все, о чем я сейчас думаю, — это твоя безопасность. Послушай, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось! Пожалуйста, позволь мне просто убедиться, что ты доберешься до своего айыла целой и невредимой.

Его «пожалуйста», произнесенное почти шепотом, сломило ее окончательно. Девушка опустила глаза и молча кивнула. Действительно, возвращаться домой нужно было как можно быстрее. Рассказать старейшинам о провалившихся переговорах, о том, что хан — лишь марионетка, что Эрлик, действительно, уже здесь, в Среднем мире, и у него есть свой план. Времени, чтобы разбираться в своих запутанных, противоречивых чувствах, совсем не было. К тому же, главный вопрос, самый пугающий, все еще оставался открытым.

«Где же ты сейчас, папа, и все ли с тобой в порядке?»

Арион нес путников сквозь ночной лес быстро и уверенно. Но теперь поездка ощущалась иначе, не было той неловкости, той напряженной тишины. Их молчание было наполнено общим, невысказанным пониманием. Кейта и Инсин были союзниками. Вынужденными, связанными пророчеством и общей угрозой, но — союзниками. К счастью обоих, отряд Бату им на пути не встретился. Видимо, гордость старшего брата все же заставила его, поджав хвост, вернуться в улус, а не устраивать трусливую засаду в кустах. Единственное, что беспокоило Инсина в этой кромешной тишине, нарушаемой лишь стуком копыт, — это периодический сухой, надсадный кашель Кейты. Она старалась сдерживаться, но он все равно его слышал.

— Хочешь пить? — спросил он, чуть повернув голову.

— Немного, — призналась девушка. Ее голос был хриплым. — Мой бурдюк… он уже давно пуст. А после того, как я воспользовалась шаманской силой, во рту будто вся степная пыль разом собралась.

Инсин кивнул. Он знал по рассказам стариков, что магия истощает не только дух, но и тело.

— Недалеко отсюда должен быть родник, — сказал он. — Я помню его с детства, когда отец еще брал меня на охоту в эти края. Наберем там воды.

Он свернул с проторенной лесной тропы, и вскоре путники услышали тихое журчание — в небольшой, залитой лунным светом лощине, из-под корней старого дуба бил ключ. Вода была кристально чистой и холодной. Пока Арион пил прямо из ручья, Кейта открутила крышку своего бурдюка и подставила его под струю. Наполнив его, она припала к горлышку и начала жадно глотать воду.

— А ты не голодна? — решил заодно уточнить у едва не обезумевшей от жажды девушки Инсин. Кейта оторвалась от бурдюка, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Да ладно, уже скоро в айыле будем! — отмахнулась она. — Я как раз недавно набрала полную корзину грибов, ягод…

Она замолчала и поджала губы. Девушка вспомнила, как бросила свою «добычу» в лесной чаще, когда ледяное предчувствие беды заставило ее сорваться с места и бежать в айыл. Инсин нахмурился, и его взгляд стал серьезным.

— Грибы? Ягоды? О, Небо, да ты посмотри на себя.

Юноша подошел к ней и, прежде чем Кейта успела возразить, очень бережно, но настойчиво взял ее под локоть.

— Кожа да кости, — сказал он, но в сказанном не ощущалось упрека, лишь искреннее беспокойство. Инсин легко почувствовал под тонкой кожей острую локтевую косточку шаманки. — Ты почти не ела после болезни. А потом — битва, магия…

Он посмотрел ей прямо в глаза, и этот взгляд был таким пронзительным, что Кейта невольно смутилась.

— Как такая слабая девушка сможет бросить вызов самому Нижнему миру? Тебе нужно хорошо питаться.

Удаганка вспыхнула, ее щеки залил густой румянец. И от смущения, никто никогда не заботился о ней так прямо и так по-мужски, и от того, что Инсин был абсолютно прав. Кейта так увлеклась глобальными проблемами, спасением миров и борьбой с демонами, что совершенно забыла о самой простой, но самой важной вещи. О себе, своем теле, которое было ее единственным оружием в этом мире. Девушка хотела что-то возразить, отшутиться, но не смогла. Степной воин был прав, она слаба. И эта слабость была сейчас их общей проблемой.

— Ну что ж, — прошептала Кейта, отводя глаза в сторону. — Твоя правда.

Инсин, увидев, что она приняла его заботу, мягко отпустил руку девушки. Он достал из своей седельной сумки небольшой сверток. В нем оказался кусок вяленого мяса и твердая, как камень, степная лепешка — борц. Не самая изысканная еда, зато сытная.

— Вот, — протянул юноша ей. — Это не грибы, конечно, но силы придаст.

Кейта ухмыльнулась в ответ на очевидный сарказм и взяла еду. И в этот момент, стоя у родника посреди ночного леса, уплетая эту простую, скудную трапезу, она почувствовала, что стена между ней и степным воином рухнула окончательно. И на ее месте начало расти что-то новое, хрупкое, но настоящее. Доверие. Пока Кейта, немного смущенная, но благодарная, откусывала кусок жесткого вяленого мяса, Инсин стоял и смотрел вглубь леса, прислушиваясь к ночным звукам. Вдруг его осенила еще одна мысль.

— Знаешь, — сказал он, поворачиваясь к девушке. — Если мы пройдем еще немного на запад, там должен быть ручей пошире этого. Я помню, в нем всегда было много хариуса. Свежая, запеченная на огне рыба — это будет намного лучше, чем сушеное мясо.

Кейта перестала жевать и с удивлением посмотрела на юношу. Она мысленно поражалась: да как? Как этот степняк, дитя бескрайних равнин, так хорошо знает ее лес? Инсин ориентировался в нем ничуть не хуже, если не лучше, чем многие их охотники.

— Ты… уверен? — спросила шаманка.

— Абсолютно, — кивнул он с такой спокойной уверенностью, что спорить было бесполезно. — Путь займет ненамного больше времени, зато ты поешь нормально.

Решение было принято. Убрав остатки скромного ужина, юноша и девушка снова сели на Ариона и двинулись в указанном Инсином направлении. Ехать пришлось, действительно, недолго — вскоре сквозь деревья послышалось отчетливое журчание воды. Они вышли к небольшому, но быстрому ручью, который петлял между поросшими мхом валунами. Вода в нем, освещенная луной, казалась жидким серебром.