— Мы. — твердо сказала Кейта, в ее взгляде читалось искреннее непонимание от услышанного вопроса. — Кому же еще выступать на защиту⁈ К тому же, иччи леса не оставят нас. А пока отец в пути, нужно быть его глазами. Никто не посмеет осквернить нашу землю.

В словах девушки была уверенность, которой она сама до конца не чувствовала. Если уж говорить начистоту, она ее вовсе не чувствовала, но ощущала огромную ответственность перед отцом и его просьбой. Предчувствие из сна не отпускало, вилось под ложечкой холодной ядовитой змеей. Слова пророчества звучали набатом в голове, но Кейта старательно отмахивалась от них, как от назойливых мух.

Степняки были для клана шаманов абстрактной угрозой, далекими «степными волками», что иногда забредали на окраины, но никогда не осмеливались так глубоко проникать в тайгу. Их мир был миром безграничных просторов и безжалостного солнца. Миром, который Алтан описывал как «лишенный корней». Их сила была в числе, в скорости, в железе и луках. Шаманы же были хранителями баланса. Они не воевали, если не было крайней нужды, но умели защищаться. Их сила была в знании природы, мудрости духов, умении видеть скрытое. Но численность их была мала, а магия требовала подготовки и сосредоточения.

Кейта знала, что люди из степей приближаются. Запах полыни из ее сна, казалось, уже едва различимо витал в лесном воздухе, смешиваясь со смолистым ароматом кедра. Конфликт, который долго тлел на границах их миров, теперь разгорался. И пророчество шептало, что она, Кейта, находится в самом его эпицентре.

Ответ Ирены, полный страха, неприятно кольнул девушку. Она видела этот страх в глазах и других членов клана. Он был липким, как болотная трясина, и мог утянуть на дно весь их улус быстрее любой орды. Нужно было его развеять.

— Ирена, — Кейта взяла подругу за плечи и заставила посмотреть ей в глаза. — Когда ты в последний раз проверяла запасы сушеного корня чайного копеечника в лечебнице? А вяленой брусники?

— Что? — растерянно моргнула та. — Неделю назад, наверное… При чем тут это?

— При том, эдьиий, что если кто-то из охотников в дозоре подвернет ногу, ему понадобится твой отвар. А если у детей от страха заболят животы, им поможет твоя брусника. — Голос Кейты стал мягче. — Твоя сила — в целительстве. Так иди и делай то, что умеешь лучше всех. Защищай нас своим способом, поняла?

Ирена неуверенно кивнула, но паника в ее глазах сменилась проблеском осмысленности. Она глубоко вздохнула и решительно направилась к балагану, где хранились все лекарские запасы. Кейта проводила ее взглядом с толикой облегчения. Один испуганный шаман — это проблема. Десяток испуганных — катастрофа! Чтобы самой не поддаться дурным мыслям, девушка решила заняться делом. Первым делом — проверить оружейную, где хранились немногочисленные батасы, копья и луки охотников. Но по пути ее остановил аппетитный запах свежеиспеченных лепешек, доносившийся из общей трапезной. У входа, прислонившись к косяку, стоял высокий, крепкий парень с круглым, вечно добродушным лицом. Он с наслаждением жевал лепешку, прикрыв глаза.

— Где же еще сыскать Саяна, как не возле еды? — пробормотала Кейта себе под нос и подошла ближе. — Доброго утра, ненасытный ты наш. Перебираешь запасы прямиком себе в рот?

Саян, один из немногих «учеников бубна» ее возраста, открыл глаза и расплылся в широкой улыбке, ничуть не смутившись.

— Утренняя лепешка — залог хорошего камлания, Кейта! — важно заявил он с набитым ртом. — Пустой желудок отвлекает от общения с духами. Они начинают казаться злыми и голодными, как стая волков. Проверено.

— Тогда твой сур, должно быть, самый мощный во всем улусе, судя по тому, как часто ты его подпитываешь. — фыркнула девушка, но не смогла сдержать улыбки. Саян был ее другом с тех пор, как они детьми вместе учились распознавать съедобные ягоды от ядовитых. Он всегда умел разрядить обстановку. — Ты слышал новости?

— А кто ж не слышал? — он разом посерьезнел и отломил подруге половину своей лепешки. — Ойгон бегает так, будто ему под дээл подбросили раскаленных углей. Говорит, степняки близко. Думаешь, правда?

— Охотники видели следы. Отец уходит в камлание. Так что да, это больше чем правда, — ответила Кейта, принимая угощение. Теплая лепешка приятно согрела ладони.

— Вот же абаасы их побери! — прошипел сквозь зубы Саян, глядя куда-то в сторону южных сопок. — Чего им в степи своей не сидится? Там же пустота — ни деревца, ни зверя нормального. Только ветер и сухой аргал. Что они тут забыли?

— То же, что и всегда. — в разговор вмешалась подошедшая Ирена. Она несла небольшую плетеную корзину, уже наполненную пучками трав. — Дерево, воду, пушнину. Они берут то, чего у них нет.

— И портят то, что есть у нас! — мрачно закончил Саян. — Я слышал, они пьют конскую кровь прямо из надреза на шее и никогда не моются. Говорят, вода для них — священна, ее нельзя осквернять грязным телом. Представляешь, какой от них запах?

— Саян! — шикнула на него Ирена.

— А что? Может, их можно отогнать запахом протухшей рыбы? У нас ее полно после последнего улова! — предложил он с абсолютно серьезным видом.

Кейта рассмеялась, едва не поперхнувшись лепешкой. Этот короткий момент беззаботного смеха был похож на глоток свежего воздуха посреди удушья.

— Гениальный план, батыр. — отсмеявшись, сказала она. — Но боюсь, нам понадобится что-то понадежнее. Ирена, спасибо, что так быстро. Теперь проверь запасы багульника и можжевельника. Саян, твоя сила сейчас нужнее в другом месте. Помоги-ка нашим мужчинам укрепить частокол. И собери всех «учеников бубна» через час у большого сэргэ. Мы должны подготовить обереги для дозорных.

Лицо Саяна вытянулось.

— Укреплять частокол? Кейта, это же скука смертная! Может, я лучше духам помолюсь? Как раз съем еще одну лепешку для укрепления сур…

— Твой сур и так крепче этого частокола, — с наигранной строгостью отрезала Кейта, легонько ткнув его кулаком в плечо. — А теперь иди. И не ворчи, нам всем сейчас нужно делать то, что должно.

Саян вздохнул, но спорить не стал. Он был ленив, но никогда не был трусом. Кивнув, юноша отправился к мужчинам, уже таскавшим тяжелые бревна. Ирена тоже поспешила выполнять поручение. Кейта осталась одна посреди просыпающегося айыла. Шум и суета вокруг немного успокаивали. Обычная жизнь, которую она знала и любила, продолжалась. Дети выбегали из балаганов, женщины развешивали у очагов котлы, охотники проверяли свои торбаза и луки. И эта картина придавала ей сил. Девушка смотрела на все это, и пророчество из сна снова всплыло в памяти: «Один из них должен предать свой род, чтобы спасти свой народ». Что это значило? Предать свой уус? Для любого в клане это было хуже смерти. Из балагана ее отца снова потянуло терпким дымом можжевельника. Алтан начал свое путешествие, теперь все зависело от нее. И Кейта, прогоняя сомнения, решительно направилась к священному сэргэ, чтобы подготовиться к встрече со своей судьбой.

Час спустя, когда холодное солнце поднялось над верхушками вековых кедров, ученики собрались у подножия большого сэргэ. Священная коновязь, вкопанная в землю самим основателем их улуса, была покрыта поколениями родовых тамга и рун. От нее исходила тихая, древняя сила, ощутимая для каждого, в ком текла хоть капля шаманской крови. Кейта стояла, приложив ладонь к шершавому, теплому дереву, и чувствовала, как его спокойствие перетекает в нее, усмиряя тревожный стук сердца.

— Ну, я всех собрал. Даже тех, кто прятался в бане, надеясь, что ты про них забудешь, маленький диктатор. — пропыхтел Саян, подходя последним. В руках он держал охапку заготовок: кедровые плашки, речные камни-голыши и несколько медвежьих когтей из запасов Алтана. Рядом уже сидели на расстеленной шкуре остальные «ученики бубна»: тихая и сосредоточенная Алани, чьи тонкие пальцы могли сплести самый сложный узел из конского волоса, и юный Тэмир, чей взгляд горел неуемным любопытством. Он смотрел на Кейту, как на живое воплощение олонхо.