— Мы сможем! — крикнул Инсин, чувствуя, как нить подрагивает, словно кто-то тянет ее с другой стороны. — Ваша целительница… она ждет нас!

Но все пошло не так, как он рассчитывал. Впереди, прямо на их пути, из земли выросла огромная, черная тень. Она была не похожа на остальных, была плотнее, больше, и от нее исходила волна такого концентрированного зла, что воздух вокруг, казалось, замерз. Два огромных, красных, как кровь, глаза уставились прямо на них. Инсин инстинктивно заслонил собой Кейту.

— Прочь с дороги! — крикнул он, хотя и понимал всю тщетность своих слов. Но юноша был безоружен, и ничем не мог противостоять бестелесному злу.

Тень не двинулась. Она лишь протянула к ним свою когтистую лапу, но целилась далеко не в них. Абаасы целился в нить. Прежде чем Инсин успел что-либо предпринять, острый, как обсидиан, коготь полоснул по натянутой шелковой струне.

Дзинь!

Звук был тихим, почти неслышным, но для Инсина он прозвучал громче раската грома. Нить оборвалась! Катушка в его руке стала просто бесполезным куском дерева. Связь со Средним миром была прервана, а путеводная звезда погасла… Кейта и Инсин остались одни. Заблудившиеся, в самом сердце вражеской территории, окруженные стаей голодных демонов, и без малейшего понятия, в какой стороне находится выход из этого обреченного места. Чудо, на которое велела надеяться Илин, казалось сейчас насмешкой. В то же время и сама целительница, находящаяся далеко от этих мест, в Среднем мире, смотрела на оборвавшуюся нить, и лицо ее тронула тень страха. «Плохо. Очень плохо…».

Надежда, вспыхнувшая было так ярко, погасла, оставив после себя лишь холодный пепел отчаяния. Оборванная нить безвольно повисла на запястье Инсина, как символ их оборвавшейся судьбы. Абаасы, разрушив их единственный путь к спасению, издал торжествующий, клокочущий рык, и вся стая двинулась на них. Снова послышался свист когтей. Огромная тень замахнулась, целясь в Кейту. Она в ужасе прижалась к Инсину, закрывая глаза, но удара не последовало. Вместо этого она услышала сдавленный стон.

Инсин выставил вперед руку, приняв удар на себя. Он стиснул зубы от резкой, обжигающей боли. На его предплечье, от локтя до запястья, пролегла глубокая, дымящаяся царапина. Рана от когтя абаасы не кровоточила, она горела черным, ледяным огнем, высасывая жизненные силы. Увидев его рану, увидев боль на его лице, которое он пытался скрыть за маской ярости, в Кейте что-то оборвалось. Страх, неуверенность, жалость к себе — все это смыла волна совершенно иной, первобытной, всепоглощающей ярости. Он снова жертвует собой. Сначала эта очевидная уступка во время битвы, теперь — защищает ее всеми силами от когтей демона. Этот глупый, упрямый Сын Степи, ее враг, ее спаситель, раз за разом подставляется под удар ради нее!

— Не трогай его! — прорычала Кейта, и ее голос, усиленный эхом Междумирья, прозвучал как раскат грома. Девушка выступила вперед, заслоняя собой раненого Инсина. — Убирайтесь! Прочь, твари Нижнего мира! Чтоб вас Эрлик всех побрал!

Демоны на мгновение опешили от такой дерзости. А затем главный из них снова ударил. И снова Инсин, превозмогая боль, шагнул вперед и принял удар на себя. Он пошатнулся, но устоял, не давая сущностям Нижнего мира добраться до нее.

И тут Кейту прорвало. Вид его боли, его самопожертвования стал последней искрой, воспламенившей пороховую бочку ее скрытой божественной сути. Девушка закричала, но это был уже не крик ярости. Это был нечеловеческий, вибрирующий вопль, полный такой власти и мощи, что сама ткань сумрачного мира, казалось, задрожала. Проклятия, древние и страшные, которые она никогда не учила, лились из ее уст. Она говорила на языке, которого не знала, на языке самой земли, самих звезд.

Абаасы в недоумении отступили. Но не из-за ее проклятий, а из-за того, что произошло дальше. От тела Кейты начало исходить сияние. Сначала слабое, едва заметное, оно становилось все ярче и ярче, превращаясь в поток чистого, теплого, золотого света. Этот свет не обжигал, он нес в себе жизнь, покой и несокрушимую мощь. Он окутал сначала ее, потом раненого Инсина, смывая боль и отравляющий холод с его ран. Все пространство вокруг них начало заполняться этим светом. Багровый мрак Междумирья отступал под его натиском, демоны, словно крысы, с визгом прятались в тени. Свет становился ослепительным. Затем он начал сжиматься, стягиваясь в одну точку между Кейтой и Инсином, превращаясь в небольшой, пульсирующий шар, похожий на пойманное в ладони солнце. А потом этот шар беззвучно лопнул, как мыльный пузырь, и девушка с юношей исчезли.

На мрачной поляне, где мгновение назад кипела битва, снова воцарилась тишина. Абаасы выползли из своих укрытий, обнюхивая место, где только что стояли их жертвы. Ничего. Лишь едва уловимый запах озона и… жизни. Одна из теней, державшаяся все это время поодаль, отделилась от ствола дерева и медленно подошла к центру поляны. Она была не такой, как остальные — ее очертания были более четкими, почти человеческими. Она наклонилась, словно изучая невидимые следы, а затем медленно расплылась в довольной, хищной улыбке. Раздался медовый, тягучий, как патока, голос, который, казалось, заставил сам воздух вокруг похолодеть.

— Интересно. Как же интересно! — пропел Эрлик, владыка Нижнего мира, собственной персоной. — Значит, маленькая богиня все-таки проснулась. И этот мальчишка оказался ключом. Какая восхитительная ирония. Это меняет все! Ха-ха-ха, игра становится гораздо, гораздо веселее! Неужели… Пора и мне самому стать актером сия спектакля?

Возвращение было не таким, как уход. Не было ни головокружения, ни падения. Просто свет. Ослепительный, теплый, золотой свет, который, казалось, проникал в каждую клеточку тела, изгоняя холод и тьму. А потом свет рассеялся, и мир снова стал ощутимым. Инсин открыл глаза. Первое, что он почувствовал — тепло. Ласковое, как объятия матери. И запах. Невероятный аромат тысяч цветов, влажной земли после дождя и свежести, какой он никогда прежде не вдыхал.

Юноша сел, осматриваясь. И тут же с удивлением обнаружил, что его раны — и та, что оставила Кейта у скал, и те, что нанесли абаасы — исчезли. На их месте была лишь гладкая, здоровая кожа. Боль ушла, сменившись ощущением невероятной легкости и силы. Даже его одежда была непревзойденно чистой.

Но еще более удивительным было то, где они оказались.

— Мы… умерли? И попали в Верхний мир? — прошептала Кейта, которая сидела рядом и смотрела на все вокруг огромными, полными изумления глазами.

Эта мысль пронеслась и в голове Инсина. Потому что место, в котором они очутились, нельзя было описать словами. Это была бескрайняя поляна, залитая мягким, золотистым светом, источник которого был невидим. Трава под ногами была изумрудно-зеленой и такой мягкой, что казалась шелком. Посреди поляны протекал ручей, но вода в нем была не просто прозрачной — она светилась изнутри серебристым светом, а журчание ручья складывалось в тихую, прекрасную мелодию. Деревья, стоявшие поодаль, были не похожи ни на что, виденное ими ранее. У одних листья были из чистого золота, у других — из синего бархата, а на ветвях третьих росли не плоды, а маленькие, звенящие на ветру хрустальные колокольчики.

И повсюду были они. Духи-хозяева, иччи. Но не те, угрюмые и осторожные, что жили в обычной тайге. Эти были другими. Маленькие, похожие на пушистые комочки света, они катались по траве, оставляя за собой светящиеся следы. Другие, грациозные, как лани, но с ветвистыми рогами, из которых росли живые цветы, мирно пили воду из ручья. В воздухе порхали крошечные, похожие на фей существа с крыльями стрекоз. Все они — от мала до велика — были прелестными, светлыми созданиями, само воплощение жизни и радости!

Кейта была в абсолютном восторге. Забыв и про пророчество, и про войну, и про раненого ранее юношу рядом, она вскочила на ноги и с радостным смехом бросилась к духам. Девушка вела себя, как ребенок, попавший в сказку.