Встав на колени между моими бедрами, Тео медленно проводит по ним ладонями.

— Нормально? — спрашивает он. — Если мы сделаем это так?

— Потому что ты размером со снежного человека, а я — с Фею Драже?

Боже мой, да что со мной такое? Я зажмуриваюсь, но успеваю заметить изумленное выражение его лица. Тео хохочет так, что сотрясается кровать, а потом наклоняется и упирается лбом мне в живот — видимо, не может держаться прямо от смеха.

— Не так уж и смешно, — бормочу я, но прикусываю губу, чтобы не расплыться в улыбке.

Когда он снова поднимает голову, ему приходится вытереть слезы.

— Ты просто чудо, Иви Круз. Где ты была всю мою жизнь?

Тео говорит это с такой душераздирающей нежностью, что я теряюсь с ответом. Уж точно не стану вдаваться в подробности о том, что происходило больше трех месяцев назад, поэтому ограничиваюсь остротой:

— Этажом ниже?

— Я безумно рад, что ты переехала. — В отличие от меня, он говорит серьезно. А потом наклоняется, заслоняя свет широкими плечами, и вжимается в меня членом. — Рад до чертиков.

Я стискиваю его предплечье и со стоном выгибаю спину, когда он входит. У него большой член под стать ему самому, но я так сильно возбуждена, что не смогла бы ждать ни секунды, даже за миллион долларов.

Ладно, может, только секунду. Но не больше.

Потому что мне нужен он. Нужно это. Я месяцами представляла этот момент, а теперь предстоит испытать его на самом деле.

Тео несравнимо лучше моих фантазий.

Он двигает бедрами медленно и уверенно. Я постанываю, когда он выходит, и сжимаю его руки при каждом толчке. Ощущения очень сильные, невероятные, и, черт побери, как возможно, что он еще не вошел до конца?

Я резко вдыхаю, когда он снова подается вперед.

— Ты такой большой.

Тео морщится.

— Знаю. Прости.

— Я не жалуюсь!

Он смотрит на меня сверху вниз. Волосы падают ему на лицо, а его улыбка подобна яркой вспышке во мраке, и я невольно улыбаюсь в ответ. Я бы могла так легко влюбиться в этого мужчину. Мне плевать, что он мой сосед сверху и что мы знакомы всего пару месяцев. Он думает, что я просто чудо, а я считаю его неотразимым. Что еще нужно?

Когда мы наконец прижимаемся друг к другу бедрами, он издает прерывистый стон.

— Ты безумно хороша. Боже, Иви. Черт, я… Все нормально?

А почему ты спрашиваешь? Потому что засунул в мой рождественский носок свою огромную карамельную палочку? Но я держу эту мысль при себе. Видите? Прогресс! Вместо этого я хватаю его за ягодицы обеими руками и сжимаю.

— Нормально! Просто продолжай… Да, боже, вот так. Вот так.

Тео начинает двигать бедрами, сперва осторожно, но затем набирает темп, и вот я уже скольжу по матрасу от силы его толчков. Я отчаянно стараюсь сдерживаться, но удовольствие, какого я еще никогда не испытывала — по крайней мере, с другим человеком, — накрывает меня искрящимися волнами.

Вопреки поп-культурным стереотипам, он слишком высокий или я слишком низкорослая для миссионерской позы. Мне безумно хочется почувствовать, как он прижимается грудью к моей груди, но вид его напряженных рук и шеи сам по себе возбуждает.

Затем Тео садится, закидывает мои бедра поверх своих и, придерживая меня за талию одной рукой, притягивает к себе снова, снова и снова. Вторую ладонь он кладет мне на низ живота и, прижав большой палец к клитору, умело ласкает.

Все вместе дарит невероятные ощущения. Я сжимаю одеяло над головой, мечась, а с губ срываются резкие, сиплые крики.

— Вот так, красавица, — хрипло выдыхает он. — Бери все что хочешь. Ты хоть представляешь, какая ты удивительная? Какая безупречная, черт возьми?

Я что-то бормочу и качаю головой, потому что слова даются с трудом и я не могу… не могу…

— Я сейчас кончу, — резко выдыхаю я и, честно говоря, удивлена, что он меня понял. Но его лицо озаряется, словно чертова рождественская елка, и он поощряет:

— Давай, принцесса. У тебя получится. Кончи… Да-а-а. Умница.

Тео закрывает глаза, когда я сильнее сжимаюсь в оргазме. Волна удовольствия накрывает меня, стирая все мысли и терзая тело, словно буря. Все это время Тео продолжает двигаться, а через считаные мгновения крепко хватает меня за бедра, и ритм становится рваным и жестким.

В голове царит сумбур, но я стараюсь запомнить момент, когда Тео кончает. Как он выглядит: оскалившись и наклонив голову, волосы застилают глаза. Каково его чувствовать: он во мне до самого основания и впивается сильными пальцами в кожу. Каково его слышать: прерывистый стон, за которым следуют резкие вдохи и выдохи.

Мы долго лежим неподвижно, а потом он смахивает волосы с лица. Шапка Санта-Клауса упала, но я даже не знаю, в какой момент.

— Ты само совершенство, — шепчет Тео.

Но я слышу только голос сестры, которая твердит: «Не плюй в колодец».

Пока Тео в ванной, я надеваю белье и беру с пола его рубашку. Она все еще теплая и сохранила его запах. Сейчас от меня тоже пахнет Тео. Я окутываю себя этой мыслью, как мягкой фланелью.

Слова «ты само совершенство» не похожи на предвестие гневного «выметайся из моей квартиры», поэтому я выхожу из спальни, чтобы осмотреться.

В коридоре, как и над плитой, горят лампы. В гостиной темно, шторы задернуты и почти не пропускают желтый рассеянный свет с улицы.

Насколько я могу судить, интерьер выдержан в той же гамме, что и спальня, но здесь серый цвет разбавляют коричневый и белый. Стол из темного дерева, судя по виду, сделан на заказ. Не в пример моему рабочему месту, загроможденному грязными кружками и дурацкими фигурками, на столе у Тео аккуратно расставлено оборудование, в том числе два монитора, сплит-клавиатура, вертикальная компьютерная мышь, несколько колонок, микрофон и антикварный на вид будильник с колокольчиками наверху. Кресло эргономичное, дорогое. Я давно присматриваюсь к такому, но оно мне не по карману.

У мониторов я замечаю фотографию в рамке, но не беру ее в руки. Это кажется слишком бесцеремонным даже по моим меркам.

А еще у Тео полно комнатных растений. Не меньше двадцати. Они повсюду: свисают с потолка, стоят на подоконнике и даже на рабочем столе в белых горшочках. И они благополучно зеленеют. Если нужны еще доказательства его заботливости, то они прямо передо мной.

В кухне ни пятнышка, что заводит, но вместе с тем вызывает легкое отвращение. Вся утварь из нержавеющей стали, а черные шкафчики украшены фурнитурой из шлифованного металла. Они выглядят на порядок современнее старых дубовых в моей квартире. Фартук над мойкой выложен из темно-серой плитки под кирпич с белой затиркой, а у меня все наоборот.

А еще из стены выступает дополнительная столешница.

Держите меня.

Я представляю, как провожу здесь время с Тео. В его квартире гораздо уютнее, чем в моей. А что, если я приму предложение: стану готовить здесь и болтать с ним в перерывах между рабочими задачами? А если мы оба закажем бизнес-ланч в Yummy Thai и сядем прямо за этот обеденный столик, чтобы…

— Твою ж мать!

У меня чуть душа не уходит в пятки от внезапного движения на диване. В свете кухонной лампы на меня смотрит пара зеленых глаз, и я прижимаю руку к груди.

Это кошка Тео. Динь.

Как только сердце успокаивается, я подхожу к дивану медленными, осторожными шагами, чтобы не напугать ее. Она серая и прекрасно сливается с окружающей обстановкой. Интересно, что появилось раньше: кошка или цветовая гамма интерьера?

— Здравствуй, Динь. — Я протягиваю руку ладонью вверх. — Я Иви.

Кошка тщательно обнюхивает мои пальцы, наверное, уловив на них запах своего хозяина… соседа? Слуги? Раба? Затем соблаговоляет потереться мордочкой о мои ногти, и я воспринимаю это как приглашение почесать ее за ушками.