Дрожащий выдох сорвался с губ Гриффина, веки затрепетали — его выдержка дала трещину. Он отшвырнул презерватив и бросился к Эверли, схватил за бедра, вдавливая пальцы в ее ягодицы.

— Хочешь, чтобы я как следует тебя оттрахал? Чтобы я кончил в тебя?

Эверли задрожала и тихонько всхлипнула.

— Гриффин.

Он усмехнулся, и этот звук пронизал все ее тело. Она почувствовала, как между бедрами разлился жар.

— Давай, Эверли. — Гриффин наклонился, и прошелся шершавой из-за щетины щекой по ее щеке, скользя губами по уху. — Ты этого хочешь? Хочу услышать, как ты это произносишь. Хочу услышать твои желания.

Все внутри сжалось от нетерпения, и Эверли вцепилась ногтями в его плечи. Возбуждение было так сильно, что кружилась голова, лицо горело еще сильнее, чем раньше.

Эверли еще никогда не занималась сексом без презерватива, но…

— Я хочу этого, — выдохнула она. — Хочу чувствовать тебя.

Он тихо застонал и повернул голову, коснулся губами ее щеки.

— Пожалуйста, встань на колени, детка.

Кровать Гриффина была мягкой, с темно-зеленым плюшевым покрывалом. Эверли устроилась поудобнее. Гриффин не запрещал ей смотреть, так что она, оглянувшись через плечо, наблюдала, как он опустился на постель рядом с ней и придвинулся ближе. Он накрыл ее всем своим телом, притягивая к себе — так, чтобы они могли целоваться дальше.

Он снова коснулся губами ее губ, прикусил нижнюю — и в этот же момент наполнил ее одним толчком. Эверли тихо застонала и уронила голову, разрывая поцелуй.

Он был слишком большим — или, возможно, дело было в позе, она понятия не имела. Но он словно заполнял каждый дюйм ее тела, задевая места, о существовании которых она даже не подозревала.

И когда Гриффин слегка подвинулся и оперся руками по обе стороны от нее, то каким-то образом сумел войти еще глубже. Его губы прижались к ее затылку.

— В тебе чертовски хорошо. Ты такая…

Он двинул бедрами назад, отстраняясь, пока в ней не осталась только набухшая головка члена. И тотчас толкнулся вновь.

— Черт, Эверли. Почему ты такая офигенная?

Она закрыла глаза и застонала. Его дыхание обжигало. Горячее были только его губы, прикасающиеся к шее, там, где вскоре появится характерная отметина, к которой Эверли не терпелось прижать пальцы.

— Пожалуйста, — задыхаясь, взмолилась она. Все было — черт, все было хорошо, но слишком медленно. Движения его члена заставляли ее дрожать от желания.

— Пожалуйста — что? — Его язык оставил влажную дорожку у нее на шее, зубы сомкнулись на мочке уха. — Скажи. Скажи, чего ты хочешь, и я это сделаю. Обещаю.

— Сильнее.

Она заскулила, когда он незамедлительно выполнил просьбу. Бедра со шлепками впечатывались в бедра.

— Так? — Его прерывистое дыхание у ее уха было влажным и горячим, и благодаря этому ощущению в сочетании с движениями члена, снова и снова задевающего что-то глубоко внутри, она чувствовала себя по-настоящему оттраханной — как никогда раньше.

— Да, — прохныкала она. — Не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.

— И не собирался. — Это прозвучало как обещание.

Эверли зажмурилась, короткие отрывистые звуки срывались с ее губ. Хорошо, что до ближайших соседей были сотни ярдов, потому что, даже если бы она приложила усилие, она не смогла бы сдержать стоны.

— Я мечтал об этом, — прошептал он ей в шею. — Мечтал о том, как склонюсь между твоих бедер и буду вылизывать тебя до тех пор, пока ты не начнешь выкрикивать мое имя. Мечтал войти в тебя глубоко, как сейчас, и оттрахать так, чтобы ноги перестали тебя слушаться и ты… И ты осталась бы в моей постели. И не захотела ее покидать. — Он тихо фыркнул. — Черт, Эверли. Я мечтал о том, как трахну и кончу в тебя, представлял, как сперма будет стекать по твоим бедрам. Ты так чертовски меня заводишь. Боже, я сейчас…

Одной рукой он обхватил ее за талию и приподнял — теперь она сидела на его коленях, нанизанная на его член. Гриффин слегка сместился, бережно обхватил ее горло ладонью, потянулся к губам. Только когда она полностью потерялась в поцелуе, он начал раскачивать ее на себе, медленно, но все так же сильно, — и от этого ощущения стали еще ярче.

Ее ноги задрожали — не из-за напряженной позы, из-за того, как он наполнял ее своим членом, а ее мысли — своими обещаниями. Невероятно грязными обещаниями, которые, она надеялась, он сдержит.

— Ты кончаешь? — Его большой палец надавил на ее нижнюю губу. — Давай. Можешь кончить.

Черт. Ее живот напрягся, она ощутила себя натянутой струной, готовой лопнуть. Казалось, вот-вот разлетится на части.

— Гриффин.

Он не сдержал гортанного стона и впился в ее губы грубым поцелуем, заглушившим ее крик. Эверли изогнулась. Пальцы ног поджались почти до боли, простыни смялись, мышцы ритмично напрягались и расслаблялись.

Зарычав, Гриффин сжал ее бедра, снял со своего члена и насадил снова, быстро и жестко, — и наконец тихо застонал ей в плечо.

Тишину комнаты нарушало лишь их сбитое дыхание. Поморщившись от напряжения в бедрах, Эверли пошевелилась, и член Гриффина, уже обмякший, выскользнул из нее. Вслед за ним потекла струйка семени. Эверли вздрогнула и закусила губу. С прерывистым вздохом она повалилась на матрас.

— О боже.

Гриффин усмехнулся и потер подбородок.

— Это было… вау.

Эверли закрыла лицо руками.

— Да.

Матрас прогнулся, когда Гриффин устроился рядом с ней. Через мгновение его рука скользнула между ее ног, пальцы прикоснулись нежно и горячо. Гриффин надавил сильнее, погружая в нее пальцы в собственной сперме, — и Эверли, хотя и была вымотана, развела колени немного шире.

— Ну что? — Щеки Гриффина раскраснелись, голубые глаза сверкали, но в изгибе губ читалось волнение, когда он, выводя влажными пальцами неясные узоры на внутренней стороне ее бедра, спросил: — Ты действительно должна будешь уехать в конце месяца?

Эверли мягко улыбнулась. В ее животе порхали бабочки, в груди грохотало сердце.

— Знаешь, я тут подумала, что вполне могу задержаться…

Я признательна Лорен Плуд за то, что она пригласила меня поучаствовать в проекте мечты, и за то, что дала мне возможность написать романтическую историю про пожарного. Этот сюжет давным-давно крутился в моей голове. Огромное спасибо Линдси Фэбер, Карен Браун, Хэзер Родино, Хэнгу Ли и всем на «Амазоне», кто помогал этому сборнику увидеть свет. Сара Янгер, ты лучший агент, я могла только мечтать о таком! Я невероятно счастлива, что ты со мной.

Бесконечная благодарность моей маме за то, что всегда, всегда верила в меня, и еще Миллс и Буну, которые принесли мне больше радости, чем я могла вообразить.

На ручке моей входной двери, на петельке из ярко-красного шнурка, висит ослепительно белая снежинка.

Я устало останавливаюсь у своей квартиры на третьем этаже, расположенной в доме без лифта в Верхнем Ист-Сайде. Обливаюсь потом в пуховике и с шопером наперевес. В нем лежат вкусняшки, которые я накупила во время марш-броска в магазин, вызванного близящимся дедлайном. Взглянув на двери других трех квартир на этаже, я вижу, что больше ни на одной ручке ничего не висит.

Рассмотрев снежинку повнимательнее, я замечаю, что она напоминает школьную поделку — сперва бумага была сложена треугольником, а потом с боков вырезаны разные фигуры. Снежинка картонная, аккуратная, края ровные.