— Нет. Нет, ты не хочешь. Марк, я… я в раздрае. Я слишком занята для отношений.

— Ты и правда слишком занята, Джейми? Или ты просто в гребаном ужасе?

— Ты не понимаешь. Я честно… Сейчас я даже не уверена, что могу быть в отношениях. Со мной, наверное, что-то не так, и…

Но Марк уже качал головой, и в этот момент до меня дошло: он не понимал. Он не понимал, насколько это невозможно. Он не понимал, что ему был нужен кто-то лучше, чем я.

Он собирался настаивать снова и снова, пока моя защита не рухнет и я эгоистично не приму все, что он предлагает. Я собиралась в него вцепиться, чтобы через два года, пять, десять лет он устал от меня и ушел.

Как и многие другие.

Так что я сделала глубокий вдох, на минутку закрыла глаза и холодно сказала то, что должна была сказать:

— Ты же сам как-то мне говорил: ты просто застрял на какой-то странной стадии развития.

— Ой, да брось. Мне было шестнадцать, и я злился на мою сестру за то, что она выдала мои тайны. На самом деле я никогда не думал…

— Но я думаю. Марк, ты незрелый, инфантильный, и я просто… Ты меня не привлекаешь. — Я спрятала дрожащие руки за спину. — Прости, но для меня ты всегда будешь бесячим мальчишкой, которого мне приходилось терпеть из-за лучшей подруги. — Мое сердце болело так сильно, словно по нему пришелся удар, но я заставила себя продолжать: — В романтическом плане я ничего от тебя не хочу. Ни сейчас, ни потом.

— Я просто в гребаной ярости, — говорит мне Марк.

В свете огня его взгляд — серебро, режущее, как клинок. Он напоминает мне о том, как окаменело его лицо четыре месяца назад, когда я сказала ему эту ужасную неправду, когда я оставила его на побережье

Но потом его лицо меняется. Его выражение становится тоскливым.

— Вот только я в ярости не по тем причинам, что ты думаешь.

— Да? — спрашиваю я. Бросаю короткий взгляд на бушующую вьюгу, но из-за текилы мне сложно сосредоточиться на чем-то, кроме Марка. — Я поступила с тобой как сука. То, что я сказала, было неоправданно жестоко. Причина наверняка в этом.

— Джейми… — Он вздыхает. Его гнев очень похож на печаль. — Тебя не настолько трудно читать, как ты думаешь. — Я понятия не имею, о чем он. Прежде чем я расшифровываю, он спрашивает: — Почему ты так уверена, что у нас ничего не выйдет?

— Это твой следующий вопрос?

— Конечно.

Я моргаю на пустую стопку.

— Тогда мне нужна добавка.

— Очень жаль. На сегодня тебе хватит. — Одним уверенным движением он отодвигает от меня бутылку. — И нахрен эту тупую игру. Скажи мне почему.

— Это ты хотел сыграть…

— Просто ответь на мой вопрос, Джейми. А я тебе скажу, что заставляет меня так злиться.

Мне не стоит. В смысле, не стоит выкладывать ему подноготную работы моего мозга. «Он может использовать ее, чтобы тебе навредить», — предупреждает меня голосок. Но разве это важно, когда я уже так наловчилась вредить себе?

— Ты не представляешь, как все запутано. На самом деле я, наверное, как мой папа. Со мной невозможно быть. Почему-то рано или поздно все, кто мне дорог, уходят. И я бы не смогла… Тебе бы стало скучно. Со мной неинтересно и не увлекательно. Ведь буквально через неделю после нашей ссоры ты встречался с моделью…

Марк фыркает.

И я внезапно иррационально злюсь.

— Ну, это правда. Твоя сестра отправила мне твою фотку с…

— Райан, верно?

Я опускаю взгляд.

— Мы с ней и правда много общаемся. Она классная. Потрясающий человек.

— Я рада, — бормочу я, а потом встаю, чтобы… запереться в ванной и избежать этого разговора. Это ошибка, потому что мне куда труднее держаться на ногах, чем я думала. Это дает Марку время подняться.

— Еще она очень умная. Я про Райан. Изучала в колледже программирование и немножечко гений кибербезопасности. И она забавная. — Он встает передо мной, так что я не могу отвернуться от него. — А знаешь, какая она еще?

Ревность жжет мне нёбо. Я скриплю зубами и качаю головой.

— Она не ты, Джейми. — Марк произносит слова медленно, как будто хочет, чтобы они просверлили мне череп. — Мы с ней работаем над учебным курсом по кодингу для девочек, вот и все. Она хочет использовать свою платформу, чтобы больше женщин интересовалось программированием. Хотя она действительно звала меня на свидание, чуть позже твоего дня рождения. И знаешь, что я ей сказал?

Я снова качаю головой.

— Я сказал ей, что с моей стороны было бы нечестно соглашаться, потому что наши с ней отношения нежизнеспособны. Я сказал ей, что у меня есть другая. Я столько ей о тебе рассказал, что она могла бы указать на тебя на опознании или купить подарок на Рождество, который бы тебе правда понравился. И когда она спросила, почему мы с тобой не вместе, я сказал, что ты меня отвергла. Но еще объяснил, что твои попытки меня оттолкнуть были настолько пипец неуклюжими, что их бы раскусил и младенец. «Она боится, — сказал я ей. — Она столько в жизни потеряла, что представить не может сценарий, в котором романтические отношения работают. Но она умная. И храбрая. И как только она поймет, что врет себе, она ко мне вернется». Я был так уверен, что ты вернешься, Джейми. Но ты так и не сделала этого. И Райан заметила. И снова пригласила меня на свидание, но она по-прежнему не была тобой. — Его голос становится громче. Или это мой мозг усиливает каждое слово. — И все это время я был в гребаной ярости. Хочешь знать почему?

Легкий кивок.

— Потому что я знал, насколько этот твой бред собачий вредит тебе, Джейми. Я знал, что ты соврала. Я знал, что ты хотела быть со мной так же, как хотел я. Для меня никогда и никого не будет, кроме тебя, и клянусь, я так тебя хочу, я хочу дать тебе так много, что не могу представить, кто способен сделать тебя счастливее, чем я. И меня сводит с ума то, что ты тоже это знаешь. Но ты слишком труслива, чтобы признаться в этом даже себе, и…

— Я призналась!

Пауза. Дыхание у Марка сбивается.

— Что?

— Я в этом призналась, — чуть не ору я ему в лицо. — Это ты мне так и не ответил.

Марк хмурится еще сильнее.

— Так и не ответил на что?

— Я тебе звонила, Марк. Я извинилась. На следующий день после дня рождения я оставила сообщение на голосовой почте.

Он отшатывается, как будто я только что ударила его в живот.

— Сообщение на голосовой почте.

— На твоем телефоне.

Он моргает.

— Да кто, блин, оставляет голосовые?

— Куча народу. Врачебные кабинеты. Я.

— Черт, Джейми. Я не слушал свои сообщения десятки лет.

— Что? — Моя очередь моргать. Но… это просто невозможно. — Разве у тебя нет очень важной работы, на которой тебе требуется знать очень важные вещи?

— Есть. И у меня есть очень важный номер, привязанный к этой очень важной работе. И это — что должно тебя шокировать — не тот же номер, который был у меня в шестнадцать, когда я зарабатывал семь долларов в час, доставляя пиццу от Джузеппе. Этим номером, кстати, пользуешься ты.

— О.

— Да. О.

Марк достает телефон из кармана и тыкается в него пару раз.

— Я… Это неважно, Марк. Я просто могу сказать, что я…

Меня перебивает металлический голос.

«У вас одно новое сообщение. Нажмите “один”, чтобы прослушать».

— Джейми. — Он шумно выдыхает. Я никогда не слышала и не видела, чтобы он был так расстроен. — Какого хрена?

— Ты… не слушай его. Прошли месяцы, и…

Его глаза не отрываются от моих, когда он нажимает «один». А я хочу умереть на месте.

«Марк, насчет вчерашнего. Я… я продолбалась. На самом деле я не считаю тебя незрелым. И неправда, что ты меня никогда не заинтересуешь. Заинтересуешь. В смысле, уже. Просто… Это будет оправданием, если я скажу, что у меня была дерьмовая неделя на работе? Мне было настолько за себя стыдно. А потом ты сказал про меня кучу всего хорошего, и я была уверена, что разочарую тебя, и запаниковала, и… Короче, я думаю, ты прав. Я правда боюсь. Постоянно. Закончить как мой папа. Что чем лучше люди меня узнают, тем сильнее они захотят уйти. Поэтому я провела с Шейном годы, ведь я знала, что смогу выдержать, если он меня бросит. Но ты… Ты мне нравишься. Очень-очень сильно. Всегда нравился. Между нами всегда все складывалось, и, если между нами что-то начнется, а в итоге ничего не выйдет, это меня уничтожит. Но я начинаю понимать, что, если я буду притворяться, что ничего к тебе не испытываю, это тоже меня уничтожит, так что… Если ты хочешь сходить на свидание или даже… даже потусить по-дружески, если это все, что ты можешь принять от меня после того, что я сказала, я этому буду очень…»