— Это ничего. У него новая девушка, так что он очень занят. Надеюсь, в этот раз она задержится.

Марк сжал губы.

— Ты же знаешь, что заслуживаешь лучшего?

Я не была так уверена. Но время наедине с Марком разом и утешало, и будоражило, и я хотела сосредоточиться лишь на этом. Как только я наелась и солнце покатилось к закату, мы отправились на прогулку по побережью, и я спросила у Марка, как работа.

— Хорошо. — В его осанке что-то слегка поменялось. — Вообще, отлично.

Я уже это знала — все в мире это знали. Но все равно ухмыльнулась, гордая и счастливая.

— Ты знаешь… — Марк остановился и повернулся ко мне. — Когда-то — плюс-минус пять лет назад — я поставил себе планку.

— Планку?..

— Успеха.

— А. Типа… коэффициент валовой прибыли в шестьдесят пять процентов?

— Джейми, ты хоть знаешь, что такое коэффициент валовой прибыли?

— Не-а.

Он рассмеялся.

— Это ничего. Ты хороша в другом.

«Правда?» — мрачно подумала я, опустив взгляд на песок, укрывший мои ступни.

— Короче, я это сделал. У меня получилось. Я пробил потолок KPI. То, чего я хотел добиться для компании, для себя… я проставил все галочки.

— Это потрясающе.

— Так и есть. Не обязательно успех, но… за последние несколько лет я работал усерднее, чем считал для себя возможным. И все это время я думал о тебе.

Я заморгала, уверенная, что ослышалась.

— Ты же помнишь, что я сказал тебе в прошлый раз, когда мы остались наедине?

Мигающие звезды и горький ночной воздух. Его поцелуй в щеку. Усмешка с ямочками. Его бедро, тепло прижатое к моему.

«Как только я буду достоин, попрошу у тебя еще один шанс».

Но он говорил несерьезно. А если и серьезно, то эти чувства уже давным-давно истаяли. В конце концов, это была влюбленность. Или ее затяжные следы. Но у Марка теперь новая жизнь, компания, девушки. «Я нагрянула к нему без предупреждения, и там была девушка, Джейми! Просто улет! — написала мне Табита в том году. — И красивая, и умная. Меня вечно будут потрясать женщины, которых выбирает мой мелкий братец. Наверняка это деньги, да?»

Но теперь он смотрел на меня, и то, что он говорил…

— У тебя что, сезон затишья? — спросила я, выдавливая из себя смешок. Это было грубо, и я тут же об этом пожалела, даже когда продолжила: — Потому что если ты просто хочешь переспать, я, наверное…

Марк наклонился ко мне.

И немедленно меня заткнул.

Его поцелуй был внезапным, глубоким и жадным, от ничего до всего, и меньше чем за секунду я почувствовала головокружение, дрожь, острую наполненность. Его руки сомкнулись вокруг моей талии, прижали, и меня обдало волной кипящего жара. Я потянулась, чтобы уцепиться за что-нибудь, и нашла его плечи и затылок, и мои ногти проскребли по его коротким волосам. Когда из его горла вырвался глубокий гортанный стон, я подумала: «Мне конец».

Марк прижимал меня к своему теплому, крепкому телу. Вкус у него был такой же, как и запах, с ним я была как дома, и в тот момент я бы сделала для него все.

Но потом он остановился.

— Джейми.

Он слегка заколебался, а потом с трудом отстранился.

— Я тебя пипец обожаю. — И наклонился, прислоняя лоб к моему лбу. — Я влюбился в тебя в пятнадцать, и… если честно, почти ничего не изменилось. Просто… возвращайся домой со мной. Позволь мне о тебе заботиться. Позволь сделать тебя счастливой. Я вижу, что тебе одиноко, и… честно, мне тоже. И мне всегда будет одиноко, пока мы не будем вместе.

От его слов меня как будто окатило ведром ледяной воды. Я сделала шаг назад, потом еще один, когда его руки дернулись, как будто он бездумно потянулся меня вернуть.

— Ты… Нет, Марк. Ты с ума сошел?

Его грудь быстро вздымалась и опадала.

— Брось, Джейми. Это не может быть сюрпризом. Я влюблен в тебя уже целую вечность.

— Это щенячья любовь! Ты запал на меня, когда мы были подростками, но это было сто лет назад. Прошли годы, и…

— Прошли годы, и за это время я встретил много людей, и ни разу ни один не был тебе ровней. Ни один человек не нравился мне так, как нравишься ты.

С моих губ сорвался горький смешок.

— Это потому что я ушла, Марк. Сейчас ты даже не знаешь, в каком я раздрае. Я все время плачу. Я плакала вчера ночью, часами. Я… катастрофа. Врач, который плачет, когда ее пациенты болеют!

Его ухмылка вышла кривой.

— Ну, это все меняет. Я и не знал, что ты способна на базовое сочувствие к людям.

— Я серьезно. Я думала, ты уже об этом забыл. Последние несколько лет ты…

— Последние несколько лет я заставлял себя быть терпеливым. Я понимал, что никогда не смогу сдержать обещание, если мы с тобой останемся наедине, и поэтому я этого избегал. Но теперь — все. Я сделал то, чем могу гордиться. Я доказал себе, что могу быть надежным и доводить дела до конца. И теперь хочу доказать это и тебе тоже. Я могу тебя обеспечивать. Я могу дать тебе то, что тебе нужно. Я могу… — Он сжал челюсти. — Я не разлюбил тебя. И никогда не разлюблю.

— Ты… у тебя явно какое-то идеализированное представление обо мне, которое…

— Идеализированное? — Марк рассмеялся. Его ладони поднялись к моим щекам. — Джейми, если кто и в курсе о твоих недостатках, то это я. Ты хуже всех в мире выбираешь телесериалы. Когда ты злишься, ты молчишь, а не разговариваешь. Ты слишком много паришься, чтобы угодить людям вокруг, особенно твоему папе, который тупо этим пользуется. Ты становишься сонной и практически бесполезной после половины десятого вечера. У тебя есть странное убеждение, что тебе нельзя рассказывать людям о своих настоящих чувствах, ведь ты взвалишь на них тяжесть всего мира и они от тебя уйдут. Но это ничего. Я все это вижу. Я всегда видел — и люблю тебя из-за этих недостатков, а не вопреки. Потому что они делают тебя тобой. И я люблю то, какая ты есть, — то, какая ты заботливая, наблюдательная и участливая. Я люблю то, что ты никогда не высказываешь мнение, не собрав всю возможную информацию. Я люблю, что у тебя такой сухой юмор, что я никогда не могу понять, шутишь ли ты. Я люблю то, какая ты шикарная, когда смеешься, и то, что твой мозг никогда не перестает работать. Я люблю тебя.

Я была готова разрыдаться. Потому что — ладно, может, он и правда меня знал. Лучше прочих. Лучше кого угодно.

Но это все равно ничего не значило.

— Марк, я практически твоя старшая сестра.

— В том, что я сейчас чувствую и в принципе когда-либо чувствовал в твоем присутствии, нет абсолютно ничего братского. Я хотел жениться на тебе в шесть и хотел сделать с тобой очень, очень грубые вещи в восемнадцать.

— И все равно! Ты богатый и красивый — ты можешь найти кого-то гораздо лучше меня!

В его глазах царило недоверие.

— Ты бредишь. Нет никого лучше. А если бы и был, я бы не захотел. — Он коснулся моего подбородка, заставляя повернуться, как будто желая убедиться, что я сосредоточена на нем, и только на нем. — Ты думаешь, я не в раздрае? Ты думаешь, я не нахожусь в постоянном ужасе оттого, что подведу людей вокруг? Или что тебе будет мало меня? Ты думаешь, «богатый и красивый» что-то значит, когда я чувствую себя потерянным и одиноким все, мать его, время, когда я не с тобой? Брось, Джейми. Ты меня знаешь. Вот почему мы с тобой всегда так хорошо друг друга понимали: мы похожи. Ты была со мной в самые унылые и дрянные дни моей жизни и привлекала меня к ответственности, никогда не осуждая. Ты единственная, кто видел меня не просто таким, какой я на самом деле, но и таким, каким я мог стать, и… я хочу тебя. Я хочу с тобой всего. Я хочу уходить утром на работу, зная, что каждый вечер буду видеть тебя дома. Я хочу быть рядом, когда у тебя ужасный день в больнице, и быть тем, кто напомнит тебе, что ты фантастический врач. Я хочу представить тебя всем до единого людям, с которыми я знаком, как мою жену. Я хочу поехать с тобой в Иллинойс на праздники. Я хочу, чтобы мы с тобой были в одной команде, когда мы играем в настолки с родными, и… — Он крепко поцеловал меня в губы. — Я хочу подарить тебе весь мир, Джейми. Позволь мне. Просто позволь, пожалуйста.