Эверли с усилием сглотнула и отвела глаза, игнорируя слова Брэнтли.

— Знаешь, тебе… Тебе, наверное, надо идти тушить пожары и — не знаю — снимать котят с деревьев.

Он рассмеялся, и от его гортанного раскатистого смеха у нее по спине побежали мурашки. Тонкая футболка не могла скрыть затвердевшие соски. Эверли обхватила себя руками, молясь, чтобы он не заметил — а если и заметил, то просто подумал, что она замерзла. Она ведь стояла без штанов перед открытой дверью — и это в декабре.

— Не позволяй мне… кхм. Не позволяй мне отвлекать тебя от спасения жизней и всего такого.

Оттолкнувшись мускулистым плечом от дверного косяка, Брэнтли вошел в ее дом, словно был здесь хозяином, и остановился так близко, что она вновь могла почувствовать его запах. Так близко, что она ощутила жар его тела. Вопреки здравому смыслу, как мотылек, тянущийся к огню, Эверли хотела, чтобы он был еще ближе.

— Я не работаю по средам. Позволишь мне пригласить тебя куда-нибудь? — ухмыльнулся он. — Тогда сможешь отвлекать меня сколько угодно.

У Эверли так резко перехватило дыхание, что она привалилась к двери.

— Ты в курсе, что ты нахал?

Он провел большим пальцем по нижней губе, внимательно изучая Эверли, словно ловя каждый вдох, который ей не удалось сделать.

— Это не значит «нет».

Эверли посмотрела на скотч, который покоился на коробках, расставленных у дальней стены, и вздохнула. «Да» ее ответ тоже не значил.

Брэнтли проследил за ее взглядом:

— Ты только что въехала?

— Скорее, я съезжаю. Этот дом принадлежал моей бабушке. — Она дотронулась до медальона в форме сердца, висевшего на золотой цепочке, и сглотнула комок в горле. — В прошлом месяце ее не стало.

Он слегка нахмурился.

— Прими мои соболезнования.

Эверли неловко переступила с ноги на ногу. Сейчас принимать соболезнования ей было не легче, чем десять дней назад.

— Спасибо. — Она прокашлялась. — В любом случае сейчас я живу в Сиэтле. Сюда я приехала привести дела в порядок и подготовить дом. Хорошо бы выставить его на продажу к началу года.

Наверное, она могла бы управиться за одну-две недели, если бы поторопилась. Но Эверли хотела не просто разобраться с бумагами и ремонтом, а устроить бабушке достойные проводы, радостные и веселые, подобающие женщине, которая любила Рождество сильнее всех, кого знала Эверли.

Ее чердак был забит рождественскими украшениями, а аккуратные самодельные саше с перечной мятой лежали в нескольких ящиках комода, отведенных для хранения уродливых праздничных свитеров. Она обожала эгг-ног[7] и фильмы от «Холлмарк»[8], рождественские наборы производства «Департмент 56»[9] и щелкунчиков ручной росписи. Само собой подразумевалось, что каждый декабрь на ее каминной полке выстраивалась коллекция адвент-календарей[10] с баночками джема, изысканными шоколадными конфетами, маленькими бутылочками алкоголя и крошечными образцами косметики — их она дарила Эверли.

И на прощание Эверли собиралась воспроизвести все бабушкины веселые и торжественные традиции. Она хотела испечь печенье — или хотя бы попытаться, — развесить гирлянды и купить настоящую елку, под которую спрятала бы подарки, хотя их некому было бы искать. Она намеревалась подпевать всем рождественским песням и проехаться по городу, чтобы посмотреть, как украшены соседские дома, и — черт, если ее-таки посетит дух Рождества, даже сходить на полуночную мессу.

Брэнли медленно кивнул.

— Значит, следующие несколько недель ты проведешь здесь?

Она попыталась скрыть волнение. Невозможно было не догадаться, к чему он клонил.

— Слушай, Брэнтли, ты кажешься… — Эверли нахмурилась, услышав его фырканье. — Что смешного?

— Ничего, — он улыбнулся. — Просто Брэнтли — моя фамилия. Я Гриффин. Гриффин Брэнтли.

Она прикусила щеку и кивнула, заново рассматривая его теперь, когда знала, как его зовут.

— Ладно, Гриффин Брэнтли. Ты кажешься… забавным парнем. — И может быть, год или два назад ей бы этого хватило. Но это было раньше, а теперь все изменилось. — Но я здесь всего на несколько недель, и случайные связи не для меня.

Интрижки и мимолетные увлечения в последнее время все чаще оставляли ее опустошенной и не приносили радость.

Эверли… нет, не искала целенаправленно, но порой задумывалась о чем-то настоящем. Приносящем уверенность. Хотела возвращаться домой с нетерпением, строить с партнером жизнь и любить друг друга так крепко, как ее бабушка с дедушкой. И как ее родители тоже.

— Вау. — Он протянул это слово с ухмылкой, а в его голосе звучал смех. — Много о себе возомнила?

У Эверли отвисла челюсть.

— Прошу прощения?

— Довольно самоуверенно с твоей стороны считать, что я хочу переспать с тобой.

Она фыркнула. Ее щеки пылали.

— Так, для начала я не говорила, что ты хочешь со мной переспать, и… — Но он же хочет, разве нет? — И это ты позвал меня на свидание.

И флиртовал. Напропалую. Эверли точно это не померещилось.

— Верно, — он опустил подбородок. — Ты же не отсюда, да?

Он дождался ее кивка.

— Я думаю, будет не лишним обзавестись другом, который знает, где в городе лучшая выпивка, нет?

— Другом? — Она попыталась скрыть скепсис в голосе, но ей явно это не удалось.

Гриффин легко улыбнулся и пожал плечами.

— Друзей не бывает слишком много.

Конечно, она не могла с ним не согласиться, но…

— Эй, стажер! — крикнул Миллер. Одной ногой он был уже в кабине, а второй упирался в подножку пожарной машины. — Авария на 101-м, недалеко от Олд-Блайн-хайвей. По коням!

— Еще увидимся, Проблема! — Гриффин нахально улыбнулся через плечо и двинулся к машине. — Надеюсь, я при этом буду не на работе!

Гриффин Брэнтли не увидится с ней — ни на работе, ни где-либо еще. Если уж спрашивать ее мнение. Сегодняшний вечер был катастрофой не только из-за пожара. Как только праздники отгремят и дом будет выставлен на продажу, Эверли рванет обратно в Сиэтл. Порт-Анджелес и все, что Брэнтли мог предложить, разве что мелькнет в зеркале заднего вида. У нее были планы, и в них горячему пожарному место не отводилось.

Горячему пожарному, с которым, если удача будет на ее стороне, Эверли никогда больше не встретится.

— 911. Что случилось?

— Моей соседке нужна помощь! Она упала!

— Вы не могли бы назвать адрес, где это случилось?

— Джунипер-лейн, 215. Пожалуйста, пожалуйста, скорее!

— Уже направляю по адресу спасателей, мэм. Как вас зовут?

— Глория Мартин. Я живу через улицу, на Джунипер-лейн, 220. Боже, боже!

— Хорошо, Глория, успокойтесь, пожалуйста. Расскажите, что именно произошло с вашей соседкой? Где она была, когда упала?

— Она полезла на крышу, и… и лестница сломалась. Она соскользнула. Мой муж бросился за нашей лестницей, но та была недостаточно длинной. Ни одна из наших лестниц не подошла!

— Хорошо, мэм, я понял. Не прикасаясь к ней, можете сказать, насколько ваша соседка пострадала?

— Не прикасаясь? Я не могу коснуться ее! Бедняжка из последних сил висит на водостоке!

— Не отпускай!

Она стиснула зубы и изо всех сил вцепилась в водосточную трубу. Мышцы, о существовании которых она даже не подозревала, начинало сводить.

— Я и не собиралась, Боб!

Как будто ситуация сама по себе была недостаточно унизительной, вся улица — двадцать с лишним соседей — собралась посмотреть, как Эверли висит на стене дома покойной бабушки, словно обезумевший детеныш коалы.